Выйти замуж за Уинтерборна (ЛП)

Совтер прервал напряжённое молчание:
– Камень такого качества, мистер Уинтерборн, возможно, более ценный, чем вы можете предполагать. Например, он стоит больше чем средний сапфир или рубин не чистой воды...
– Я хочу, чтобы у моей жены было кольцо, которое её достойно, – сказал Рис, теряя терпение.
Хелен уставилась на него, не мигая.
– Но это кольцо именно то, что я хочу. – Её голос был мягким, а выражение лица нежным. Было бы так просто не принимать во внимание её мнение, особенно когда стало ясно, что она не понимает, о чём просит.
Рис уже был готов начать спорить, но что-то в её взгляде привлекло его внимание. Он понял, что она старалась не позволить ему запугать её.
Чёрт побери! Разве мог он ей отказать?
Зажав кольцо в кулаке, он послал ювелиру убийственный взгляд.
– Мы возьмём это, – сказал он резко.
Пока Совтер задвигал сверкающие лотки обратно в чемоданчик, Рис тихо бормотал проклятия на валлийском. Из предосторожности ни Хелен, ни ювелир не просили его перевести сказанное.
Закрыв свой чемоданчик, Совтер принял протянутую Хелен руку и склонился в почтительном жесте.
–Миледи, пожалуйста, примите мои поздравления по поводу вашей помолвки. Я надеюсь...
– Вам пора, – коротко сказал Рис, выпроваживая его.
– Но складной столик... – попытался возразить Совтер.
– Вы можете забрать его позже.
Ювелир вытянулся, чтобы взглянуть на Хелен через плечо.
– Если я могу быть вам полезным по любым другим...
– Вы уже достаточно помогли, – Рис толкнул его за порог и решительно захлопнул дверь.
– Спасибо, – сказала Хелен в тишине. – Я знаю, это не то, что бы выбрали вы, но это то, что сделало меня счастливой.
Она улыбнулась ему, как никогда прежде не улыбалась, с обаятельными морщинками в уголках её глаз.
Рис никак не мог понять, почему она была так довольна, обменяв бриллиант на лунный камень. Одно было ясно, её надо беречь от  собственной наивности.
– Хелен, – сказал он угрюмо, – если у тебя есть власть, не стоит так легко жертвовать ею.
Она вопросительно взглянула на него.
– Ты только что обменяла дорогое кольцо на нечто, не стоящее и сотой доли его цены, – объяснил он, – это действительно плохая сделка. Ты должна потребовать что-то ещё, чтобы покрыть разницу в цене: ожерелье или тиару.
– Мне не нужна тиара.
– Тебе следует просить отступные, – упорствовал он, – чтобы свести баланс в книге учёта доходов и расходов.
– В браке не ведётся учёт.
– Учёт ведётся везде, – сказал Рис.
Он видел по выражению лица Хелен, что она с ним не согласна. Но вместо того, чтобы спорить, она побрела к банке с мятными конфетами и подняла крышку, вдохнув прохладный бодрящий аромат.
– Так вот, чем это пахнет, – сказала она. – Я ещё раньше ловила этот аромат в вашем дыхании.
– Я питаю к ним слабость с тех пор, как был ребёнком, – признался Рис, – когда доставлял пакеты из магазина сладостей на углу. Кондитер разрешал мне забирать себе те, которые потеряли товарный вид.
Он замешкался перед тем, как неуверенно спросить:
– Тебе не нравится этот аромат?
Она с детским любопытством заглянула в банку.
– Вовсе нет. Он... очень приятный. Можно мне одну?
– Конечно.
Она смущённо достала из банки небольшой белый шарик и осторожно положила его в рот. Мощная мятная волна от быстро растворившейся конфеты застала её врасплох.
– Боже. Это... – она откашлялась и засмеялась, её голубые как лёд глаза слегка увлажнились, – сильно.
– Стакан воды? – спросил он весело. – Нет? Тогда всё-таки позволь мне вручить тебе вот это.
Взяв её левую руку, он стал надевать лунный камень на её палец, но остановился в нерешительности.
– Как я делал тебе предложение в первый раз? – Тогда он нервничал, мысленно готовый к возможному отказу. Он едва мог вспомнить хоть слово из того, что говорил.
Её губы изогнулись в улыбке.
– Вы изложили преимущества этого брака для обеих сторон и объяснили, как хорошо сочетаются наши цели на будущее.
Рис принял эту информацию с досадой.
– Никто не смог бы назвать меня романтиком, – сказал он с сожалением.
–А если бы вы им действительно были, как бы вы сделали мне предложение?
Он задумался на мгновение.
– Я бы начал с того, что научил бы тебя нескольким валлийским словам. Hiraeth. В английском нет эквивалента этому слову.
– Hiraeth, – повторила она, стараясь произнести слово с чёткой "Р", как это сделал он.
– Ага. Это тоска по чему-то, что было утрачено или вовсе никогда не существовало. Это может быть человек или место, или период в жизни... это душевная печаль. Hiraeth напоминает валлийцу о себе, даже когда он на пороге счастья, мешая чувствовать себя целостным.
Она озадаченно нахмурила лоб.
– Именно так вы себя чувствуете?
– С тех пор как родился, – он посмотрел на её маленькое прелестное лицо. – Но не тогда, когда ты рядом. Вот почему я хочу жениться на тебе.
Хелен улыбнулась. Она потянулась вверх и обвила одной рукой шею Риса. Её прикосновение, такое же лёгкое, как шёлковая вуаль, скользнувшая по его коже. Встав на цыпочки, она притянула к себе его голову и поцеловала. Губы Хелен были мягче лепестков, словно нежный влажный шёлк, прильнувший к его рту. У него было странное ощущение, будто он сдавал позиции, какая-то пугающе тёплая сладость разлилась по телу, переворачивая всё внутри него.
Прервав поцелуй, Хелен опустилась на пятки.
– Ваши предложения совершенствуются, – сказала она ему и протянула руку, пока Рис неловко надевал кольцо ей на палец. 
Глава 5
Держа Хелен за руку, он вёл её по галерее с окнами, которая вела от двери офиса в один из верхних этажей его дома.
Уже не в первый раз за этот день её посетило чувство нереальности происходящего. Она была поражена своими действиями гораздо больше, чем это могло бы показаться. Шаг за шагом она оставляла позади свою прошлую жизнь без всякой возможности вернуться. Это было совсем не похоже на те безрассудства, которые обычно чинили близнецы, это было серьёзное решение с определёнными последствиями.
Плечи Риса, казалось, занимали всю ширину прохода, пока он вёл её к прилегающему лестничному пролёту. Они проследовали к небольшой лестничной площадке с симпатичной дверью, покрытой чёрной блестящей краской. После того, как он отпёр дверь, они вошли в просторный безмолвный дом, пять этажей которого были устроены вокруг центрального холла и главного лестничного марша. Никого из прислуги не было видно. Дом был очень чистым и пах новизной: свежей краской, лаком, полировкой для дерева, но он был пуст и лишь частично обставлен. Место, которое требовало внимания и заботы.
Хелен не могла не сравнить его с уютной простотой Приората Эверсби, с его изобилием свежих цветов и произведений искусства, полами, покрытыми потёртыми узорными коврами. Дома столы были завалены кипами книг, серванты полны хрусталя, фарфора и серебра, а ещё пара чёрных спаниелей по кличке Наполеон и Жозефина свободно рыскали по комнатам, освещённым лампами с абажурами, отделанные бахромой. Там всегда пили послеобеденный чай с горячими булочками и горшочками с джемом и мёдом. По вечерам играла музыка, были игры, сладости, глинтвейн и длинные разговоры в мягких уютных креслах. Она никогда не жила где-то ещё, кроме как в Гемпшире, среди солнца, речек и лугов.
Жизнь в центре Лондона будет совсем другой. Взглянув на стерильную, молчаливую обстановку, окружавшую её, Хелен попробовала представить дом чистым белым листом, который ждёт, чтобы его наполнили цветом. Её взгляд обвёл ряд высоких сверкающих окон до самого потолка.
– Здесь замечательно, – сказала она.
– Здесь нужно смягчить атмосферу, – сказал Рис прямо, – но я провожу большую часть времени в универмаге.