Геометрия любви: Банальный треугольник

Тибби мало обращала внимания на архитектуру пустынных улиц. Ее не привлекал газон, который давно не стригли и который от этого имел весьма живописный вид; ее не заинтересовал и маленький котенок необычного абрикосового цвета, которого несла на руках девочка лет одиннадцати.
Тибби была сконцентрирована только на том, как Бетти смотрит на Дэниэла, как говорит с ним. Ревность душила, жгла изнутри. Она не могла больше выносить нежных взглядов Бетс (а Дэниэл называл ее этим ласкательным именем), направленных на ее мужчину. Прошло минут двадцать, а Тибби уже раздумывала, способна ли она на убийство в состоянии аффекта. Сославшись на плохое самочувствие, она сказала, что вернется домой и приляжет ненадолго. Дэниэл выразил желание проводить ее, но Тибби, едва сдерживая проклятия, отклонила предложение.
— Кажется, голова будет болеть гораздо меньше, если я останусь одна, — пробормотала она себе и ушла, гордо вскинув подбородок.
Пылая от ярости, мисс Торнфилд вошла в дом потихоньку, в надежде не столкнуться лишний раз с хозяйкой. Проходя через гостиную, она резко изменила маршрут, целью которого изначально была комната для гостей. Ее словно магнитом притягивала библиотека. Зачем же противиться такому безобидному искушению?
Массивная дверь отворилась на удивление беззвучно. Тибби ахнула. Только в кино она видела такие домашние библиотеки: это оказалась большая комната с очень высокими потолками. И вдоль стен шли стеллажи и шкафы, уставленные книгами. У нее голова закружилась от восторга: сокровища культуры разных эпох были собраны здесь. Некоторые издания явно были раритетными: корешки с истертыми названиями и выцветшими золотыми буквами.
Она медленно пошла вдоль стеллажей, задумчиво проводя по книгам кончиками пальцев. Слой пыли был очень тонким, вероятно, за библиотекой тщательно следили, но едва заметные следы все же оставались, и Тибби нравилось, что от ее прикосновений в существовании этих таинственных предметов что-то меняется. Она вытащила толстый фолиант, начала переворачивать пожелтевшие от времени страницы и в этот момент услышала какой-то шум в соседней комнате. Осторожно поставив книгу на место, Тибби крадучись подошла к двери. Увидев то, что происходило в гостиной, она зажала рот рукой, чтобы не застонать…
Дэниэл стоял к ней спиной. Бетти обнимала его за шею и смотрела молодому человеку в глаза влюбленным взглядом. Вот он положил руки ей на плечи, и обрывки разговора долетели до слуха Тибби.
— Я люблю тебя, Дэниэл, люблю так же сильно, как и прежде. Давай начнем все сначала! Нет, не говори мне про нее: эту женщину ты знаешь несколько дней, это не может быть любовью, любовь — то, что живет долго, как чувство, которое я испытываю к тебе. Пожалуйста, давай исправим нашу ошибку!
Дэниэл что-то проговорил в ответ, но Тибби уже не слышала что. Она, почти не дыша, отошла от двери, прислонилась спиной к шкафу, пытаясь прийти в себя. Но разве это возможно в ее положении?!
Слезы потоком хлынули из глаз. Тибби до боли закусила нижнюю губу, но это не помогло. Горе, переполнившее бедное сердце, вырвалось наружу, слезы, гнев, обида душили ее.
Тибби задыхалась. Она сидела, прислонившись к холодной стене, и не замечала, что слезы уже текут по щекам. Он не мог! — кричало все внутри. Он это сделал — перед глазами тут же вставала ужасная картина.
Зачем тогда все эти слова, взгляды, клятвы?
Зачем он ее предал?
Зачем…
Почти в забытьи сидела на полу она и плакала, обхватив голову руками. До нее доносились голоса из гостиной, но она не понимала, о чем говорят Бетти и Дэниэл. Тибби тихонько скулила, не отдавая себе отчета в том, что она делает. Однако мало-помалу жалобные звуки сменились рычанием раненой тигрицы. Тибби выпрямилась, попыталась смахнуть слезы. И прислушалась. До нее донеслись обрывки фраз:
— Между нами все кончено. Не кричи, прошу тебя. Пожалуйста, успокойся и улыбнись так, как ты умеешь. Ну вот, гораздо лучше. Ничего. Все пройдет…
Сердце у Тибби упало. Перед глазами поплыли черные круги, резкая боль в груди пронзила ее. Внутри все болело и горело.
Она рискнула еще раз посмотреть на сцену за дверью. Теперь они страстно обнимались. Рука Дэниэла покоилась на волосах другой женщины, хотя она же всего только несколько часов назад ласкала ее локоны.
«Господи, дай силы! Бежать! Немедленно бежать из этого дома. Никогда не смотреть больше ему в глаза… И никогда никому не верить!»
Тибби не нашла лучшего способа исчезнуть, кроме как через окно. Главное — быстро. И можно больше не видеть их.
  
Глава 8
 
Дэниэл немного растерялся, когда Бетти, едва войдя в дом, буквально набросилась на него и бесцеремонно повисла на шее. За годы знакомства он, конечно, привык к непосредственности и эмоциональности Бетс и был благодарен за ее отношение и за время, когда они были счастливы вместе. Он уважал чужие чувства, поэтому постарался успокоить ее, положив руки на плечи и как можно мягче отстраниться. Элизабет вопросительно подняла на него взгляд.
— Бетс, послушай то, что я скажу тебе. Только послушай очень-очень внимательно. — Дэн, как мог ласково, обнял ее за плечи. — Мы знакомы столько лет. Ты бесконечно дорога мне. И какую бы форму ни принимали наши отношения, знай, что я всегда буду любить белокурую малышку Бетс, которая подарила мне свой первый поцелуй, когда ей было всего шесть лет от роду.
Дэниэл сделал паузу. Глаза Бетти лучились теплотой.
— Но это не та любовь, на которую ты могла бы рассчитывать. Ты мой белокурый ангел и навсегда останешься в моем сердце такой, как бы скверно ты себя ни вела. — Дэниэл едва сдержался, чтобы не перейти к подробному изложению своих мыслей на этот счет. — Но страсти, которую испытывает мужчина к женщине, того отношения, на котором можно построить семью, — этого нет.
Бетс захлопала ресницами. Дэниэл решил дойти до конца, как бы болезненно это ни было.
— Я влюблен, безумно влюблен. В другую женщину. И хочу быть с ней. Я говорю совершенно искренне, чтобы ты не питала напрасных надежд. Мы можем быть очень хорошими друзьями. Но мужем и женой нам не стать.
Нижняя губа Бетти дрогнула. Глаза заблестели от слез. Она стремительно вылетела из комнаты, чуть не споткнувшись о банкетку, неосторожно поставленную у входа. Каблуки нервно застучали по лестнице. Дэниэл сжал пальцы левой руки так, что побелели суставы. Он сказал правду. Любви больше нет. Но черт подери, неужели он не мог сделать это поделикатнее?
Экстравагантно удалиться оказалось легче, чем действовать дальше. Тибби была в чужой стране. В незнакомом городе. Как добраться до Лондона — неизвестно. Что сказать Питеру по возвращении — ох, лучше пока об этом не думать…
Интересно, когда ее хватятся? Вероятно, эти английские снобы довольно быстро поймут, что чего-то в их жизни не хватает: слишком много тишины и покоя в доме.
Тибби шла по пустынной дороге и старательно отгоняла от себя всякие мысли о предательстве этого… этого… доктора Глэдисона. Нужно называть его как можно официальнее, так будет ощутима дистанция. Пропасть, которая их разделяет. Тогда будет не так больно.
Но злые, колючие мысли все лезли и лезли в голову. Непрерывно стучало в висках: «Предал… предал… доверять нельзя… полюбила подлеца… невозможно простить…» По сухой раскрасневшейся щеке покатилась горячая слеза. «Не плакать, только не плакать — он не достоин!..» Но упала еще слезинка. И еще. И вот уже, закрыв лицо руками, она плачет навзрыд. Потому что в любви есть великая сила, но именно любовь делает человека беззащитным и слабым…
Отвела душу. Стало чуточку легче. «А должно стать еще лучше, когда я уберусь наконец отсюда и навсегда забуду наваждение последних дней!» Тряхнула волосами, вытерла слезы. Нужно поймать попутку. Только вот в какую сторону ехать в столицу?
До Лондона ее довез автобус, подвернувшийся как нельзя кстати.