Искушение гувернантки

— Так я правда… стану твоей женой?
— Я бы умер, если бы ты мне отказала! Теперь, моя хорошенькая двадцатилетняя учительница, у тебя появился новый ученик. А у тебя — учитель!
Арлетта непонимающе посмотрела на герцога, и он пояснил:
— Ты уже дала мне несколько уроков. Теперь пришло время наполнить этот дом любовью, чтобы он стал таким же прекрасным внутри, как и снаружи.
Арлетта глубоко вздохнула, прежде чем сказать:
— Как ты можешь жениться на мне, если… ты так ненавидишь англичан?
Она сказала это не глядя на него, и даже испугалась, когда он внезапно отнял свою руку.
— Я ждал этих слов. У меня есть несколько причин, по которым я плохо относился к твоим соотечественникам. Но прежде не могла бы ты ответить на один вопрос?
— Конечно!
— Скажи мне, есть ли что-нибудь важнее любви, которую мы питаем друг к другу?
Арлетта молчала, и он продолжил:
— Религия, национальность, титулы, деньги. Разве можно что-то из этой мишуры поставить в один ряд с тем несравненным чувством, которое ты испытываешь сейчас? С тем непередаваемым блаженством, которое приходит с полным обожания поцелуем? Когда я целовал тебя, то испытал такие чувства, которые меня в этой жизни ни разу не посещали!
— Правда?
— Я говорю только правду, — с достоинством ответил герцог. — Запомни, Арлетта, я обожаю тебя. Я преклоняюсь перед тобой, потому что ты являешься цельным воплощением всех женских качеств, которые я искал в других и не находил.
Его слова проникли Арлетте в самое сердце, и она положила руки ему на плечи. Он наклонился над ней и смотрел на нее с такой любовью, с таким обожанием, что Арлетта поняла, почему он еще ни разу не целовал ее после возвращения.
Он не хотел испугать или обидеть ее, пока все не будет сказано, и она не согласится стать его женой.
Теперь он медленно приблизил к ней свое сияющее лицо и приник губами к ее устам.
И снова Арлетта испытала любовный экстаз, в котором они оба растаяли и, превратившись в сияющих ангелов, соединились с Богом.
Герцог с трудом оторвался от Арлетты.
— Не надо меня соблазнять, дорогая, — с улыбкой сказал он, — пока мы не обвенчаны. Я думаю, что твоя матушка была бы против, да и бабушка тебя бы не одобрила!
Арлетта невольно вспомнила графа.
— Ты… будешь заботиться обо мне…
— Конечно, дорогая. Разве ты думала иначе? — сказал герцог. — А теперь я хочу тебе рассказать, почему я ненавидел англичан. Но прежде позволь мне еще кое-что сказать.
— Что? — немного нервничая, спросила Арлетта.
До этого они говорили по-французски, а теперь герцог заговорил по-английски:
— Я люблю тебя! Я не так часто говорил эти слова, а теперь я сказал это на твоем родном языке.
Арлетта застыла от изумления.
— Ты… говоришь по-английски?
— Так же хорошо, как ты по-французски.
— Невероятно! Но… откуда ты знаешь…
— Сейчас объясню. Все очень просто. Моя мама умерла, когда мне было десять, и отец вскоре женился на англичанке.
— На англичанке?!
— Скорее, она женила его на себе, — пояснил герцог. — Отец был болен, как телесно, так и духовно. Он сильно сдал после смерти любимой жены и заболел от переживаний. Эта женщина вынудила его на ней жениться.
— О, мне очень жаль… — сказала Арлетта, понимая, как тяжело было герцогу.
— Она хотела не только стать герцогиней де Сотер, — продолжал герцог, — но и произвести на свет сына, который унаследовал бы замок. Но этого не случилось, потому что мой отец чувствовал себя плохо. Она срывала злость на мне, превратив мою жизнь в сущий ад. Она как могла издевалась над чувствительным мальчиком, которым я был в те годы. Я постепенно возненавидел ее. Она была отвратительна всем, кто жил в замке, и бабушка тоже не любила ее.
— Почему мне никто об этом не рассказывал?
— Когда мне исполнилось восемнадцать, умер отец. Я унаследовал титул, а вскоре мачеха погибла, упав с лошади. Это был несчастный случай. Ее смерть стала облегчением, и все негласно решили о ней не вспоминать, будто ее и не было.
Эта история вошла Арлетте глубоко в душу. Ей было невыносимо жаль чувствительного мальчика, над которым измывалась злая мачеха.
— Теперь ты понимаешь, откуда появилось предубеждение против англичан. Когда моя сестра против воли бабушки вышла за англичанина, я был вне себя от злости. К счастью, Геральд оказался очень непритязательным и спокойным джентльменом, но те глубокие раны, которые оставила в моей душе жестокая мачеха, не давали мне возможности понять и простить.
— Теперь… я понимаю…
— Я знал, что ты поймешь. Я признаюсь, что был абсолютно и непростительно неправ, когда старался настроить Дэвида против его соотечественников и школы, где учился его отец.
Он говорил искренне, а Арлетта понимала, как трудно дается любое признание.
— Могу ли я чем-нибудь помочь тебе… забыть все это… забыть страдания?
Она слегка смутилась и добавила:
— Не останется ли темное пятно… на нашей любви? Не придется ли нам годами… нести тяжкое бремя… а потом ты тоже станешь… ненавидеть… меня…
Герцог рассмеялся.
— Ты и вправду думаешь, милая, что я смогу тебя ненавидеть? — спросил он по-английски. — Я люблю тебя и знаю, что ты дашь мне самое лучшее, что есть в Англии, так же, как я сам постараюсь подарить тебе самую прекрасную часть Франции!
— Я тоже так думаю. Я сделаю все… чтобы ты был счастлив!
— Тебе ничего не нужно делать, дорогая. Только люби меня. Я так соскучился по любви с тех самых пор, как остался без матери. Любовь нужна мне и моим будущим детям.
— Я подарю тебе детей! Обещаю! — воскликнула Арлетта.
Она снова раскрыла объятья, и герцог нежно поцеловал ее. Она почувствовала в этом поцелуе что-то почти священное.
Когда он поднял лицо, в восточное окно хлынул ясный свет солнца. Наступил новый день.
— А теперь, любовь моя, ложись спать. Забудь все ужасы этой ночи, они уже в прошлом и не имеют никакого значения. Спокойных тебе снов!
— Ты не исчезнешь с утра?.. Вдруг я проснусь и окажется, что все это было лишь восхитительным сновидением…
— Я буду рядом. И не только завтра, но до тех пор, пока смерть не разлучит нас!
Он поцеловал ее руку, задул свечи, которые уже давно горели напрасно и направился к двери.
На пороге он обернулся.
— Сладких снов, моя обожаемая невеста! — сказал он по-английски. — Я люблю тебя!
Когда он уходил, по щекам Арлетты текли прозрачные слезы. Она плакала от счастья.
Маленькая церковь была украшена белыми лилиями.
Кроме жениха и невесты, при обряде венчания присутствовал только месье Бьен, самый близкий человек среди домашних герцога.
Деревенскому священнику помогали два монаха. Несмотря на то, что церковь казалась пустынной, Арлетта чувствовала, что духи предков, которые веками возносили там свои молитвы, радуются вместе с ней.
Она так же явственно ощущала их присутствие, как и в тот раз, когда молилась о том, чтобы в замке воцарились мир и покой.
Арлетта попросила герцога, чтобы обязательно зажгли побольше свечей возле изображения Жанны Д'Арк.
— Я поставила ей свечку, — объяснила Арлетта удивленному такой просьбой жениху, — и попросила помочь развеять тучи, нависшие над замком. Мне кажется, мои молитвы были услышаны!
— Да, мы должны поблагодарить ее, — улыбнулся герцог.
Из ближайшего города в замок приехал мэр. Герцог был важной персоной, поэтому им не пришлось ехать самим в город для формального бракосочетания, принятого по французским законам.
После того, как он уехал, герцог и Арлетта рука об руку пошли к алтарю в старой церкви.
Герцог объявил всем, что Арлетта в трауре, поэтому на свадьбе не будет гостей. Но он собирался устроить праздник в замке для его обитателей, поэтому повара и слуги готовились весь день и всю ночь, украшая комнаты и накрывая столы.
Дэвид и Паулина стояли возле входа в церковь в ожидании счастливой пары, чтобы осыпать их лепестками роз. Увидев, что собираются делать дети, все деревенские жители бросились обрывать цветочные лепестки откуда только можно. Они решили, что молодым будут приятны такие знаки внимания, и огромной толпой собрались у входа.