Лунная богиня

Она уважала Патрика и оставалась преданной ему даже после его смерти. Неужели Джалал ошибался?
Хмуро глядя на Джалала, будто желая его пнуть, она сказала:
— Патрик был самым вменяемым человеком, которого я когда-либо знала. Еще он был самым доброжелательным. Он никогда не наложил бы на себя руки. Он был крайне уравновешенным, и от него зависело очень много людей.
Джалал знал, что это правда. Он восхищался Патриком с тех пор, как они познакомились более пятнадцати лет назад. Ему нравилась его неиссякаемая энергия и энтузиазм, прогрессивные взгляды, но главное, его непоколебимый гуманизм. Сопереживание Луджейн заставило Патрика разорвать все связи с Джалалом, деловые и личные. Именно об этом Джалал больше всего сожалел, когда Патрик умер.
— У него был неоперабельный рак яичек, метастазы уже пошли в основные органы.
У Джалала перехватило дыхание. Он не знал, что потрясло его сильнее: откровение Луджейн или то, с каким видом она об этом сообщила.
От тоски она пошатывалась, ее голос дрожал.
— Я была с ним в тот день, когда ему поставили диагноз. Ему сказали, что на специальных препаратах он проживет не более года, а без них и того меньше. Но он не хотел принимать лекарство и страдать от побочных эффектов, когда не было никаких шансов на выздоровление. Он желал прожить столько, сколько ему отмерено, будучи полноправным членом большой семьи, которая любила его как своего родича.
Джалал приуныл.
Он ни о чем не знал. Он даже не подозревал о такой возможности. Он был так ослеплен ревностью, тешил уязвленное самолюбие и обиду, что не потрудился узнать об очевидном. Он предпочел думать о Патрике и Луджейн самое плохое.
Однако новость реабилитировала только Патрика. Ведь Луджейн запросто могла им манипулировать, зная о его смертельном заболевании.
Самое главное, что вместо того, чтобы быть с Патриком последние дни его жизни, Джалал стал его врагом.
Может, Луджейн врет, чтобы оправдаться?
Джалал свирепо посмотрел на нее, молясь о том, чтобы увидеть в ее взгляде то, чего не заметил прежде.
— Я могу достать его медицинские документы, если захочу.
Она взглянула на него с отвращением:
— Тебе придется мне поверить. Я не настолько злобная и глупая стерва, какой ты меня представляешь, чтобы лгать, зная, что мою ложь легко опровергнуть.
Он отшатнулся, размышляя над ее словами:
— Боже, так это правда. И он скрывал свой диагноз, чтобы не рухнул его бизнес, и тысячи людей не остались без работы. Вот почему я никогда не слышал об этом.
Она кивнула и отвернулась, осторожно вытирая щеки.
Луджейн не желала, чтобы Джалал заметил ее слезы. Он никогда не видел ее плачущей — очередное доказательство того, что Луджейн не была привязана к нему эмоционально.
Она села и посмотрела на Джалала, ее глаза сверкали от влаги.
— Но прогнозы врачей не оправдались. Он прожил двадцать месяцев, прежде чем начал увядать. Это был лучший период нашей жизни. Все это время он говорил мне и моей семье о том, что мы должны сделать, как только он умрет. Когда у него начались боли… — Слезы потекли по ее щекам. — Он предпочел поскорее умереть, не продлевая страдания.
Джалал учащенно дышал.
— Боже… Патрик! — Джалалу казалось, что его голова лопнет от разочарования и огорчения. — Как ты могла скрыть это от меня?
Она подняла глаза, услышав его печаль и недоверие:
— Итак, теперь я задела твое эго, да? Да кем ты себя возомнил? Почему я должна была рассказывать тебе о его болезни, если ты уже не был его другом?
— Я не знал, что происходит, и не понимал, почему он так поступил.
— Если ты считаешь, что состояние здоровья заставило его хлопнуть дверью у тебя перед носом, ты ошибаешься. Он оставался рассудительным и спокойным до самой смерти. Он делал то, что считал правильным, как и я, разрывая с тобой отравляющие его отношения, как следовало сделать давным-давно.
— Но ни одна из его претензий ко мне, реальная или воображаемая, тогда не имела значения. Боже, он умирал, и я должен был об этом знать. Мне следовало быть рядом с ним.
Она изумленно уставилась на него. В действительности Луджейн впервые видела Джалала столь взволнованным. Словно стараясь не разбудить только что обнаруженного опасного зверя, она произнесла:
— Если бы я знала, что ты так отреагируешь, я посоветовала бы ему связаться с тобой. Но тогда ни мне, ни ему не приходило в голову, что тебя волнуют его проблемы. Ты наверняка сожалел о том времени, когда был с ним в приятельских отношениях.
Если бы ее слова не парализовали его, он бы покачнулся.
— Значит, так вы думали обо мне? Вы считали меня психопатом? Патрик был мне не просто приятелем, а одним из трех настоящих друзей.
— Об этом я не знала. По моим наблюдениям… — Луджейн умолкла, на ее щеках появился румянец. — У меня не было достаточно времени, чтобы составить об этом мнение. Поэтому я сама все додумывала, как и ты. И я сделала вывод, что вы с ним не были слишком близки.
— А когда я мог продемонстрировать свою близость к нему? С тех пор как мы с тобой сошлись и сохраняли отношения в тайне, я не виделся с Патриком. Разве я не рассказывал тебе, что он для меня значит?
В ее взгляде читалось осуждение.
— Ты не помнишь, что говорил? Что случилось с твоей непогрешимой памятью? Ты никогда не упоминал при мне Патрика. И когда он помог мне принять решение разорвать с тобой связь, я предположила, что он знает по опыту, что от тебя лучше держаться подальше.
— Ну, спасибо. Вам обоим. Отрадно знать, какого высокого мнения вы были обо мне.
Джалал умолк. Он слышал подобное прежде. Хайдар тоже был обижен, когда узнал, что брат и Роксана составили о нем мнение на основе косвенных доказательств, лишив его возможности оправдаться.
Всю жизнь Джалал считал себя противоположностью Хайдара. Но с каждым днем становилось яснее, что они действительно одинаковые. Хайдару удалось разрешить недоразумения с ним и Роксаной. Теперь Джалалу предстоит справиться с аналогичной задачей.
— Но отчего ты сохранила все это в тайне после смерти Патрика?
Она уныло усмехнулась:
— Я должна была молчать, потому что его семья подала в суд. Они хотели аннулировать его завещание. Они утверждали, а ты предполагал, что из-за передозировки лекарства он не был в здравом уме, когда составлял завещание. В отличие от тебя, способного узнать обо всем, просто позвонив куда следует, полицейские расследования и медицинские освидетельствования были конфиденциальными, поэтому они не знали о его неизлечимой болезни, иначе получили бы преимущество в суде. Мы должны были держать все в тайне, пока не выиграем дело.
Ну, это многое объясняет.
Однако Джалал не понимал, почему Луджейн его бросила. Она утверждала, что начала «деградировать» рядом с ним. Даже если это когда-то было правдой, теперь все изменилось. Да и непреодолимая пропасть между ними почти полностью уничтожена.
Пристально глядя в глаза Луджейн, он приблизился к ней:
— Вы оба должны были обо всем мне рассказать. Вы лишили меня возможности сделать то, что в моих силах, что я хотел сделать от всей души. Вы считали меня бездушным. Но уже слишком поздно. Теперь я могу лишь позаботиться о сохранности наследия Патрика. Пообещай мне забыть о проблемах между нами и позволь мне помочь тебе.
Ее невероятно красивые глаза вспыхнули снова, когда она высокомерно посмотрела на Джалала, и у него закружилась голова от желания. Затем она кивнула.
Он выдохнул, кивнул и присел рядом с ней.
— Теперь нам нужно договориться еще об одном, — произнес он.
На этот раз Луджейн кивнула настороженно.
— Нас тянет друг к другу. Мы найдем удовольствие и удовлетворение только в объятиях друг друга.
Она покорно выдохнула. Джалал пристально смотрел на нее, желая, чтобы Луджейн действиями подтвердила свое согласие. И она повиновалась. В ее глазах читались противоречивые мысли и грезы, когда она позволила Джалалу обнять себя и ответила на его поцелуй.