Геометрия любви: Банальный треугольник
Лора Браун
Геометрия любви
Глава 1
— Замуж? Да никогда! — Тибби гордо вскинула голову и с вызовом взглянула на Питера. — Ты хочешь, чтобы я занялась благотворительностью? Кто-то полгодика поиграет в любовь, испробует свои актерские данные восхищенного принца-обожателя и получит за это в пожизненное обеспечение горячие ужины, выглаженные рубашки и кучу наследников? Ни за что!
Однако, расписывая блага семейной жизни, которые должны были свалиться на голову потенциальному супругу, Тибби сильно преувеличивала собственные достоинства. Свое пристрастие к фаст-фуду, супам из пакетиков и услугам прачечных эта особа объясняла исключительно нехваткой времени. Еще бы, ну откуда же ему взяться у вечно занятой интеллектуалки! Может быть, именно потому, что приготовление блюда, сложнее яичницы, создавало непреодолимые трудности, парочка и обедала сейчас в «Макдоналдсе».
Питер, честно говоря, не ожидал такой бури в ответ на вполне невинный вопрос. Он не покушался ни на чью свободу и независимость. Он просто поинтересовался отношением к браку. Пит знал эту рыжеволосую красавицу уже лет десять, и вопрос его был скорее риторическим.
— Мисс Торнфилд, остыньте! У меня есть более интересное предложение, — загадочно объявил Пит и выдержал эффектную паузу. — Не хотела бы ты провести каникулы в Европе? Скажем, в Англии. Решится ли моя благородная леди последовать со мной — заметь, даже не «за мной» — к бриттам? В страну туманного Альбиона, привидений, ее величества и правостороннего движения?
По мере того как Питер говорил, выразительное лицо его подруги по колледжу менялось: удивление, недоверие, ирония и глубокое сомнение теперь были написаны на нем.
Тибби улыбнулась:
— Но, Пит…
С одной стороны, нелегко решиться на столь далекое путешествие. С другой — увидеть мир все-таки хотелось. Как все теперь знают, замуж она не собирается (никогда и ни за что!). Но почему бы не провести пару недель в Европе с бывшим одноклассником? Так что ссылок на «плохую идею» в этот раз Питер не услышал. Как не услышал, впрочем, и утвердительного ответа. И единственное, что услышал мистер Роули, было: «Я подумаю, хорошо?»
Впрочем, он и это посчитал успехом.
Тибби всегда хотелось жить отдельно от родителей, она жаждала самостоятельности, независимости и свободы. Торнфилдам-старшим пришлось смириться. Да, район не то чтобы очень приличный, но зато недорогой. Хозяйка, миссис Шекли, не требовала особенной чистоты и порядка. Главное достоинство скромного жилья заключалось в том, что домовладелица не досаждала жильцам своей персоной и появлялась в их поле зрения пару раз в году, мигрируя от одного своего чада к другому. Зато это был свой угол, свое убежище от всех невзгод и волнений. А они в жизни Тибби в последнее время случались все чаще и чаще.
…Когда равновесие в душе нарушено — многие из нас инстинктивно стремятся в родной уголок, свою нору, где никто не помешает душевному маятнику успокоиться и затихнуть. Хотя может ли он замереть в сердце человека? Достаточно легчайшего прикосновения к чувствительной, важной струне — и он раскачивается вновь: сильно, слабее, слабее… Притих. И снова — слово, жест, взгляд — и вечное движение.
Тибби любила тишину. Конечно, в городской квартире это понятие относительное. Вот и сейчас под окнами слышны машины, что-то глухо гудит в трубах в ванной, а в квартире выше этажом выясняют отношения соседи. Она слышит их не совсем приличный перечень претензий друг к другу почти каждый день. «И вот это святость брака… Приятно, ничего не скажешь, так ненавидеть друг друга днем, а вечером прыгать в одну постель».
Тибби поморщилась: ну сколько можно прислушиваться, критиковать соседей, — и направилась в ванную. Горячий душ с ароматическим молочком — это то, что ей сейчас нужно. В этот момент раздался противный визг телефона.
— Алло? — сказала Тибби в трубку с таким раздражением, словно телефон был виноват во всем на свете. В трубке что-то ответили. Лицо вдруг резко побелело, потом на щеках обозначились два ярко-розовых пятна, которые поползли к ушам, заливая краской все лицо.
— Н-нет… Зря ты надеялся… Я тебе все уже сказала… Повторить? Не-на-ви-жу!..
Тибби разрыдалась чуть раньше, чем бросила трубку. Вероятно, там услышали громкий всхлип… Ей все равно, все равно, все равно… Пусть он думает что хочет!
В маленькой пустой квартирке на Леонард-стрит плакала сама покоренная и оскорбленная гордость. И, словно пытаясь успокоиться, худенькое тело тихонько раскачивалось взад-вперед. Так качался маятник в ее сердце — глухо, сильно, причиняя боль. Слезы стекали по щекам, по носу, чуть задерживались на его кончике и срывались вниз — вместе с маленькой частичкой израненной души.
Выплакалась. Но и боль, и обида остались. А к ним примешалось сомнение — и робкая надежда. Это был Свен… Он редко звонил, даже когда они встречались. А сегодня («Мамочка, за что же мне такое!») этот негодяй, но все еще любимый, пригласил «свою рыжую девочку» на свидание! Что же делать?
Как же ей было хорошо с ним! Как он угадывал ее бурный, необузданный темперамент! Как понимал все импульсы ее тела! Как ценил страстность, взрывной характер, неизбывное желание наслаждаться! Свен, пожалуй, самый опытный партнер из тех, что были у Тибби. Из этого не следует, мол, у нее их был миллион, просто в колледже она не только целовалась с мальчиками — к Питеру это не относится, он просто друг, — но все попытки постичь тайну секса были весьма неудачными и очень непродолжительными. В глубине души она понимала: умение Свена продиктовано исключительно числом сексуальных связей. Красавчик был из тех неутомимых донжуанов, что отдаются каждой своей пассии, словно живут с женщиной свою последнюю ночь. Словно завтра наступит потоп. Или рухнет небесный свод. Или разверзнется земля. Да так, в сущности, и было. Наутро Свен забывал осчастливленную им красотку.
А красотка искренне удивлялась, когда на смену безумным объятиям и жарким словам приходило равнодушие. И пыталась выяснить, что стряслось, вот тогда эти отношения разрывались окончательно…
Что до Тибби… У нее не было иллюзий, она не строила матримониальных планов. Но удовольствие, которое щедро дарил Свен в постели, невозможно выбросить из памяти. Это он открыл ей истину, что женщина создана, чтобы испытывать множественный оргазм. И не раз в месяц, а хоть каждый день.
«Спроси антропологов! — улыбался он ей, когда Тибби только-только отходила от пятого по счету жаркого прилива наслаждения и сознание ее наконец-то прояснялось. — Это стратегия выживания! Ни одно животное на свете на такое не способно! А человек может, и ему это надо, и не только потому, что у него есть чувство прекрасного, а потому, что есть разные сексуальные школы, национальные традиции и так далее». Свен мог говорить на эту тему часами, всегда подкрепляя свои слова практическими и такими желанными действиями…
И Тибби чувствовала себя с ним неистовой и жадной, просто самкой, которая всегда хотела, чтобы ее осчастливили… Как накатывали горячие волны откуда-то из глубины сильного тугого тела, едва Свен касался губами ее затылка, приподнимая нежными пальцами копну рыжих волос! Как подавались навстречу ему потяжелевшие груди, когда Свен скользил по шее быстрыми дразнящими поцелуями! Как непроизвольно сжимались бедра, чуть Тибби слышала его низкий волнующий голос! А уж его манера медленно и немного лениво раздевать ее! А проводить кончиками пальцев по животу снизу вверх — от пылающего желанием лона до трепещущих потемневших узелков, томящихся по его ладоням! А первое проникновение в сокровенную, сочащуюся влагой раковину!
— Не пускаешь меня? — с приятной хрипотцой в голосе спрашивал Свен. — Ну же, Тибби!
И входил — резко, сильно, уверенно. Он называл это «брутально». По его представлениям, именно в энергии проникновения в женщину познавалась истинная мужественность. И так он поступал всегда в моменты их близости, и этого Тибби забыть не могла, и, что самое ужасное, ей это страшно нравилось, и она хотела, чтобы такое случалось как можно чаще.