Выйти замуж за Уинтерборна (ЛП)

– Я буду нежен с тобой, cariad. Я обещаю облегчить тебе боль насколько это возможно.
– Боль? – отпрянула от него Хелен. – Какую ещё боль?
– Боль девственницы, – он одарил её тревожным взглядом. – Ты ничего не знаешь об этом?
Она напряжённо помотала головой.
Рис выглядел смущённым.
– Говорят, что она незначительная, что... что... Чёрт, женщины что, не говорят о таких вещах? Нет? А что на счёт момента, когда у тебя начались месячные? Как тебе это объяснили?
– Моя мать ничего не рассказывала об этом. Я совсем не была готова к этому. Я была в замешательстве.
– В замешательстве? – повторил он сухо. – Это, вероятно, напугало тебя до смерти.
К удивлению Хелен, он медленно притягивал её к себе, пока не прижал крепко к своей груди, положив её голову себе на плечо. Не привыкшая к такому бесцеремонному отношению она напряжённо застыла в его объятиях.
– Что ты сделала, когда это произошло? – услышала она его вопрос.
– О, я не могу обсуждать это с вами.
– Почему нет?
– Это было бы неприлично.
– Хелен, – сказал он мгновение спустя. – Я хорошо знаком с реалиями жизни, в том числе и с тем, как устроен женский организм. Без сомнений джентльмен бы о таком не спросил. Но мы оба знаем, что я к таковым не отношусь.
Он поцеловал чувствительное местечко чуть ниже её уха.
– Расскажи мне, что произошло.
Поняв, что он не собирается отступать, она заставила себя ответить.
– Я проснулась как-то утром с... с пятнами на моей ночной сорочке и простынях. Живот ужасно болел. Когда я поняла, что кровотечение не останавливается, я очень испугалась. Я подумала, что умираю. Я побежала, чтобы спрятаться в углу читальной комнаты. Тео нашёл меня. Обычно он проводил всё время в школе-интернате, но в тот раз приехал на каникулы. Он спросил, почему я плачу, и я рассказала ему.
Хелен сделала паузу, вспоминая её покойного брата со смесью нежности и печали.
– Большую часть времени Тео был холоден со мной. Но в тот день он был очень добр. Он дал мне свёрнутый платок, чтобы... чтобы подложить, куда нужно. Он нашёл плед, чтобы обернуть его вокруг моей талии, и помог мне вернуться в комнату. Затем он отправил ко мне горничную, чтобы та объяснила, что со мной происходило, и как пользоваться... – смутившись, она остановилась на полуслове.
– Гигиеническими прокладками? – подсказал он.
Её пристыженный голос утонул в его жилете:
– Откуда вы знаете об этом?
Она почувствовала, как его губы растянулись в улыбку около её уха.
– Они продаются в фармацевтическом отделе универмага. Что ещё тебе рассказала горничная?
Несмотря на всю её нервозность, Хелен почувствовала, что начинает расслабляться в его объятиях. Он был таким большим и тёплым, и от него исходил такой чудесный запах: смесь перечной мяты, мыла для бритья и приятного древесного аромата, напоминающего свежесрубленное дерево - абсолютно мужской аромат, который каким-то образом был захватывающим и успокаивающим одновременно.
– Она сказала, что однажды, после того как я выйду замуж и разделю ложе со своим мужем, кровотечение прекратится на некоторое время и появится ребёнок.
– Она ничего не упомянула о том, как вообще получаются дети?
Хелен отрицательно покачала головой.
– Только то, что их не находят под кустом крыжовника, как всегда говорила няня.
Рис посмотрел на неё сверху вниз участливо и раздражённо одновременно.
– Неужели все девушки благородного происхождения столь невежественны в этом вопросе?
– Большинство, – согласилась она.– Муж сам должен решить, что следует знать его невесте, и научить её в первую брачную ночь.
– О боже. Не могу решить, кого следует больше пожалеть.
– Невесту, – сказала она без колебаний.
По какой-то причине это заявление заставило его усмехнуться. Почувствовав, как она напряглась, он обнял её крепче.
– Нет, моё сокровище, я не смеюсь над тобой. Только над тем, что я никогда раньше не описывал сексуальный акт кому бы то ни было... и будь я проклят, если смогу придумать, как бы попривлекательнее это сделать.
– О, боже, – прошептала Хелен.
– Это не будет так ужасно. Я обещаю. Тебе даже, может, понравится кое-что из этого.
Он прижался щекой к её макушке и произнёс с подкупающей нежностью:
– Может, будет лучше, если я объясню кое-что до того, как мы приступим, согласна?
Он терпеливо ждал, пока не почувствовал как её утвердительный кивок не стал более уверенным.
– Тогда идём в кровать.
Объятая желанием, но всё ещё внутренне сопротивляясь, Хелен проследовала за ним к кровати, попутно обнаружив, что её ноги будто превратились в желе. Она попыталась сразу же забраться под одеяло.
– Подожди, – стоя у кровати, Рис поймал её за лодыжку и ловко подтянул обратно к себе.
Хелен залилась румянцем. От полной наготы её отделяла всего лишь пара чулок, батистовая сорочка и панталоны с разрезом в промежности.
Держа её за обтянутую чулком лодыжку, Рис пробежал рукой по её голени. Его брови нахмурились, когда он увидел, что трикотаж был заштопан в нескольких местах.
– Грубые некачественные чулки, – приглушённо произнёс он, – на таких прекрасных ножках.
Его рука проследовала вверх к подвязке, стягивающей её бедро. Так, как трикотажная лента потеряла свою эластичность, её приходилось так туго затягивать на ноге, что обычно к концу дня оставались красные рубцы.  
Расстегнув застёжку, Рис обнаружил полоску стёртой кожи вокруг её бедра. Он нахмурился ещё больше и разочарованно вздохнул:
– Wfft...
Хелен и раньше слышала как он издает этот звук, когда был чем-то недоволен. Спустив чулок с одной ноги и отбросив его прочь с отвращением, он принялся за другой.
– Мне ещё понадобятся эти чулки, – сказала Хелен, смутившись от того, что с её вещами обращаются столь бесцеремонно.
– Я дам тебе другие. А заодно и приличные подвязки.
– Мои чулки и подвязки ещё вполне пригодные.
– Они оставляют отметины на твоих ногах.
Ловко скатав второй чулок в шарик, он обернулся и бросил его прямо в открытую каминную решётку. Шарик угодил прямо в огонь и вспыхнул ярким жёлтым пламенем.
– Зачем вы сожгли его? – спросила Хелен, начиная сердиться.
– Он был недостаточно хорош для тебя.
– Он был моим!
К её досаде, Рис совсем не выглядел раскаивающимся.
– Прежде чем ты уйдёшь, я дам тебе дюжину пар. Это тебя удовлетворит?
– Нет, – нахмурившись, она отвела взгляд в сторону.
– Это никчёмный хлопковый чулок, – сказал он насмешливо, – заштопанный кучу раз. Бьюсь об заклад, последняя судомойка на моей кухне носит чулки лучше.
Благодаря своей выдержке, выработанной годами и позволяющей ей играть роль миротворца в семье Рэвенел, Хелен придержала язык за зубами и сосчитала до десяти – дважды – пока не почувствовала себя в состоянии ответить.
– У меня совсем не много чулок, – сказала она ему. – Вместо того чтобы покупать новые, я предпочитаю чинить те, что есть, а мои карманные деньги тратить на книги. Возможно, тот клочок одежды и не имел для вас никакой ценности, но для меня имел.
Рис хранил молчание, его брови сошлись над переносицей. Хелен предположила, что он готовился спорить и дальше. Она была весьма удивлена, когда он тихо произнёс:
– Прости меня, Хелен. Я не подумал. У меня не было права уничтожать что-то, принадлежащее тебе.
Зная, что он не тот человек, который часто приносит свои извинения или испытывает смирение, Хелен почувствовала, как её раздражение постепенно тает.
– Вы прощены.
– С этого момента я буду обращаться уважительно с твоими личными вещами.
Она криво улыбнулась.
– У меня не особенно много личных вещей, разве что две сотни комнатных орхидей.
Его руки переместились на её плечи, играя с лямками её сорочки.
– Ты хочешь забрать их все из Гэмпшира?
– Не думаю, что для них всех найдётся место.
– Я найду способ, чтобы ты смогла держать их здесь.