Темный поцелуй

И никто, даже Владыка Преисподней, не может ослушаться богов без серьезных последствий для себя. От страха у нее скрутило живот. Все же она порадовалась, что Люсьен действует не по своей инициативе.
– Все боги или какой-то конкретный? – поинтересовалась она, хотя ответ был ей отлично известен.
– Один. Кронос.
– Вот сволочь! – воскликнула она и мысленно добавила: «Надеюсь, ты слушаешь, жадный трус».
Люсьен поежился от страха, показывая, что в самом деле боится гнева предводителя богов. И не напрасно. Кронос явно прогулял школу в тот день, когда там учили милосердию.
Едва вырвавшись из небесной тюрьмы, титан быстро и жестоко расправился с олимпийцами, а выживших бросил в темницу. Именно тогда Анья вернулась на небеса и кое-кого освободила. Кронос поймал ее и снова заточил в темницу, требуя в обмен на свободу ее величайшее сокровище. Она сбежала, прежде чем он успел покарать ее за отказ. Очко в пользу команды «Анья». Вскоре после этого он нашел ее во второй раз и пригрозил натравить на нее Владык. Теперь они с Люсьеном вот-вот застрянут в «круге третьем». Очко команде «Кронос».
– Уверен, что стоит подчиняться такому подлецу, а? – спросила она.
Люсьен вперился в нее взглядом, порабощая, подавляя решимость.
– Я должен это сделать, поэтому, что бы ты ни говорила, меня не переубедишь.
Она изогнула бровь, изо всех сил стараясь выглядеть уверенно.
– Давай поспорим?
– Нет. Это лишь даст тебе ложную надежду.
Меж ними повеял легкий ветерок, разметав пряди волос вокруг лица Люсьена. Он убрал их за уши, чтобы ничто не нарушало невидимой связи между ним и Аньей.
Теперь черные стрелы его бровей, гордая линия носа и неровные очертания покрытых шрамами щек сделались более отчетливыми. Но Анья смотрела лишь ему в глаза. Коричневая радужка, казалось, приковывает ее к месту, в то время как голубая кружится в вихре, затягивая все глубже и глубже в мир, где существует только Люсьен.
«Слушайся меня. Покорись», – прошелестели в ее голове слова.
Она стиснула челюсти и сжалась. Она знает, знает, что он пытается сделать. Убаюкать ее ощущением спокойствия и заставить добровольно принять смертельный удар.
Черта с два. С ней такие штучки не пройдут. За века своего проклятия она хорошо овладела одним искусством – давать отпор мужчине. Тряхнула головой, освобождаясь от чувственной хватки Люсьена. «То-то же».
«Не реагируй на него», – напомнила себе, переводя взгляд на его мощный торс и раздумывая, что делать дальше. При этом она не переставала посасывать свой любимый клубничный леденец.
– Ты у меня в долгу, Цветочек, и сейчас пришло время платить по счетам. Ты не будешь меня убивать.
Повисла мучительная пауза, затем Люсьен произнес:
– Ты знаешь, что я должен. – Он напрягся, словно собираясь с силами. – Попроси меня сделать это безболезненно. Это в моих силах. Попроси поцеловать тебя прежде, чем заберу твою душу. Это тоже в моих силах.
– Извини, Пупсик, мое требование неизменно – ты не будешь меня убивать. Напомню, что несколько недель назад я пообещала убить тебя, если попытаешься улизнуть от выполнения своих обязательств.
Новая пауза, более тяжелая и длительная. Агонизируя, Люсьен запустил руку себе в волосы.
– Почему Кронос желает твоей смерти?
– Ты уже ответил на этот вопрос. Я слишком дикая.
Анья села обратно на качели и медленно провела рукой вниз по ноге, незаметно нырнув ладонью за голенище сапога и обхватив рукоятку спрятанного там кинжала. Хоть она и сходит с ума по этому мужчине, несмотря на его миссию, без боя не сдастся.
– Я не верю, что это единственная причина, – возразил Люсьен.
– Может, он хотел ко мне подкатить, а я над ним посмеялась. – Ложь. Однако правду признавать она отказывалась, так что приходится врать.
На лице Люсьена отразилась эмоция, которую Анья не сумела распознать. Знала лишь, что это что-то мощное и бескомпромиссное.
– А может, он был твоим любовником, а ты предпочла ему другого? Раздразнила и бросила, оставив в дураках.
Прищурившись, Анья снова пристально посмотрела на Люсьена и вскочила на ноги, пряча кинжал за спиной.
– Какие грубые слова. Нужно мне унижаться до игр с мужчиной, который меня не интересует.
Люсьен пробормотал нечто весьма похожее на «но со мной же ты играла».
Она гневно нахмурила брови:
– Можешь думать что угодно, но причин обижаться у тебя нет.
– Ты Анархия. Сомневаюсь, чтобы тебя волновали чувства других людей.
– Ты меня совсем не знаешь, – огрызнулась она.
– Я знаю, что ты танцуешь так, будто занимаешься сексом, и что на вкус ты как мужская погибель.
Будь он проклят. Он мог бы возбудить ее одними этими словами. А в сочетании с хриплым, текучим, как вино, голосом – и подавно. Позабыв о гневе, Анья готова была упасть в его объятия. Не желая признавать этого, она сказала:
– Внесу поправку. Ты не груб. И не жесток. – Не свидетельствовали ли его слова о том, что теперь ее влечет к нему еще сильнее?
– И тем не менее это правда. – Склонив голову набок, Люсьен окинул ее пристальным взглядом. Хотя он снова нацепил маску безразличия, вокруг него сияла раскаленная добела аура. – Ты всегда так беспечна в своих привязанностях?
В его тоне не было осуждения, но все же вопрос рассердил ее. Она вспомнила, как несколько богов спрашивали то же самое у ее матери и как в глазах Дисномии появлялся проблеск боли всякий раз, как любовник предполагал, что она недостаточно хороша для него. Люсьен за это заплатит.
Делая вид, будто ей все равно, Анья опоясала леденец языком, вкушая его фруктовую сладость, но тем временем сжала рукоятку спрятанного за спиной кинжала с такой силой, что ногти глубоко впились в ладонь.
– Что, если и так? – наконец протянула она. – Большинство мужчин свободны в своих привязанностях и восхваляемы за это. Их почитают, как богов секса.
Люсьен проигнорировал ее замечание. Очевидно, Владыки знают в этом толк.
– Прежде чем я… – Сжав губы, он покачал головой. Должно быть, передумал, потому и оставил фразу незавершенной. – Объясни-ка мне кое-что. – Будто бы сообразив, что так он от нее ответов не добьется, добавил: – Пожалуйста.
Она игриво похлопала ресницами.
– Для тебя что угодно, Пирожок.
– Скажи мне правду. Зачем ты целовала меня? Ты могла бы заполучить Париса, Рейеса, Гидеона или любого другого. Они бы не возражали. Наоборот, возжелали бы тебя в ответ.
«Возжелали бы тебя в ответ», – мысленно передразнила она. В отличие от него, который никогда ее не захочет. Черт подери, она не собачий корм! И почему он просто не может принять, что она хочет именно его, а не кого-то другого?
Возможно, и к лучшему, что он счел ее страсть наигранной, решила Анья. По крайней мере, это поможет ей сохранить лицо, ведь она «ничего для него не значит» и он «не хочет ее». Осел.
– Возможно, я прознала, что Крони-Вони собирается приказать тебе убить меня, и намеревалась подмаслить тебя как булочку на завтрак, чтобы ты не подчинился ему. – Вот. Как ему это понравится?
Его резкие, дикие черты осветило понимание.
– Наконец что-то начало проясняться, – процедил Люсьен с едва заметной ноткой разочарования.
Или разочарование ей только послышалось? Он вообще-то явился убить ее. Едва ли он испытывает к ней нежные чувства.
«Покорись мне».
Черта с два. Она взглянула ему в лицо и снова попала в ловушку. Его голубой глаз по-прежнему словно кружил в вихре, а карий смотрел так притягательно, что она добровольно утонула бы в нем. У нее в животе запорхали бабочки.
Нет, нет, нет! Оскалившись, Анья резко отвела взор. «Пырни его кинжалом, чтобы притормозить, а затем убирайся отсюда». Эту мысль и нужно претворить в жизнь. Люсьен бессмертен, он исцелится. Но, гори все синим пламенем ада, она не готова покинуть его. Она неделями ни с кем не разговаривала, так как была слишком увлечена преследованием, подглядыванием. Вожделением Люсьена.
«Не имеет значения, что ты хочешь. Нанеси удар прежде, чем это сделает он».