Вкус Евы (СИ)

— Я не думала об этом.
Прижимаю ладошку к губам и подавляю протяжный ойк. Совершенно без ума, даже сейчас, когда решилась уехать с Максом в неизвестность.
— Я его не предупредила, что теперь будет.
— Я набил смс, ты разве не видела, как только припарковались на стоянке у гостиницы.
— И что ты ему наплел?
— Сказал, что поехали выпить кофе и слопать пиццу в честь примирения.
— Какой ты хитрый, — довольно сползаю с груди Макса и потягиваюсь всем телом перед его глазами, и делаю это намерено.
Падаю на живот, хитро улыбаюсь, когда взгляд Раевского темнеет, а широкая ладонь делает увесистый шлепок по моей попке.
— Ауч, — тру пекущую кожу и прогибаюсь, не заботясь о том, что выгляжу слишком развратно.
Раевский скалится, потирает свои губы и наблюдает, как я трусь телом о простыни, как ладошками скольжу по животу, опускаюсь к промежности. Макс был слишком резким, когда приподнял мои бедра и губами присосался к клитору. Его сильные пальцы до боли сжимали мои ягодицы, но губы и язык творили свою невыносимую игру. Вновь кусаю кулачок и подавляю крик, который норовит слететь с моих губ.
— Хочу ещё тебя, — жарко шепчет мне на ухо и поворачивает меня на живот, тянет за бедра и до упора врывается в меня…
— Уже поздно, я пойду, — сижу в его машине и нервно перебираю ремешок сумочки, уходить совершенно не хочется.
— Мне было хорошо с тобой, — целует меня в руку и улыбается.
— Но есть но? — Напрягаюсь, потому что не знаю чего именно ожидать от него.
— С чего такие предположения? А ну посмотри мне в глаза? — Его голос тут же становится низким и привычным для строгого препода.
Поворачиваю голову к Раевскому и поджимаю губы, понимая, что он рассержен.
— Ты решила, что я просто единоразово тобой попользовался. Так получается?
  
30 глава
 
Котов
Полдня на взводе с того самого момента, как я не смог связаться с Евой. Обычно в привычное для нас время мы созваниваемся с дочкой, перебрасываемся незначительными новостями и я к вечеру спокоен. Так было всегда, и так, видимо, будет и дальше. И пусть она взрослая уже, но я не хочу быть из разряда тех родителей, которые говорят со своими детьми только раз в неделю. Не моё это, Ева — моя дочь, хоть и не я её отец.
— Что она тебе сказала?
Мы с Алиной поднимаемся в квартиру, девушка как-то загадочно отмалчивается, вижу же, что успели всё перетереть.
— С телефоном проблема, уронила, а больше ничего другого, кроме уже выше известной нам версии Максима Викторовича.
— Смотри мне в глаза, — беру Алину за руку и поворачиваю к себе так, чтобы смотрела в глаза, а не блуждала взглядом по сторонам.
— Что вы хотите ещё узнать? — Задирает нос к верху и выдерживает мой взгляд.
— Её кто-то обижает в универе? — Хмурюсь, а потом, когда Алина звонко рассмеялась, почувствовал себя дураком.
— Вы это серьёзно? Нашу Еву можно обидеть?
— Всякие люди бывают, но она в последнее время ходит сама не своя.
— Да ладно, она просто скучала без меня, да и вам за своим телефоном все некогда уделять дочери внимания.
Алины выдала как на духу всю информацию и в мгновение замолчала, смотря на меня ошарашенным взглядом. Видимо поняла, что выплеснула слишком много информации. Забавно, забавно, так вот о чем по вечерам шушукаются девчонки.
Алина первой выбежала из лифта, я видел, как девушка нервно пыталась открыть дверь квартиры, ключ со звоном упал на плитку, она наклонилась, я тоже. Наши пальцы соприкоснулись. Алина как-то резко отдернула руку, что заставило меня нахмурить брови. В последнее время эта девчонка как-то странно себя вела. Я не узнавал её. До нашего переезда в этот город, Алина была веселой, беззаботной хохотушкой, теперь же она всё время пыталась куда-то убежать, сократить разговор или найти причину, чтобы не оставаться со мной наедине.
— Ты нервничаешь, но почему? — я встал, сжимая ключ в ладони.
— Вам показалось.
— Сомневаюсь, и да, мне не нравится, что ты закрываешься от меня, что случилось?
Я попытался её обнять, как делал это сотни раз, когда встречал девчонок со школы и подвозил к спортклубу, а позже забирал у универа и тоже вез в себе на работу. Теперь же девочка стала какой-то нервной, задумчивой. Может, влюбилась?
— Да всё нормально, Владимир Андреевич, правда, давайте лучше ужин готовить.
Я не был против, нам действительно нужно быстрее приготовить ужин, что-то менее калорийное и сытное. Алина тут же скрылась в спальне, а я даже не успел снять кроссовки, как на телефон пришло очередное сообщение от жены, почти бывшей.
Перезваниваю ей, сбрасывает звонок, хотя вот вот писала, что ей нужно со мной срочно о чем-то поговорить. Душу вымотала, дышать больше не могу, я устал так жить.
— Сука, — швыряю телефон на тумбочку, но он не тормозит, наоборот, ускоряется и летит куда-то дальше, приземляется у ног ошарашенной Алины.
Девушка смотрит на телефон и хмурится, приседает и берет мою мобилу, всматривается в экран, который я не удосужился заблокировать.
— Опять с ней говорите, не надоело, — фыркает малышка, и быстро сокращает расстояние между нами, влепляет трубку мне в грудь и смотрит так яростно, что я не знаю даже, чем крыть, — может уже давно пора её забыть и жить дальше?
— Да что ты в этом понимаешь, девчонка.
— Да уж понимаю, не маленькая. Как вам не стыдно, вы — мужчина или просто женский подкаблучник? — Алина говорит все это мне в лицо с таким воинственным запалом, что мне в пору аплодировать её таланту к перевоплощению.
— Ты действительно хочешь поговорить на взрослые темы? — едва улыбаюсь, склонив голову набок.
— Думаете, что слабо?
— Не думаю, уверен.
— Слишком самоуверенный?
Алина впервые себя вела себя так взвинчено, и я действительно призадумался о том, что мне не нравится её состояние. Они вообще с Евой в последнее время какие-то загадочные. За работой, личными переживаниями я не особо погружался в проблемы девушек, а ведь кроме меня, у них никого нет.
— На кухне поговорим.
— Мне нужно вымыть руки, — пробормотала Алина и пробежала мимо меня.
Я не задержался в прихожей, взял сумки с продуктами и прошел на кухню. Сейчас нужно первым делом все разобрать, а уже потом попытаться сделать салат, или попытаться настроиться на более конкретное блюдо — запечь рыбу. Ева очень любит скумбрию, раз в неделю это блюдо у нас считается коронным.
— Почему ты считаешь меня подкаблучником? — сразу с порога ставлю Алину в неловкое положение, разбирая овощи и фрукты на столе, коварно смотрю на растерянное лицо девушки.
— Потому что нельзя так унижаться перед женщиной, которая вам рога наставила.
— Вау, вау, как жарко стало, — насмехаюсь, замечая, как Алина дергает плечом, а потом пытается что-то отыскать на полках шкафа.
— Не смешно, а вот вы выглядите жалким.
И тут я застыл, не зная, чем дальше парировать.
— Ты соображаешь, что говоришь?
Бросаю яблоки на стол и подлетаю к Алине, которая поворачивается ко мне и на полном серьёзе, с надменной улыбкой, отвечает:
— Девочка выросла? И может говорить всё, что считает правильным?
— Ты ведешь себя неприлично.
— А если я не хочу вести себя прилично, Владимир Андреевич, впервые за долгое время.
Я не сразу улавливаю смысл слов Алины, до тех пор, пока её пальцы не касаются моего пресса. Я хмурюсь, очень сильно хмурюсь, перехватывая ее тонкое запястье. Сжимаю очень сильно, но она выдерживает зажим, надменно рассматривая мое лицо с легкой насмешкой.
— Ты рехнулась?
— А если даже так, но, что вы сделаете?
— Иди к себе. Живо!
— Я не ваша дочь, и вашим приказам подчиняться не буду.
Я в ужасе, она ведет себя со мной так, как будто бы все за нас решила. И я же теперь понимаю к чему клонит эта несносная девчонка. Только сейчас отмечаю, что стоит передо мной в коротком халатике, который очень легко, одним движением распахнуть.