Дикий цветок
– Я скажу Летти, – протягивая Джереми тарелку с десертом, обронил Сайлас. И налил другу дымящегося кофе. – Когда сочту, что настало подходящее время, – добавил он.
– А‑а-а‑а, – протянул Джереми.
– Что?
– Вкусный пирог, – откусывая большой кусок, пробубнил гость. – Вы с Летти собираетесь на праздник к Джессике Виндхем?
– Летти ни за что его не пропустит. Она была учительницей Джессики, до того как девочку отправили в частную школу-пансион. Летти ее искренне полюбила. У них только четыре года разницы в возрасте. Признаюсь, я даже не помню, как Джессика выглядела. А ты помнишь?
– До сегодняшнего дня – лишь неясный образ. Я помнил девочку с очень серьезным лицом и большими глазами карего цвета. Но сегодня в порту Чарльстона я ее все же узнал. Девушка приплыла из Бостона. За ней приехали мать и брат. Один из пассажиров грубо обошелся с негром-носильщиком, и девушка заступилась за него.
– Белый пассажир?
– Боюсь, да.
– Ее отец еще скажет свое веское слово по поводу этого происшествия.
– Надеюсь, это не испортит праздника. Виндхемы ничего не пожалели для того, чтобы должным образом отпраздновать восемнадцатилетие Джессики и ее возвращение в отчий дом после учебы в бостонском пансионе. К ним из Англии приезжает родня – лорд и леди Девитт.
– Виндхемы вполне могут себе это позволить, – сказал Сайлас, вытаскивая из почтовой сумки карту.
– В «Курьере» говорится, что Карсон Виндхем – самый богатый человек в Южной Каролине, – снова вгрызаясь в пирог, заметил Джереми.
– Бедолаге придется отваживать охотников за приданым со всего штата.
– Быть может, Моррис женится на ней и разом избавит его от забот.
Сайлас фыркнул.
– Моррис не способен отличить вальса от польки, а женского носового платка от ветоши для уборки. У него нет ни малейшего шанса добиться руки молоденькой девушки. А почему бы тебе, Джереми, не жениться на Джессике? Таким образом ты сможешь избавить своего отца от любых неприятных неожиданностей. Такому красавчику, как ты, подобный подвиг вполне под силу.
Джереми рассмеялся.
– Не хочу невольно обидеть Летти, но мне кажется, у меня нет ни малейшего шанса заинтересовать молодую леди вроде Джессики Виндхем, с ее воспитанием и происхождением, перспективами выйти замуж за мужчину, который собирается осесть в диком Техасе. Ты окончательно вскружил Летти голову. Она пойдет за тобою хоть в ад.
Сайлас расстелил перед собой географическую карту, вложенную Стивеном Ф. Остином в конверт с письмом. При виде маршрута, нарисованного темными чернилами, мужчина нахмурился. Расстояния были просто чудовищными. Территории за рекой Ред-Ривер пугали.
Маршрут был прочерчен полукругом, в обход наиболее прямого и логичного пути. На полях карты виднелось тому пояснение: «Держитесь в стороне. Это охотничьи угодья команчей».
– Не исключено, что именно в ад я ее и повезу, – мрачно произнес Сайлас.
Глава 3
– И куда мы посадим во время обеда леди Барбару? – поинтересовалась Юнис Виндхем у дочери, которая только что вплыла на крытую веранду, где суетились слуги, сервируя стол на двенадцать персон. – Все настолько сложно… Если посадить леди Барбару спиною к саду, то солнечный свет в самом неприглядном виде выставит ее редкие волосы. Если посадить лицом к свету, то будут видны все морщинки. А ведь она очень щепетильно относится к своей внешности.
Джессика не слушала. Мама имела привычку размышлять вслух, не ожидая ответов на свои вопросы. Юнис прекрасно знала, что подобного рода темы ее дочь не интересуют. Два года, проведенных в пансионе, где Джессику, кроме прочего, учили хорошим манерам, не могли изменить чего-либо существенным образом.
Обеденный стол поставили на крытой веранде, для того чтобы освободить место в столовой, где уже готовились к грандиозному банкету, назначенному на завтрашний вечер. Хотя сама Джессика предпочла бы отметить свое восемнадцатилетие и возвращение в отчий дом семейным пикником. Девушка внимательно осматривалась вокруг в поисках чернокожей служанки. Той нигде не было видно. В столовой, где также суетилась прислуга, ее тоже не было.
– Мама, а где Типпи?
– А если посадить ее во главе стола, а лорда Генри – напротив… Все сочтут это знаком должного уважения. Твой папа и я также сядем друг напротив друга, но посередине…
– Мама! Где Типпи? Я ее всюду искала и не нашла. Что вы с ней сделали?
Юнис вставила картонку с именем гостьи, выведенным каллиграфическим почерком, в подставку в виде стеклянной розы и воззрилась на дело рук своих.
– Стоит ли приносить сюда мухоловки? – продолжала она. – Когда мы с твоим папой были в Вашингтоне, то купили две чудесные хрустальные мухоловки. У них там мухи еще ужаснее наших. Думаешь, сейчас для них подходящая погода?
– Мама! Где Типпи?
Юнис наконец-то обратила внимание на дочь.
– Господи, дитя мое! Ты до сих пор в домашнем платье!
Джессика устремилась к выходу.
– Куда ты?
– На кухню. Уверена, что вы отправили ее туда.
– Джесси! Постой… Ты меня слышишь?
В голосе Юнис зазвучали тревожные нотки. Подобрав веер, который принесла с собой на веранду, женщина нервно замахала им у себя перед лицом. Джессика остановилась и повернула голову. Три служанки в серых платьях, повязанных передниками, замерли на месте. В помещении установилась гробовая тишина.
– Я рада, что твой отец этим утром поехал с леди Барбарой и лордом Генри на конную прогулку, – продолжая обмахиваться веером, сказала Юнис. – Это избавит меня от унижений, когда прозвенит звонок, а мне придется бежать на кухню в поисках дочери, которая отправилась туда за служанкой.
– Я хочу повидаться с Типпи, мама.
– Она сейчас украшает торт ко дню твоего рождения.
– Я ей помогу.
Юнис бросила убийственный взгляд на замерших на месте служанок. В глазах негритянок застыли потрясение и любопытство.
– Здесь вам больше делать нечего, – распорядилась хозяйка. – Идите и помогите Вилли Мей.
Бело-серые тени служанок скользнули мимо Джессики в дверной проем. Юнис, стремительно подойдя, втащила дочь на веранду, а затем прикрыла за ней застекленные двери.
– Не разговаривайте со мной таким тоном, юная леди, особенно в присутствии слуг. После того, что ты натворила вчера в порту, ты находишься не в том положении, чтобы позволять себе такое.
– Я всего лишь ударила его веером по плечу.
– Ты защищала негра!
– Он оскорбил носильщика, который был нагружен вещами. Я бы ударила того негодяя даже в том случае, если бы носильщик был белее снега.
Искаженное злостью лицо Юнис стало похоже на мокрый кекс.
– Не знаю, дитя мое, как нам с тобой поступить. Мы так радовались твоему возвращению домой. Ты понятия не имеешь, как брату хотелось поскорее тебя увидеть. Он настоял на том, чтобы поехать вместе со мною встречать тебя, а ты поставила его в ужаснейшее положение. Ты просто неисправима.
– Именно Майклу следовало влепить тому хаму затрещину.
Веер матери замелькал у нее перед лицом быстрее.
– Я так и знала! Не надо было посылать тебя учиться в Бостон. Там полным-полно аболиционистов [4]. Настоящий рассадник этой заразы.
– Скорее уж, мама, питомник, где воспитывают поборников свободы.
– Ох, Джесси!
Опустошенная, как всегда после споров с дочерью, Юнис тяжело опустилась в одно из плетеных кресел, не переставая обмахиваться веером. Ссоры с дочерью разбивали ей сердце. Женщина тяжело вздохнула.
– Что они с тобой сделали в этой школе?
– Они лишь укрепили во мне то, во что я уже и так верила. Все люди рождены равными, и ни у кого нет права порабощать ближнего.
– Т‑с-с‑с! – зло прошептала Юнис, бросая взгляд на застекленные двери в поисках любопытных ушей. – Послушай-ка меня, моя своевольная доченька! Ты понятия не имеешь, что здесь происходило со времени твоего отъезда. В противном случае ты бы осознавала, насколько подобного рода разговоры опасны – в первую очередь для той же Типпи.