Хроники Ангелов (СИ)

Адам, да и мы все долго и с удивлением слушали вопли новоиспечённой (в буквальном смысле) Лилит по поводу того, что имя её недостойно. Причём ругалась эта девица так, что даже Вельзевулу, если только я не ошибаюсь, было стыдно слушать. Интересно, кто из девчонок знает такие ругательства. Мафусаил притворно засмущался и тогда я сразу понял ответ на этот вопрос. И там поспел наш пострел.
– Ой, девочки, – сказала наша, настоящая Лилит. Между прочим, интересно, как мы собираемся теперь их отличать с одним и тем же именем. – Что-то мы не то натворили!
– Ну что, Адам? – спросил Учитель. – Нравится тебе твоя жена?
– Какая жена? – ответил Адам задумчиво и, оставив в покое свой пах, пошёл ковыряться в носу. – Мне не нужна никакая жена. Прекрасно обойдусь и так.
– А любовью заниматься с кем будешь, дурень? – пронзительно, как будто ей воткнули шило, да не в одно, а сразу в сотню мест, заорала глиняная Лилит. – За вон той козой побежишь?
Адам с интересом проследовал взглядом за указательным пальцем навязанной ему жены и пробормотал, продемонстрировав, наконец, некоторые склонности к размышлению: – Ну почему же именно за той козой. Можно и другую поймать. Не одна ведь та коза пасётся на лугу.
– Я тебе покажу козу! – пригрозила сварливая баба и опять разразилась скверной бранью.
Девчонки замерли от стыда и поняли, что всё-таки не способны на равных с нами.
– Ну что ж, – молвил Учитель. – Время ещё есть, придётся делать новую.
– А меня куда? – завопила отвергнутая жена.
Мафусаил почесал затылок и говорит. – Ладно, я как раз хотел отправить в преисподнюю новых колонистов (честное слово, обозначил во множественном числе), посмотреть, что выйдет.
Настоящая Лилит зарделась и опустила голову. Видно, ей было очень неприятно это слышать, а Мафусаил добавил ещё, видимо, решил совсем доконать бедную девушку: – Новая игрушка не помешает.
– Какой же ты всё-таки! – с презрением воскликнула Кибела.
Отрадно мне было услышать сей возглас.
Забрал Мафусаил "новую игрушку", а крики её до сих пор слышны из самой отдалённой чёрной дыры, куда уволок её шутник.
Вельзевул растопыренной пятернёй в лоб сделал Адаму анестезию, Учитель раскромсал нутро, вынул лишнее ребро, которое в отключке приспособил Илья, и быстренько вылепил новую женщину, значительно меньше ростом и не такую длинноногую, как предыдущая. Мы же все дружно взялись за программу.
Когда вернулся Мафусаил, новая Ева уже щебетала с наново проснувшимся Адамом. Не удалось отличнику отличиться сегодня ещё раз.
И Учитель во всеуслышанье посоветовал Мафусаилу хорошенько подумать над своей преисподней прежде, чем поселять туда ещё кого-нибудь.
Я рад. Хорошо заканчивается рабочая неделя. Завтра день отдыха, предложу дружбу Кибеле. Жалко нашу новенькую Лилит, да будет ей наука... И Мафусаила хоть чуть-чуть прижали, что само собой хорошо... И нос перестал болеть...
Вот только на душе всё ещё скребут кошки. Что-то будет? Ощущение какой-то фатальной незавершённости почему-то мучает меня...
Вот оно! Чувствовал же! Ёлки-палки! Главное, только сейчас спохватились: крылья-то, крылья! Мы же впопыхах забыли им крылья слепить!
– Подумаешь, крылья, – протянул Мехиаэль. – Ещё много чего забыли.
– Чому я не сокил, чому не летаю, да? – весело ухмыльнулся Мафусаил. – Да брось переживать! Прекрасно обойдутся и без крыльев, не заметят даже.
Едва я открыл рот, он протестующе взмахнул рукой с выпяченным вверх указательным перстом: – Подожди, они ещё будут думать, что произошли от обезьяны. Это Ева-то! – Мафусаил игриво взглянул на земную Еву: – По-вашему, она похожа на гориллу?
– Вообще-то, если честно, то что-то есть... – призадумался я. – Особенно без крыльев...
Я скептически оглядел Еву ещё раз. – Ну, может, не на гориллу... Но на мартышку чуток смахивает...
– Сам ты мартышка, – немедленно парировал Мафусаил. – Вернее, орангутанг.
Я вскочил, но он неожиданно примирительно спросил: – Ты считаешь, крылья их спасли бы?
Честное слово, я просто соображал, что бы ответить, такое умное... Но не успел придумать. Приняв моё молчание за нерешительность, отличник сделал неопределённый жест. – Вот видишь... Пускай теперь так прыгают.
И опять ржёт, довольный.
2. Яблоко от яблони...
Отдыхаем вовсю. Кто как может. Адам носится за козами по лугам. А мы все – кто во что. Только Мафусаил сидит под смоковницей и усиленно обдумывает проект заселения чёрных дыр. Вокруг него на одной ножке прыгает Ева (земная, я имею в виду) и донимает наболевшими проблемами.
– Мафик, а Мафик, – тянет Ева.
– Ну чего тебе? – нехотя отвечает Мафусаил.
– А почему Солнце жаркое, а Луна холодная?
– Это всё, что тебе хочется знать? – ехидно уточняет Мафусаил.
– Нет, не всё.
– Составь список.
Ева, отмахнувшись от сего замечания, продолжает сыпать вопросами.
– Почему кошка ссорится с собакой? (Как же им не ссориться?)
– Почему девочки и мальчики? (Такая вот логика)
– Почему у вас крылья, а у нас нет? (Ага, тут же и не заметила!)
– Потому, – сразу на всё отвечает Мафусаил.
Ева оттопыривает ножку, становится в немыслимую позу и рассматривает того как бы снизу и сбоку одновременно. Даже Мафусаила этот ракурс заставил покраснеть.
– Слушай, – говорит он. – Прикрылась бы хоть чем-нибудь. Работать же невозможно.
– Чем прикрыться? – немедленно парирует Ева. – И почему работать невозможно? Кстати, а почему это все отдыхают, а ты работаешь?
– Дура. – вскипает Мафусаил. – Возьми вон фиговый листок, оденься и отвяжись.
– А что лучше прикрыть? – кокетливо размышляет вслух Ева, размахивая фиговым листком и попеременно прикладывая его то к лобику, то к бедру. – Здесь? Или лучше здесь? А Адика тоже нужно прикрыть? Так там придётся ободрать целое дерево... Мафик, а Мафик! – вдруг пронзительно вскрикивает Ева и ушедший было в себя Мафусаил вздрагивает. – А почему у меня вот здесь топырится, а у тебя совсем наоборот? Ой, а что это у тебя тут, совсем уже такое огромное? Дай потрогать, – и хозяйским жестом тянет ручонку к заветному месту.
– Брысь! – хлоп её по руке Мафусаил. – Небось не на помойке нашёл.
– А если бы на помойке? – допрашивает Ева. – Тогда можно трогать? Кстати, а что это за такое прекрасное слово – и вдруг мечтательно-сладким голоском – помойка?
– Да уймёшься ты когда-нибудь!
– Подумаешь! – обиженно протянула Ева. – Жадина. Ну и трогай сам, раз жалко. Всё равно у Адика там гораздо больше.
– Знаю, сам одарил, – но я видел, как смешался Мафусаил. Называется, за что боролись. – Слушай, у меня аврал, а ты мешаешь. Размышлять не даёшь.
– А что такое аврал? – мгновенно отреагировала Ева и прибавила, чуть подумав: – Зачем и почему?
– Знаешь что, – ответил проказник. – А не пошла бы ты...
– Куда? – с радостной готовностью откликнулась Ева.
Мафусаила осенило. Я испугался, поняв это, но не знал, что делать, потому решил даже не выглядывать из-за своего камня. Лежал, как дурак перед экзаменом, не зная, что предпринять что.
– А вон туда... К той яблоне, – злорадно кивнул в сторону злосчастного деревца Мафусаил. – Съешь яблочко и сразу всё узнаешь.
– Да? – усомнилась Ева. – А почему тогда все говорят, что если съем оттуда яблочко, то тут же и умру на месте?
– А ты уже испугалась? – усмехнулся отличник. И быстренько подначил. – Боишься!
Ну Ева, конечно, руки в боки: – И ничего я не боюсь! – одним прыжком к дереву и обратно другим, а в руке яблоко.
Я окаменел от ужаса, да что же делать-то.
Ева держит яблоко, но пока не ест, размышляет.
– Боишься! – опять протянул Мафусаил.
– Подумаешь! – гордо отвечала Ева. – Я вообще бесстрашная... Адик! Адик! -
Стала звать Адама. Тот лёгок на помине, тут как тут.
– На, попробуй! – и протянула мужу яблоко.
– Это что? С того самого дерева? – удивился простодушный Адам. – Жить надоело?