Куплю любовницу для мужа (СИ)

— Не буду я кричать. У меня уже и сил нет. Ладно, пару дней потерплю тебя, пока Гордей найдет способ усмирить твоего этого дружка. Давай уже, оторвись от дерева! — тяну ее за руку, помогая встать.
Все трое молча бредем по лесу домой. Друг на друга не смотрим. Лишь Тата нервно всхлипывает, поминутно спотыкаясь. Но, похоже, сегодня в небесной канцелярии кипит работа, штампуя для нас сюрпризы один за другим. Именно такой сюрприз ждет меня возле дома.
На крыльце стоит Макс и нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
Неужели я не сплю и это, действительно, он? Как у Шекспира в "Макбете": "Все духи в гости к нам!" Да уж, поддержка с воздуха подоспела очень вовремя.
— Настя, тут у вас дверь нараспашку. Все в порядке? — Макс бросается ко мне, но замечает Гордея, останавливается и вежливо кивает: — Здравствуйте!
— Кто ходит в гости по ночам, тот поступает мудро, — Гордей демонстративно вскидывает руку и бросает выразительный взгляд на часы. — Не поздновато ли для визитов? И да, вы, простите, кто?
Макс открывает рот, но я перебиваю его:
— Знакомься, Гордей, это мой психолог Макс. Макс, это мой муж Гордей.
— Очень приятно! — Макс протягивает руку Гордею.
Рука повисает в воздухе. Гордей проделывает с Максом свой любимый номер, который исполняет со всеми теми, кто ему не нравится, но он вынужден общаться с ними по работе. Выжидает ровно десять секунд, чтобы протянутая рука собеседника унизительно пожала воздух, презрительно поднимает бровь и легким касанием пожимает руку Макса. Фактически, даже не пожимает, а слегка хлопает его по ладони.
— И давно у тебя, Настюш, завелся… ээээ… психолог? — в голосе Гордея звучит неприкрытый сарказм, когда он рассматривает накачанную фигуру Макса. — А ты мне ничего не рассказывала. Простите, Макс, я не мог вас где-то видеть? Просто лицо ваше очень знакомо.
Это еще что? Гордей осмеливается иронизировать? После того, как он притащил в дом Тату? Значит, ему можно, а мне нельзя? Острые иголки жгучей обиды впиваются в душу. И я жалею, что попыталась сгладить углы. Нужно было представить Макса по-другому:
— Знакомься, Гордей, это Макс — мой любовник!
В конце концов, открытый брак — это когда у мужа и жены есть кто-то на стороне. И сам Гордей еще недавно уговаривал меня по телефону пойти развеяться. Значит, это была просто игра? Он был уверен, что я никуда не пойду и никого себе не найду? А вот это страшно обидно!
— Конечно, — улыбается Макс. — На вечеринке у Гурджиева несколько дней назад.
— Точно! — Гордей хлопает себя по лбу, изображая, что вспомнил.
Но я-то знаю, что он врет. У него феноменальная память на лица, и, судя по сарказму, он сразу вспомнил, где видел Макса, и теперь собирается с улыбкой втоптать его в грязь. Нужно спасать моего психолога.
— А что мы стоим? Давайте в дом зайдем! — изображаю радушную хозяйку, распахивая дверь. — Я сейчас кофе сварю.
Но мужчины не обращают на меня ни малейшего внимания. Они ядовито улыбаются друг другу, и на лице у обоих явно написано, что ни один из них не собирается отступать. Как два петуха, ей-богу!
— Вы — один из русалов, правильно? — спрашивает Гордей. — У вас еще были такие живописные серебряные штаны, как у всех нанятых на ту вечеринку.
Отравленная стрела достигает цели. Макс слегка бледнеет, но не сдается.
— Правильно, — не менее радостно улыбается он. — Мои штаны были сшиты точно из такого же материала, как платья тех двух русалок, которые вас утащили в пучину морскую.
Нокаут! Уставший Гордей пропускает удар, улыбка сходит с его лица. Макс делает вид, что не замечает упавшего противника, и продолжает:
— Просто Настя мне позвонила, что у нее тут веселье. И я заволновался. Какой-то уголовник, что гонится за своей подругой. Прямо американский фильм! Но если все в порядке, то я поеду. Пока, Настя! На связи! — он садится в машину, заводит мотор.
Но красный "Порше" не заводится. Мотор сухо и беспомощно "кашляет".
— Очень вовремя, — бурчит Макс, выходя из машины, и достает телефон из кармана светлых широких брюк. — Придется такси вызывать.
Мне вдруг нестерпимо хочется, чтоб Макс остался. Рядом со мной стоят Гордей и Тата. И я чувствую себя такой потерянной! Если Макс сейчас уедет, я останусь одна. Вернее, не одна, а с мужем и его любовницей. А так мне хотя бы есть с кем поговорить. Хотя бы в эту ночь! В первую ночь любовницы моего мужа в моем же собственном доме!
— Макс, ну какое такси? — я подхожу к нему и решительно отбираю телефон. — Ночь с пятницы на субботу, да еще и под Москвой. Кто сюда поедет? А главное: зачем? В доме есть гостевая комната. Ты можешь лечь там.
Гордей громко и выразительно кашляет, пристально глядя на меня.
— Вообще-то, Настюш, там уже спит Тата. В гостевой.
— Тата может лечь в комнате нашей дочери. Белка все равно за границей, — возражаю я. — А Макс в гостевой. Просто у Белки кровать меньше. Макс с его ростом на ней не поместится. А Тате будет в самый раз. Правда, Тата?
— Да, конечно, Настя! Где скажете, там и лягу! Мне все равно, — незамедлительно соглашается она.
Это самая бредовая и ужасная ночь в моей жизни. Заснуть, я конечно, не могу. В комнате дочери спит любовница моего мужа, которую я сама привела в дом. Да, я этого не планировала. Все должно было быть по-другому. Но почему я раньше не вспомнила о том, что если хочешь рассмешить бога, то расскажи ему о своих планах? Гордей спит беспокойным сном, тяжело дышит и мечется по кровати во сне. Вдруг он вскрикивает и вскакивает на ноги. Одним прыжком. Прямо с постели на ковер.
— Ты что? — вскакиваю следом.
— Да кошмар приснился, — глухо отвечает он. — Ужасы какие-то. Ты спи, Настюш, пойду воды попью.
— Стакан с водой на тумбочке возле тебя. Я его каждую ночь туда ставлю.
— Холодной хочу, — бормочет Гордей, выходя из спальни.
Бросаюсь за ним, припадая ухом к двери. Неужели он к ней пошел? Если к ней, то молчать не буду. Все, хватит! Терпение лопнуло! Он просил ее приютить на несколько дней, я согласилась. Но чтобы изменять мне вот так в наглую? Этого не будет! Шаги Гордея замирают возле двери Белки. Он стоит пару секунд, чего-то выжидая. И эти пару секунд кажутся мне вечностью. Кладу ладонь на ручку двери, собираясь вылететь в коридор. Не дам ему зайти в комнату к этой шавке!
Гордей, наконец, отходит от двери и спускается по лестнице. Приоткрываю дверь и слышу, как внизу хлопает дверца холодильника. Через пару минут Гордей возвращается. Быстро ныряю в постель. Он садится на краешек кровати и жадно пьет холодную минералку прямо из бутылки. Значит, не решился он к ней пойти. Это маленькая победа! Внезапно чувствую, что постель жжет меня хуже крапивы. Ноги покалывает, в груди испуганно мечется сердце. Встаю и набрасываю халат.
— Ты куда, Настюш?
— В сад! Пойду подышу.
— Я с тобой пойду, тоже подышу, — он приподнимается с кровати.
— Нет! Гора, сделай мне одолжение: останься здесь. Хочу побыть одна.
— А раньше ты так любила, когда мы ночью вместе сидели в саду, — в его голосе слышится обида.
— Раньше все было иначе, — сухо бросаю я, направляясь к двери.
Спускаюсь с крыльца и бегу в свою любимую беседку. Гордей построил ее специально для меня. Деревянная, окрашенная в белый цвет, она вся увита плющом. Одну ее стену полностью занимает большой мягкий диван. Бросаюсь на подушки, зарываясь в них лицом, и пытаюсь успокоиться. Меня охватывает такая злость, что хочется укусить кого-то. Хотя почему кого-то? Кусать нужно моего мужа. В первый раз в жизни я злюсь на Гордея. Да так, что не могу с собой справиться. От мысли, что нужно лечь с ним в одну постель, меня обдает кипятком. Господи, неужели я ошиблась? Неужели нужно было просто отпустить его? Батареи кусать, выть, как собака, но дать ему уйти? Ну как же такое возможно, чтобы человек, которого любишь больше всего на свете, так унижал? Так бил по больному? И при этом, чтобы сердце продолжало его любить? Может быть, я извращенка?