Несгибаемый

Что удивляло, так это простор улицы. Казалось бы, старина глубокая, а строятся с размахом. К примеру, в родном городе Петра центральная улица города гораздо уже, ни проехать ни пройти. А тут просто раздолье. Иное дело, что покрытия у дороги никакого, в распутицу или в дождь грязь тут будет непролазная. Вон ливень прошел, и тут же солнышко появилось, а на проезжей части уже видны колеи от различных повозок.
Хорошо хоть вдоль домов проложены дощатые тротуары. Дерева тут вообще много, и стоит оно копейки. Вот если камнем мостить улицы или хотя бы те же тротуары, это было бы накладно. Впрочем, Петру все равно. Главное, что не приходится месить грязь ногами. Удовольствие-то ниже среднего.
А это еще что? Точно. Автомобиль. В смысле что-то, похожее на автобус. Да кой черт похожее, автобус и есть. Только Петр таких никогда не видел. Впрочем, это ни о чем не говорит. Мало ли чего он не видел. И все же эта картина его впечатлила донельзя. Дело в том, что он услышал знакомое по фильмам пыхтение паровоза.
Железная дорога осталась позади. Опять же, из-за мастерских Петр частично видит вокзал, и никаких поездов там нет. Что в целом и неудивительно, учитывая то, что он совсем недавно наблюдал, как разъехались сразу два состава. Ну не бегают же они тут через каждый час. Хотя есть еще и товарные составы, и маневровые паровозы. Но опять же, Петр ничего подобного не замечает.
Все это пронеслось в его голове буквально за пару секунд, а с третьей он уже во все глаза смотрел на приближающийся автомобиль. Или все же паромобиль? Потому что энергичное «чух-чух-чух» исходило именно от него. А из выхлопной трубы, – что примечательно, расположенной сзади, – вырывался пар, тут же рассеивающийся в воздухе. Трубы и валившего из нее столба дыма Петр не увидел. Но ведь могли использовать и качественное топливо, тот же бензин, подаваемый под давлением через форсунки.
Окутавшись облаками пара, автобус с мордой и капотом в стиле начала двадцатого века, с невероятно большими, словно прожекторы, фарами остановился возле деревянного навеса. Под ним стояли мужчина и женщина явно не простого сословия. Дверь открылась, и мужчина, вскочив на подножку, подал руку даме, помогая ей войти в салон. Разумеется, женщину полагается пропустить вперед, но реалии диктуют свои правила.
Дверь закрылась, и паромобиль с характерным «чух-чух-чух» двинулся с места. Потом как ни в чем не бывало проследовал мимо обалдело наблюдающего за происходящим Петром, обдав его волной быстро истаявшего пара. Ну чисто стимпанк какой-то. Правда, удивление не помешало Пастухову прочитать табличку на лобовом стекле, продублированную сбоку, рядом с дверью. «Маршрут № 1». То есть имеется еще как минимум второй маршрут.
Ладно. Пробелами в образовании его не удивить. Мало ли какие существовали автомобили. Когда учился в техникуме, вообще слышал, что в СССР разрабатывался паровой грузовик [1]. Как раз для этих самых мест, богатых лесом и лесозаготовительными хозяйствами, по заказу которых и велась разработка. Но что-то там не срослось.
Автобус, проследовав мимо Петра, повернул налево, в сторону вокзала. Проводив его взглядом, парень дошел до остановки и осмотрел ее чисто из интереса. Фанерная табличка, на которой черным по желтому написаны номер маршрута, название остановки и расписание движения автобусов. К слову заметить, они тут ходили с шести утра и до двадцати двух ноль-ноль, через каждые полчаса.
Глянул на противоположную сторону улицы и заметил чуть дальше такой же навес. Не поленился, дошел и до него. За каким лядом? Так ведь нужно же с чего-то начинать собирать информацию. Ну и чем не подходит изучение остановки? Это, между прочим, самое безопасное, потому что не требует общения с людьми.
Ага. Вот и второй маршрут. Они, наверное, кольцевые, по встречным направлениям. Ну что ж, вполне разумно. А еще говорит о том, что автотранспорта тут все же не так много. Впрочем, об этом же говорит и наличие извозчиков. Будь иначе, им бы ни за что не выдержать конкуренцию с машинами.
Уже через два квартала стали появляться вывески лавок и магазинов. И народу значительно прибавилось. До Петра стали доноситься обрывки разговоров. Проходя мимо скобяной лавки, он стал свидетелем того, как лавочник расхваливал свой товар перед женщиной средних лет, судя по всему, из интеллигенции. Петр даже остановился ненадолго, чтобы получше расслышать их беседу.
Ничего особенного. Хотя есть словечки, которые в его время уже вышли из употребления. Нужно бы и ему попридержать некоторые выражения, несвойственные этому времени. Но в целом… Петр даже уловил характерный красноярский говор. Так что никаких сложностей с языком не будет. Он откровенно этого боялся. А тут достаточно поначалу меньше болтать и больше слушать, чтобы правильно строить свою речь.
А еще нужно бы побольше читать. Что угодно. И освоить грамматику. А все этот клятый алфавит с лишними буковками. Оно, конечно, можно и за безграмотного сойти. Но… Ладно. С грамматикой – как получится. А вот почитать и привыкнуть к местному печатному и прописному слову не помешает.
Наконец на парня обратили внимание как покупательница, так и продавец, и Петр поспешил удалиться. Так сказать, от греха подальше. Все же в глазах этих людей он сейчас выглядел босяк босяком. Глядишь, еще и полицию вызовут. И тут дело даже не только и не столько в том, что на нем плохо выстиранная и мятая одежда. Вся соль, как ему казалось, именно в самой одежде непривычного кроя.
Несмотря на летнюю пору, большинство мужчин были в пиджаках или жилетах. Если и нет, то одеты в толстовки или гимнастерки, причем обязательно подпоясанные. А еще на всех без исключения головные уборы. Народ попроще щеголял в картузах, посостоятельнее – в котелках. Ноги обуты либо в туфли, либо в сапоги. Облик же Петра явственно выбивался из общего антуража.
Еще пара кварталов, и Пастухов вышел на просто огромную площадь, утопающую в грязи и отсвечивающую в лучах заходящего солнца большими лужами. Повсюду следы повозок, лошадей и людей. Ну и запахи конского навоза и еще бог весть чего. Картина просто страшная, и идти через это месиво никакого желания.
Справа видны ряды длинных крытых столов. Никаких сомнений – это рынок. И если судить по творящемуся здесь безобразию, то вот на этой площади торгуют прямо с возов. Отсюда и конский навоз, и все остальные прелести. Потому что на улицах вроде как почище будет. Какая-то базарная площадь, получается.
Посредине площади возвышался большой белокаменный собор, выгороженный кованым забором. Петр даже залюбовался. В том Красноярске, что видел он, этого красавца не было. А что было? Да кто ж теперь скажет. Если бы он получше знал город, подольше в нем пожил бы, то помнил бы. А так… Но собора не было. Эдакую красу невозможно обделить вниманием. Тем более что он катался по центральным улицам несколько дней.
Не желая месить грязь, Петр решил обойти площадь слева. Туда вел дощатый тротуар, который вроде как опоясывал площадь по периметру. А вот прямо настил очень скоро обрывался. Как только заканчивались торговые ряды. Дальше вновь начиналась непролазная грязь. Как он потом узнал, там размещалась биржа ломовых извозчиков. То есть все те же гужевые повозки, лошади, продукты их жизнедеятельности, ну и мухи, чтоб их! На улице все еще достаточно светло, вот они и жужжат вокруг. Хорошо хоть до осени пока далеко, не то закусали бы, паразиты.
Благовещенская улица выходит на эту площадь с запада и образует ее северную сторону. В углу примостилось сразу несколько каменных зданий. Судя по каланче и множеству ворот, это местные огнеборцы. Угу. Вон при входе стоит мужик в гимнастерке с характерным шлемом на голове.
Рядом еще одно присутственное место. Петр невольно ускорил шаг, рассмотрев, что у ворот стоит скучающий городовой. Трое других входят в здание, выпуская еще одного через высокую дверь. Полицейское управление, ни дна ему ни покрышки! Вот нет у Петра желания с ними ручкаться. Впрочем, служивый не обратил на странного прохожего никакого внимания. Угу. Какое ему дело до какого-то босяка. Он поставлен на охрану входа в управу. Вот и ладушки.