Любовь пиратки Карибского моря

Впрочем, развлекаясь, он тем не менее то и дело поглядывал в окно. Обычно в такую плохую погоду ему это не нравилось. Серый, будто вспененный залив, весь покрытый рябью от непрерывного дождя, повисшие над ним набухшие водой тучи — все это портило настроение губернатору, и он в который раз подумывал, а не послушаться ли в конце концов своей супруги Манон, не подать ли в отставку и не уехать ли во Францию? Погода там наверняка лучше, чем здесь в сезон дождей, а что бывает холодно… Так на то и печи, и теплая одежда, и уютные, добротные дома. Но тотчас он себя одергивал: разве семь лет губернаторства обеспечат его и его семью на всю оставшуюся жизнь? Нет, конечно. Значит, нужно служить и дальше. Непогода пройдет, временные убытки из-за простоя судов понемногу компенсируются, и все войдет в свою колею.
А сегодня губернатор смотрел в окно чуть не каждые пять минут. Ему очень важно было дождаться возвращения двух военных кораблей, которые он утром отправил к небольшому, расположенному в шести милях от порта островку. От их возвращения, вернее, от того, что доложат, возвратившись, их капитаны, зависело очень многое. Можно сказать, зависело, удастся ли мсье де Савиньи получить благодарность самого короля, а возможно, и некоторое вознаграждение за проявленную доблесть. И это может солидно приблизить тот день, когда подать в отставку и с почетом оставить службу будет вполне возможно.
Военным корветам «Победитель» и «Морской орел» следовало бы уже показаться на горизонте. Но горизонт пока был пуст. Правда, в такую непогоду капитаны, вероятно, не хотят рисковать и не поднимают всех парусов, хоть ветер и не особенно сильный и шторма пока нет. Даст бог, вот-вот их станет видно.
— Как думаешь, Жане? — Губернатор в очередной раз помахал перышком перед носом попугая и выхватил его, едва тот раскрыл клюв. — Как думаешь, если они взяли этого негодяя живым, я ведь могу написать рапорт, что лично придумал план его захвата? И отправить добычу во Францию. После нескольких последних «подвигов» капитана Удачи мне будут не просто благодарны, ведь так? Ах, как было бы хорошо сопроводить такого пленника до самого Парижа! Но это, конечно, уже мечты. Он все же не Генри Морган. Хотя в последнее время все больше наглеет и все больше доставляет беспокойства. Ну, Жане, лови перышко! Что? Не выходит? А у меня, надеюсь, выйдет изловить наконец проклятого пирата!
Кофе остыл, и Савиньи, дунув в свисток, призвал служанку-мулатку. Та, не спрашивая, унесла поднос с чашечкой и принесла на нем же другую, над которой приятно вился пар. Сделав пару глотков, губернатор вновь глянул в окно и довольно щелкнул пальцами: на горизонте показались два темных силуэта. Это наверняка были военные корабли — больше некому.
Однако как же медленно они идут! Здесь-то чего опасаться? В заливе нет ни рифов, ни сильных течений. Вон показался еще какой-то корабль, определенно не военный. И то быстрее идет.
Забывшись, мсье де Савиньи слишком близко поднес перо к клюву Жане, и тот тотчас этим воспользовался. Ухватив добычу, он так крепко в нее вцепился и так отчаянно принялся отбирать у хозяина, что оторвал разом половину пера.
— Ну и нахал же ты, Жане! — не без досады воскликнул губернатор. — Ты просто воспользовался тем, что я думаю сейчас о другом. Обычно, согласись, я бываю ловчее тебя.
— Смотр-р-ря кому повезет! — живо отозвался Жане.
Говорил он очень редко, и раз позволил себе перейти с попугайского на французский, значит, был особенно доволен.
— Ничего, в другой раз повезет мне! — сердито бросил Савиньи. — Очень надеюсь, что еще сегодня.
Он встал, взял со стола подзорную трубу и навел ее на вошедшие в залив суда. Да, эти два — определенно, его военные корветы. Идут, кстати, не так уж и медленно, просто на расстоянии кажется, что едва ползут. А что за кораблик идет следом? Ага! Голландский. Скорее всего, купцы какие-нибудь. Возможно, что как раз контрабандисты — голландцы нередко этим промышляют. Ну, ну, возможно, и у купцов сегодня будет праздник.
Наблюдая за корветами, губернатор вдруг сообразил, что не видит третьего корабля. То есть видеть-то видит, эту самую голландскую то ли шхуну, то ли бригантину, сразу не разберешь. Но она здесь ни при чем, она идет далеко от корветов и не вместе с ними. А ведь если их поход завершился успешно, то они должны были привести и захваченный пиратский корабль! Правда, могли и потопить: на таком расстоянии вряд ли на побережье были бы слышны пушечные залпы. Но в этом случае взяли ли они живьем того, за кем охотились? Губернатору очень хотелось бы заполучить эту добычу. Может быть, плененный корабль идет следом, но отстал — его могли сильно повредить. Вот ведь загадка! Жди теперь и гадай, с какой вестью вернутся в порт подчиненные ему морские офицеры?
Корветы пристали спустя час с небольшим, и мсье де Савиньи едва удержался, чтобы не приказать принести себе зонтик и отправиться поскорее в порт. Из окна, как назло, не было видно причала, к которому подошли оба корабля.
Губернатор удержался — не хватало только бегать под дождем, показывая всему городу, как волнует его какой-то там пират. Пиратов положено ловить, это все знают, и если сейчас справедливость восторжествовала и наглый флибустьер вот-вот получит по заслугам, то не надо изображать, будто это какое-то особенное событие, — так и должно быть!
Командир корвета «Морской орел» приказал доложить о себе очень скоро, и вот тут уже мсье Жерве не утерпел и вышел на широкую лестничную площадку второго этажа, чтобы крикнуть шагающему через три ступеньки офицеру:
— Ну что, Туре? Где ваша добыча? Привели бы сюда! Давно я мечтаю поглядеть на эту наглую рожу!
Молодой, крепко сложенный лейтенант, не носивший париков благодаря наличию собственной густой и пышной рыжеватой шевелюры, вскинул голову и, не замедляя шага, ответил:
— Привел бы, мсье, если б было, кого приводить! Мы не взяли Робертса. Он от нас ушел.
Следующий, последний десяток ступенек лейтенант Туре одолел под непрерывный поток брани, причем многие использованные губернатором выражения он, кажется, слышал впервые…
Исчерпав свой запас и слегка отдышавшись, мсье де Савиньи прошипел в лицо офицеру:
— Каким образом вы могли его упустить, если нам сегодня на рассвете донесли, что корабль Бартоломью Робертса пристал к островку, что находится в шести милях отсюда, и что пираты будут его ремонтировать? Вы клялись, что знаете этот островишко, как свою ладонь! А рыбаки, что приметили судно пирата, уверяли, будто у него сильно покорежена корма и порваны паруса. И немудрено: когда они ограбили идущее в наш порт судно, за ними погнался военный бриг. Да не догнал. Но обстрелял их как следует. У Робертса наверняка были пробоины. Он же не мог мгновенно все это исправить!
— Не мог, — невозмутимо согласился лейтенант. — И тем не менее мы опоздали. Когда наши корветы подошли к островку, мы увидели, что шхуна пирата отчалила и выходит в море. Можно было, впрочем, догнать ее, и я приказал поставить все паруса.
— И что же? — выдохнул губернатор.
— Неподалеку от островка, где пираты чинили судно, находятся еще два рифа и мель. Я как раз и рассчитывал, что там они пойдут медленно, вот мы их и догоним. — Туре говорил теперь с некоторым смущением, стараясь не смотреть в лицо Савиньи. — Обогнули один из рифов, за которым полчаса тому назад скрылись пираты, и увидели, что возле другого торчит из воды верхняя часть мачты. У меня сразу мелькнула мысль: ну, готов пират! Сел на камни, да и пошел ко дну! Он ведь был с грузом — с того торгового судна, что они ограбили на подходе к Мартинике, было взято немало серебра. Экипаж Робертса, вероятно, успел высадиться на островок, либо они спаслись на шлюпках, но шлюпки-то уж никак не могли уйти от наших кораблей. Мы подплыли к мачте, я решил, что, пока корабль не разбило волнами на куски, можно попробовать вытащить груз — серебро-то было для нашего банка! Я передал приказ «Победителю» — искать в море шлюпки, а сам пошел к останкам шхуны. И что вы думаете? Мачта, как оказалось, была там сама по себе.