Вкус Евы (СИ)

  
17 глава
 
Ева
Все, что было изначально обычным стебом, перевалило во вселенский срач. Он намерено меня затрагивал! В какой-то момент я действительно остановилась на мысли о том, что Раевский постоянно делает отсылки к тому случаю. К чему бы это? До сих пор болеет за психику дочери? Но я же не виновата! И я ему пыталась не раз об этом сказать, но мои слова пустые для него.
Наш разговор разжег во мне недетские страсти и желание провалиться под землю. А еще запрятаться так далеко, чтобы не видеть его надменный взгляд, которым прожигал внутренности, заставляя испытывать палитру непонятных мне чувств. Решено: на пары к нему меня кнутом не загонят. Теперь я отчетливо понимаю, что Раевский мстит. Он ведь знает, что я новенькая здесь, но своими натянутыми придирками он полностью разбивает в пух и прах мое становление в этом коллективе. Он добивается того, чтобы я исчезла? Ничего не скажешь, хорош мужик. Зачет ему и слава.
Разговор закончен, лично для меня. Препаршивое настроение даже не восстановит огромная коробка конфет и бутылка вина. Я не знаю, что именно мне в данный момент нужно, чтобы укротись собственное упадническое настроение. К черту пары, к черту всех и вся. Мне сейчас совершенно все равно на то, какой я буду выглядеть в глазах ребят. Этой грязи мне достаточно.
Уйти поспешно не получилось. Раевский совершенно не контролировал то, что делал. Это наглость вот так, без разрешения проникать в ложбинку между грудей и с надменной улыбкой там тыкаться пальцами. Меня словно током прошибло, и если бы не злость, клокотавшая внутри подобно вулкану, я бы, наверное, протяжно выдохнула и сжала ноги, пытаясь удержать нахлынувшее приятное томление между ног. Но здесь уже дело принципа. Он не имеет права так издеваться надо мной и распускать руки.
Яблоко раздора в виде карикатуры появляется в пальцах Раевского. Лицо надменного препода теряет свой ироничный оскал, губы превращаются в тонкую линию, а глаза пытливо рассматривают картинку.
Я урою Батурина, век ему спокойствия не видать. Знал бы этот недомужик, во что именно меня ввязал. Каково мне рядом с мужчиной, на которого неправильно реагирует мое тело? То есть среагировало на его брата, но теперь что-то подобное вытворяет и рядом с этим женоненавистником. Да он же едва сдерживается, чтобы не перейти на более жесткие высказывания. Но контроль — это его все, как ни как в стенах университета, где нужно держать марку добросовестного преподавателя.
Тонуть, так с музыкой, потому что действую на инстинктах, а о приличиях подумаю потом, если захочу. Да и смысл доказывать, что я белая, если меня уже давно смешали с грязью. Несчастный клочок бумаги исчезает в кармане брюк. Я делаю неосторожный, нервный шаг вперед, о моей тотальной ловкости уже ходят легенды. Нога немного подворачивается, а я со всего размаха грудью влипаю в удивленного Раевского. Я, естественно опешила, а вот рука жила собственной жизнью до того момента, как мои уши услышали фразу про дневник.
Грязный извращенец! Он и здесь не упустил момент поиздеваться, мало ему того, что регулярно задевает и заставляет чувствовать себя пустым местом.
— Фантазии взяли в плен? — поднимаю голову и с ленивой улыбкой рассматриваю серьезное лицо Раевского.
И куда же подевалась его надменная улыбка, которая так меня раздражала.
— Ты всё отыскала, что надо или продолжим тщательнее?
Рука Раевского обнимает меня за талию, тогда как вторая тоже проникает в карман, где я, как оказалось, забыла, что искала.
— Черт!
Выкручиваюсь из его объятий, но поздно понимаю, что наши тела слишком близко, что трутся друг о друга, к тому же моя рука спокойно продолжает находиться в кармане. Пальцы мужчины неожиданно сильно сжимают мою ладошку. От неожиданной боли я вскрикиваю и пытаюсь вырваться, но Раевский неприятно скалится и хрипло говорит, негромко, но так чтобы я прекрасно расслышала каждое слово:
— Не вздумай со мной играть, Карташова. Ты не из тех, кого бы я хотел видеть в своей постели. И прекрати себя вести как шлюха. Иначе у нас будет совершенно другой разговор.
— Ты вообще сбрендил?! Да я к тебе и на пушечный выстрел не подойду! Руки убрал! Или это у тебя такая завуалированная форма игры: грозный препод со своими грязными фантазиями ищет себе приключений.
— Попридержи свой язык. Или тебе никогда не говорили, что скромность украшает девушку.
— А ты убери от меня свои руки, или я буду кричать.
Глаза Раевского темнеют еще больше, он отталкивает меня и быстро шагает к преподавательскому столу, поправляя волосы. Могу поклясться чем угодно, но я отчетливо слышала его протяжный выдох, похожий на рычание.
— Удачного дня вам, Максим Викторович.
Я демонстративно задеваю его плечом и презрительно улыбаюсь ему в лицо. А вот он сильнее сжимает зубы и ничего не говорит. Мои ноги ускорили шаг, слышу, как Раевский злобно рыкнул и стукнул кулаком по столу. А я вдогонку под стать шандарахнула дверью и, не разбирая дороги, умчалась с дамскую комнату.
— О, Карташова, а что это ты пятнами покрылась. Раевский всю кровь выпил?
У зеркала крутилась Белкина со своими подругами-подпевалами.
— А тебе какое дело, находка для шпиона?
— Вау, Карташова, осмелела, дерзишь?
— А тебе корону давно лопатой поправляли?
- Девчонки, вы это слышали, она пытается мне угрожать.
Вот зря она меня задела, ой как зря. Теперь я ей не завидую. Хватаю ее рукой за хвост, притягиваю визжащую Белкину к лицу и чеканю каждое слово.
— Еще раз посмеешь влезть в мою зону комфорта, родная мама не узнает, доходчиво объяснила?
— Пусти, идиотка.
— Ты меня поняла?! — сильнее сжимаю кулак и дергаю волосы.
— Поняла!
Эти три лахудры вылетают из комнаты, я же с особым пристрастием мою руки, тру их так долго, что кожа начинает гореть. В сумочке звонит телефон, догадываюсь, что Котов желает узнать о моих делах, он почти каждый день мне звонит в это время на большой перемене. К черту. Я даже наплевала на то, что нужно к кураторше забежать срочно. Вылетев из туалета, я беру курс на выход их стен универа, а потом и вовсе растворяюсь в толпе прохожих.
  
18 глава
 
— Ты опять сегодня витаешь в облаках. Уже десяток ударов пропустила.
Котов смотрит на меня слишком напряженно, когда я в очередной раз промазываю, отрабатывая удары.
— Как прелестно, что ты это только сейчас заметил.
— Я не слепой, вижу, что с тобой муть какая-то творится, мне это не нравится.
Я чертыхаюсь, сваливаюсь на пол и расставляю руки в стороны. Уже больше недели я на ножах с целым миром, а он только сейчас это заметил. Естественно, у него же горе — жена рога наставила. Бесит, уже сил нет терпеть его постоянные звонки, какие-то смс. И ведь постоянно шифруется, думает, я не способна понять, с кем именно он общается.
Только общение с Алькой меня спасало. Стоит услышать ее звонкий голосок и хочется жить дальше. Я порядком достала ее своим минорным настроением. Подруга, чувствую, переживает за меня всеми фибрами души. Вот что значит столько лет вместе и теперь разъединили, как сиамских близнецов. И вот какой смысл моего переезда? Я бросила всё, ради поддержки отца, а теперь могу остаться ни с чем. И если меня с треском выгонят из универа — это будет фиаско.
Белкина взялась за мою душу капитально, при любом удобном случае эта рыжая морда, других слов подобрать не могу, старается подставить меня. И делает это так незатейливо, что впору аплодировать стоя.
Буквально сегодня состоялся разговор с Натальей Анатольевной, она выразила недовольство моим поведением, а если быть точной: неявкой на пары Раевского. Та же Белкина донесла. Мне дали понять, что мое личное непринятие препода является моей проблемой. И если я хочу жить мирно, то должна делать так, как велит устав.
А я даже издали видя статную фигуру Раевского, стараюсь раствориться среди студентов или слиться с каким-то объемным предметом, чтобы вновь не схлестнуться с этим человеком. Не скажу, что мне полегчало, но внутренний баланс медленно пытается восстановиться. Вот еще бы никто не зудел.