Ответный удар (сборник)
Однако, похоже, на самого пассажира сложившаяся ситуация не оказала того воздействия, которого все ожидали. Вместо того чтобы испуганно замереть, втянуть голову в плечи и начать лебезить, он дружелюбно улыбнулся и спокойно произнес:
– Привет, парни! Дайте пройти, пожалуйста!
Хичеры были несколько озадачены. Реакция этого урода была какая-то неправильная. Но более глубокий анализ мозгам, одурманенным наркотической дрянью, был не под силу. Поэтому ситуация со скрипом двинулась по раз и навсегда отработанной схеме.
– Непременно, – сказал главарь, не сходя с места и глядя мимо пассажира. – Только сначала надо заплатить это… дорожный сбор.
– Дорожный сбор? – очень удивился пассажир. – Первый раз слышу. Когда же его ввели?
– Сегодня.
Звякнул выкидной нож. Хичер, стоявший справа от вожака, вынул из кармана руку – на каждом пальце у него был массивный свинцовый перстень, и когда он сжимал руку в кулак, как сейчас, перстни становились увесистым кастетом. Но даже на этот совсем уж недвусмысленный намек странный пассажир не отреагировал должным образом.
– И какова же величина сбора? – поинтересовался он, никак не показав, что заметил нож или кастет.
– Ну, это… если ты не очень богат… – Главарь почесал в затылке. – Сколько у тебя денег?
– В пересчете на местную валюту – семьсот пятьдесят.
– Да! – обрадовался главарь. – Верно! Дорожный сбор составляет ровно семьсот пятьдесят монет. Гони деньги и вали в это… ну, куда ты там валишь, короче. Добро пожаловать на это… на нашу гостеприимную планету, типа.
Хичеры одобрительно заржали. Незнакомец молчал, поэтому главарь хичеров скривил рожу и протянул обе лапы к лацканам его пиджака:
– Ну, ты что, оглох? Давай сюда бабло, и никто это… не пострада…
* * *Сигнал о том, что в терминале «W» происходит нечто необычное, поступил на дежурный пульт полицейского управления перед самой пересменкой. Пожилой капрал, только что закончивший обход дальних грузовых терминалов и с облегчением стянувший портупею с парализатором, недовольно поморщился. Он рассчитывал, что теперь ему не придется выходить из дежурки до самой смены, и вот такой облом. Капрал вздохнул, нехотя снова натянул портупею, махнул рукой дежурному и вышел.
Когда капрал заглянул в зал ожидания захолустного терминала, челюсть его отвалилась едва ли не до полу. Еще бы! Из десятка великовозрастных балбесов, столь любящих демонстрировать свою крутость на одиноких и небогатых транзитных пассажирах, трое валялись на полу без сознания, а остальные, сцепив руки на затылке, двигались на корточках гусиным шагом вокруг фонтана в центре вестибюля. Достигнув незнакомца, который спокойно восседал рядом с фонтаном на своем обшарпанном чемодане и вкусно, с хрустом и удовольствием грыз яблоко, они разом выпрямились и хором заученно отрапортовали:
– Господин сердитый пассажир! Праздничный кросс, посвященный трехсотсороковой годовщине принятия Всеобщей декларации прав человека, выходит на тридцать восьмой круг! Разрешите продолжать движение?..
Пассажир, не отвлекаясь от яблока, милостиво махнул рукой, и молодежь, снова опустившись на корточки, устремилась в очередной рейс вокруг фонтана.
– Всем оставаться на местах! – рявкнул полицейский, захлопывая пасть и вытаскивая из кобуры парализатор.
Молодые люди замерли, а пассажир, который как раз в этот момент покончил с яблоком и аккуратно переправил огрызок в урну, широко улыбнулся и приветственно поднял ладонь:
– Мистер полицейский! Как всегда вовремя.
– Что здесь происходит?! – вопросил совершенно обалдевший страж закона.
– Мы тут с ребятами решили убить время до рейса и устроили небольшой забег, – любезно пояснил пассажир. – В честь трехсотсороковой годовщины принятия Всеобщей декларации прав человека. Это очень полезно для здоровья и весьма зрело с политической точки зрения. Вы же знаете, демократическая молодежь всегда отличалась зрелой гражданской позицией… Надеюсь, правилами космопорта это не запрещено?
– Не запрещено, – буркнул полицейский и перевел взгляд на лежащих без сознания хичеров: – А это что за дела?
– Это? – Улыбка пассажира стала еще шире. – Ребята немного переутомились. Современная молодежь не уделяет достаточно внимания поддержанию здорового образа жизни. Впрочем, это не их вина. Явный недостаток спортивных залов и бассейнов, долгие часы за игровыми приставками и головизором, пагубная привычка к гамбургерам и коле… Ну, не мне вам объяснять.
Полицейский почувствовал, что над ним издеваются, однако формальных причин задерживать эту странную компанию у него не было.
– Ваши документы! – потребовал он после мучительных раздумий.
Странный пассажир извлек из внутреннего кармана паспорт и с преувеличенной почтительностью подал его полицейскому.
– Пестретсофф Родим Афанасиевитч, – с трудом прочитал тот и поднял брови: – Русский, выходит?.. – Он снова задумался. – Ни черта не пойму. Так что же, эти ребята напали на вас?
– Нет, отчего же, – удивился Пестрецов. – Мы познакомились на эскалаторе, поговорили очень дружелюбно. Они рассказали мне о местных обычаях и налоговой системе.
Полицейский недоуменно перевел взгляд на хичеров, замерших возле бортика фонтана, но так и не поднявшихся с корточек.
– Ничего не понимаю. Тогда, выходит, это он напал на вас?..
Хичеры поспешно и дружно замотали головами: нет, что вы, как можно! С какой стати?!..
Страж порядка поразмышлял еще с полминуты, после чего вручил паспорт пассажиру и повернулся к хичерам:
– А ваши документики попрошу?..
– Офицер! – полузадушенно протянул главарь, чья рожа от напряжения, возникшего вследствие крайне неудобной позы, уже стала багрово-синей. – Ну, вы же нас знаете! Не первый раз!..
– Именно поэтому!
– Я прошу прощения, – встрял Родим, – но мне пора на регистрацию. Надеюсь, у вас ко мне нет больше вопросов?
– Идите, идите, – раздраженно махнул рукой полицейский, уже понявший, что разрулить ситуацию, пока неподалеку толчется этот странный русский (а где, скажите, вы видели не странного русского?), вряд ли удастся.
– Благодарю. Удачного дня.
Подхватив чемодан, господин Пестретсофф двинулся прочь от компании хичеров, на чьих рожах тут же нарисовались признаки огромного облегчения.
* * *Лайнер оказался вполне приличным. Для пассажиров экономкласса были устроены не только бары и залы игровых автоматов, но даже небольшой зимний сад с лавочками и питьевыми фонтанчиками. Заняв место в четырехместной каюте и забросив чемодан на багажную полку, Родим отправился в ближайший бар, где заказал себе пива, омлет и салат: со всей этой катавасией он не успел перекусить в порту. Только яблочко погрыз… Расположившись за стойкой, он вызвал на монитор свежие новости и начал лениво их прокручивать.
Высокий табурет рядом с ним скрипнул. Сосед Родима, говоривший с американским акцентом, заказал себе пива. Некоторое время он молча сдувал пивную пену, потом развернулся вполоборота к Пестрецову и с присущей большинству его соотечественников бесцеремонностью пихнул того локтем в бок:
– Эй, приятель! Купи комбайн.
– А что, кирпичи уже закончились? – иронически отозвался Родим.
– Какие еще кирпичи? – Собеседник был уже изрядно навеселе и оттого соображал туго. – Кирпичами я не торгую.
– Ну, так раньше говорили: «Дядька, купи кирпич!» А теперь, выходит, говорят: «Купи комбайн?»
– Нет, ну если нужен кирпич, я могу устроить. Тебе какое количество нужно?
– Да не нужен мне кирпич, отстань, – усмехнулся Родим. Вот ведь люди эти коммивояжеры: реакция на слово «купи», как у хорошо тренированной собаки на, скажем, команду «Фас» или «Фу», – всегда четкая и однозначная.
– Тогда купи комбайн! – Назойливый незнакомец щелкнул каким-то портативным устройством, напоминавшим портсигар, и на стойке перед Родимом развернулось трехмерное голографическое изображение сложного колесного механизма, который медленно вращался вокруг своей оси. – Смотри, какой красавец! – с гордостью заявил американец, словно своими руками собрал этот самый комбайн. – Автоматический хлопкоуборщик «Атлантис-112». Для фермера штука незаменимая.