Москва – Петушки
Постоянно присутствуют ангелы рядом с лирическими героями у самых разных поэтов (зачастую вместе с другими мотивами, образами и деталями, задействованными в «Москве – Петушках»).
У Франсуа Вийона:
Я душу смутную мою,Мою тоску, мою тревогуПо завещанию даюОтныне и навеки БогуИ призываю на подмогуВсех ангелов – они придут,Сквозь облака найдут дорогуИ душу Богу отнесут.(«Большое завещание»)
У Надсона (вкупе с розами, негой и благоуханиями):
Ни ангелов, сияющих в лазурных небесах,Ни роз, благоухающих в задумчивых садах,Ни неги ослепительных, полуденных лучейЯ не сравню с Зюлейкою, красавицей моей.(«Из Боденштедта», 1880)
У Фофанова (о «рассеянной» прогулке по Петербургу):
Столица бредила в чаду своей тоски,Гонясь за куплей и продажей.Общественных карет болтливые звонкиМешались с лязгом экипажей.<…>Я шел рассеянно; аккорды суетыМой робкий слух не волновали,И жадно мчались вдаль заветные мечтыНа крыльях сумрачной печали.<…>И веяло в лицо мне запахом полей,Смущало сердце вдохновенье,И ангел родины незлобивой моейМне в душу слал благословенье.(«Столица бредила в чаду своей тоски…», 1884)
У Блока (с лилиями и заповеданностью):
Заповеданных лилийПрохожу я леса.Полны ангельских крылийНадо мной небеса.(«Верю в Солнце Завета…», 1902)
У Гумилева встречается: «Ангелы нам пели с высоты…» («Франция», 1918). Любезные и вежливые беседы с ангелами любил вести лирический персонаж В. Маяковского, не забывая при этом и «бездну» (см. 8.4):
В облаке скважина.Заглядываю – ангелы поют.Важно живут ангелы.Важно.Один отделилсяи так любезнодремотную немоту расторг:«Ну, как вам,Владимир Владимирович;нравится бездна?»И я отвечаю так же любезно:«Прелестная бездна.Бездна – восторг!»(«Человек», 1916–1917)
В поственичкиной литературе ближайшие ассоциации вызывает известный текст Бориса Гребенщикова, где также проецируются друг на друга темы утреннего похмелья, Кремля и ангельской доброты:
Уже прошло Седьмое ноября,Утихли звуки шумного веселья,Но что-то движется кругами и все вокруг там, где стою я,Должно быть, Ангел Всенародного Похмелья.Крыла висят, как мокрыя усы,И веет чем-то кисло и тоскливо,Но громко бьют на главной башне позолоченные часы,И граждане страны желают пива.Бывает так, что нечего сказать, —Действительность бескрыла и помята,И невозможно сделать шаг или хотя бы просто встать,И все мы беззащитны, как котята.И рвется враг подсыпать в водку яд,Разрушить нам застолье и постелье,Но кто-то вьется над страной, благословляя всех подряд, —Должно быть, Ангел Всенародного Похмелья…Но кто-то вьется над страной, благословляя всех подряд…Хранит нас Ангел Всенародного Похмелья…(«Ангел Всенародного Похмелья», 1982)
5.5 С. 11. А ты походи, легче будет… —
Вариант мотива «встань и иди» (см. 26.17).
5.6 …а через полчаса магазин откроется: водка там с девяти, правда, а красненького сразу дадут… —
Красненькое – уменьшительно-ласкательное от «красное», что в просторечии является эквивалентом к слову «вино» как противопоставленного водке; ср. у М. Горького: «Разрешите рекомендовать померанцевую водочку-с? Отличная! И красненькое, бордо, очень тонкое, старенькое!» («Жизнь Клима Самгина», ч. 2).
Ниже Веничка уточнит, что это было «Розовое крепкое» (см. 7.16).
В конце 1960-х гг. в СССР действовало ограничение времени продажи крепких спиртных напитков (главным образом водки и коньяка): они начинали продаваться с 9 часов. Проницательный читатель поэмы, он же друг Венедикта Ерофеева и прототип Черноусого, как-то в разговоре с автором заметил: «– Веня, а почему у тебя в поэме водку в магазине дают с девяти, а ты на электричку 8 часов 16 минут шел с чекушечками. Значит, и в поэме была незримая Маруська… – Еще как была, повсюду…» (Авдиев И. [О Вен. Ерофееве] // Театр. 1991. № 9. С. 110). Упоминание о Маруське связано с другим эпизодом тех же мемуаров, в котором Авдиевым разъясняется, как они с Ерофеевым и прототипом другого персонажа поэмы покупали в Москве водку в столь ранние часы; при этом инструктаж проводит сам Ерофеев:
«– Магазин еще закрыт, но Маруська уже там. Надо только зайти со двора и постучать – помнишь тему рока в Пятой симфонии Бетховена? И в деревянный лоток окошка, куда хлеб разгружают. Лоток выдвинется. Туда положишь деньги из расчета два восемьдесят семь за поллитра и по полтиннику сверху за неурочность и смягчение Маруськиной неподкупности. Всегда нужно мужественно малостью польстить женской неуступчивости» (Там же. С. 106).
Данный эпизод можно рассматривать и как реальный комментарий к замечанию Венички об «уважении хорошей бабы» (см. 26.10).
5.7 Херес —
советское крепленое вино (до 20°), изготавливавшееся (например, в Крыму и Молдавии) по технологии классического испанского jerez-а. См. также 6.13.
5.8 С. 12. Веня —
уменьшительная форма имени Венедикт. В умных разговорах о современной российской словесности Венедикта Ерофеева чаще называют Веней, нежели Веничкой (форма «Веничка» остается закрепленной за главным героем поэмы).
5.9 И как хорошо, что я вчера гостинцев купил, – не ехать же в Петушки без гостинцев. В Петушки без гостинцев никак нельзя. Это ангелы мне напомнили о гостинцах, потому что те, для кого они куплены, сами напоминают ангелов. —
Любчикова вспоминает о заботе Венедикта Ерофеева о своем сыне, жившем с матерью «за Петушками» (см. 14.12), в деревне Мышлино: «Он непременно что-то вез в Мышлино, когда ездил туда <…> Он сыну все время возил какие-то подарки, как и написано в „Петушках“» (Любчикова Л. [О Вен. Ерофееве]. С. 80, 81).