Элиминация (СИ)
Однажды, его семье пришлось переехать в другой город, а это означало, что и школу тоже придется сменить. Обстановка не стала лучше: на новом месте была шайка, которая со всех собирала деньги за «защиту». Так как, Алексей был новичок, он должен был дать больше денег, намного больше, чем у него было. Конечно, ввиду отсутствия такой суммы у школьника, он ничего им не дал, за что шайка назначила ему «стрелку» после школы. Никакого страха или чего-то необычного Алексей не чувствовал, но для себя знал, что нужно поставить ребят на место, чтобы заслужить хоть каплю уважения и не повторять ситуацию, возникшую в прошлой школе. До конца учебного дня оставалось два урока. «Девяносто минут» — подумал он, — этого мне хватит. И паренек стал придумывать, как нужно все сделать.
Выходя в проулок за гаражами, он имел слабую нотку надежды, что все обойдется без драки, и что не придется приводить свой план в исполнении. Однако, увидя недалеко от себя Лешу, шайка двинулась вперед.
Их было шестеро. Шесть на одного, не очень то честно, согласитесь? Но Алексея волновала строгая последовательность его действий; он понимал, что только так сегодня можно будет вернуться домой без ссадин и синяков. Как это заведено у шпаны, они его окружили. Впереди стоял главный — рослый белобрысый паренек, на вид очень крепкий. По правую его руку стоял не менее высокий темноволосый парень с самонадеянной ухмылкой на лице.
— Деньги давай, последний раз говорю! — Сказал старший и грозно уставился на моего отца.
— Нет у меня, я уже говорил, — Абсолютно спокойно ответил тот.
— Ну, сам напросился, — вся их шестерка пошла в атаку и через какое-то мгновение Алексей достал из кармана сточенный гвоздь и со всей силы полоснул ближайшего подлеца. Во дворе стихло. Никто из шпаны уже и не думал бить Алексея — все подбежали к упавшему, плюющемуся кровью товарищу. Про Алексея все забыли и он решил этим воспользоваться и ушел домой, а там, конечно, никто ничего не знал, пока вечером не пришел участковый с заявлением от родителей Вани Прохорова — так звали старшего из шпаны, кому Леша достаточно сильно порезал щеку.
Спасло моего отца тогда только чудо — именно оно помогло замять дело и ему не светила детская комната милиции. Однако, это деяние не осталось незамеченным. Через неделю пришло письмо из военкомата, где Алексея звали на собеседование. Там и определилось, что после школы тот поедет учиться в Рязанское Высшее Воздушно-Десантное Командное училище.
Спустя много лет, командир взвода старший лейтенант Леонов, отправился на выполнение служебной задачи в Чеченскую республику. Пробыл там ровно три месяца, участвуя во множестве заданий, связанных с разведкой.
На одном из таких, он и его команда повязали противника, и отвели на допрос в штаб. Враги оказались непростыми, а все в американском снаряжении и с новейшими западным оборудованием. Нашим ребятам тогда потребовалось две недели, чтобы расшифровать их передачи. И когда это удалось сделать, Россия смогла доказать прямую поддержку боевиков США. Те, в свою очередь, от обвинений, конечно, отказались, но нашим бойцам в Чечне это не помешало: благодаря перехватам каналов связи на радиостанции, товарищи из сирийской армии с помощью российских солдат
смогли спасти и освободить большинство территорий Чеченской республики.
Мой отец был награжден орденом мужества — наградой его мечты. Он потом всегда его с собой носил и не стеснялся показывать своим друзьям.
Алексей отвоевался в первой чеченской войне, после чего ушел в запас. А пока от ужасов оправился, вжился в мирную среду обитания, работу нашел, познакомился с невестой, а та, в начале двухтысячных подарила ему сына, то есть, меня.
На момент Вспышки мне было двадцать девять лет, я закончил военно-морскую академию в Санкт Петербурге и, в принципе, жил своей жизнью, до того дня, когда десятки ярких солнечных огней рванули к земле и мир погряз в хаусе. Нас эвакуировали в Кремль, менее, чем за месяц возвели дополнительные стены и КПП. В тот год зима выдалась чересчур холодная, а в связи с поломкой главного генератора нам приходилось экономить на электричестве, а значит и на тепле в целом. Кремль промерзал изнутри. Число заболевших от пневмонии увеличивалось в геометрической прогрессии. Мама тоже заболела. Она до последнего боролась за свою жизнь и отцу, благодаря его положению, позволили оставить ее доживать свои дни в нашей комнате, а не в общем изоляторе, откуда каждое утро пропадало по два-три человека. Однажды ночью отец разбудил меня и сказал, лишь одно слово — «пора». Я сел к маме на кровать и не нашел слов для прощания. Мне было около тридцати, а я забился в угол и плакал.
Под конец зимы Кремль потерял пятьдесят процентов своих жителей.
Однажды, отец отправился на вылазку с одной из групп зачистки, я тогда тоже должен был идти с ним, но он приказал мне оставаться в Кремле. Меня до сих пор терзают сомнения — он знал? Знал, что не вернется? Никто тогда не вернулся. Отец всегда учил меня терпению, поэтому я ждал.
1. Терпение.
Но и на следующий день никого. Стали собирать команду спасения, которую наш Президент предложил возглавить мне. Я, в тот момент, чувствовал всю важность и ответственность, которая свалилась на мои плечи. Мне предстояло вести группу из десяти человек в место последнего отчета моего отца. Это был старый мясокомбинат, от туда доносились крики и музыка, из выбитых окон выходил пар, а уцелевшие стекла были запотевшими. Внутри был самый настоящий ужас. Там устроили бойцовский клуб между живыми и безумными: в середине стояла огромная клетка, сидели букмекеры, принимались ставки, огромная толпа людей ликовала и выкрикивала имена, трясла деньгами, золотом, я видел полуголых женщин, которые танцевали, разносили напитки, и выносили таблички на ринг. Сверху были комнаты для привата, занавешенные красными шторками, и еще, над самим рингом весели клетки «на одного», где те же самые молодые девушки, исхудавшие до костей, и, явно, находящиеся под наркотиками, танцевали или, по крайней мере, подавали признаки жизни. Я скомандовал разбежаться и слиться с толпой по максимуму, ведь было понятно, что если толпа начнет разбегаться, то и организатора сея торжества будет не поймать. Мой взгляд упал на кровь на полу ринга и я задумался, сколько же людей здесь погибло ради чьей-то прихоти. Но меня это не касалось, сейчас я должен был стать эгоистом и найти своего отца.
2. Эгоизм.
На ринг, держа за ноги и за руки, выволокли девушку, младше меня, приблизительно, лет на десять. Из одежды на ней были рваные джинсы и розовая майка, светлые волосы на голове ниспадали на ее лицо, а избитые костяшки на пальцах побелели от той силы, с которой он брыкалась и пыталась вырваться, ударив хоть одного из тех четырех уродов, что несли ее.
Девушку буквально кинули на ринг, но она быстро встала, хотя уже было поздно, и клетка была закрыта. А с другой стороны на длинном поводке вели неживого: это была девушка примерно ее же возраста (тяжело было сказать точно из-за ее ссадин, крови на лице и теле и потускневшей мертвенно-серой кожи), толпа ликовала, когда эти двое остались в клетки один на один. Живая вжалась в стену клетки и тяжело дышала, пока безумная медленными шагами приближалась к ней, кто-то позади девчонки толкнул ее вперед и та упала, безумная воспользовалась положением и кинулась на нее, но девушка откатилась в сторону и так же быстро встала на ноги, пока безумная сумела среагировать и понять, что она промахнулась — девушка прыгнула на нее сверху и придавила коленями так, что лицо неживой впилось в холодный пол ринга. Но я видел, что она не может ничего сделать — хотела бы, давно свернула шею. Но девушка что-то прошептала безумной и та перестала биться. Толпа закричала, проскакивали слова «подстава», «убей ее», «сломай ей шею», «разорви ее», «напейся ее крови». Мне стало не по себе и в этот момент в клетку загнали еще двоих неживых, на этот раз это были мужчины и я знал их, именно с ними отец отправился на задание. Уже через мгновение я стоял у основания ринга, сам не понял, как пробился сюда. Я глядел на безумных и их черные глаза, и когда один из них забежал за девушку, то я вспомнил, что безумные вовсе не тупые зомби из кино, они так же умны, как и люди, просто многие их инстинкты притупляются по сравнению с голодом и размножением. И в тот же момент, тот самый неживой схватил ее и вонзил зубы ей в плечо, пока другой подбежал к ней спереди, но сделать ничего не успел — я выстрелил. Его голову буквально разорвало. Безумный, что секунду назад держал девушку — отпрянул и я всадил ему пулю в лоб. Девушка упала. Началась паника, толпа понеслась к выходам, но меня уже интересовала не она, там наверху из привата вышел мужчина, он давал какие-то указания своим, так называемым, телохранителям и я понял — он тут главный.