Поцелуй смерти (ЛП)

– Не могу представить, куда она могла деться, – расстроено поделилась Уитни.
Адам обнял ее за плечи и повел из комнаты:
– Мангал разогрелся. Стейки ждут. Все равно, пока Гас проверяет, мы ничего не можем сделать. Он нам перезвонит.
Уитни старалась не запутаться ногами в поводках, на которых вела трех собак.
– Сколько это займет времени, как ты думаешь?
– Гас сказал, вечером у него найдется время. Он проверяет информацию, которая приходит с мексиканской границы о всех пересечениях. Сегодня информация поступает медленно, потому что на юге Тихуаны дождь.
Уитни крошила в кухне салат. Нехитрое дело. Адам купил латук, помидоры и огурцы. А также кусок сыра с голубой плесенью. Жирноватая пища, но, видимо, после Ирака калорий он не считал.
Она вспомнила, как он упорно смотрел на нее, когда сидел за компьютером или разговаривал с другом. Когда она впервые увидела Адама, он казался таким… мужественным, стоиком. И таким неприступным, словно никому не позволил бы до себя дотронуться. Ему не хотелось утруждать себя мыслями или чувствами. Сейчас, мало–помалу, он возвращался к нормальной жизни.
Так что с ним случилось?
Уитни вдруг захотелось узнать о нем все. Ее чувства еще не отошли от раны, нанесенной Райаном. Тому она не задавала лишний раз вопросы. Просто влюбилась и поверила, что любовь сможет преодолеть причуды натуры бывшего мужа.
В постели Райан был хорош, но эмоционально отстранен, словно каких–то чувств ему недоставало. Нарезая огурцы, Уитни про себя улыбалась: «эмоционально отстранен» – это она услышала в каком–то ток–шоу и сразу поняла, что характеристика как нельзя лучше подходит ее мужу.
Он никогда с ней не делился своими мыслями и переживаниями. Кроме жалоб на трудности в учебе или нытья, как его изматывали дежурства в больнице, Райан о себе мало рассказывал. И был ли он другим с Эшли, Уитни даже не интересовало.
Ей больше нет дела до Райана Фордема.
Было бы облегчением вычеркнуть его из своей жизни, решила она. Как только Род Бэбкок даст добро, она тут же подпишет документы и закроет эту несчастливую главу в своей жизни. Она улыбнулась в душе и покрошила в салат сыр.
Потом вывела собак и привязала их к столбику ворот. Так они будут поблизости, пока Адам с Уитни будут трапезничать.
– Не думаю, что тебе нужно держать их на привязи, – сказал Адам, стоя у мангала и следя за стейками . – Мы можем и так за ними присматривать.
Она направилась обратно в кухню, чтобы принести салат.
– Я слишком нервничаю, чтобы испытывать судьбу, – бросила Уитни через плечо.
Из кухни она вернулась с салатом и тарелками. Расставила их и разложила салат. Типичная мужская кормежка: огромный кусок мяса и сбоку горстка салата. Уитни могла биться об заклад, что не будь ее здесь, Адам бы о салате даже не подумал.
Он принес обжигающие стейки. От аромата у нее заурчало в животе, а все собаки выстроились в ожидании, стуча хвостами.
– Думаю, получился средне прожаренный. Попробуй и скажи, готово ли, пока я не затушил огонь.
Уитни попробовала свой кусок мяса. Немного сыроват, но она заявила:
– Идеально. Давай есть.
Адам сел, тут же разрезал бифштекс и взял кусочек. Она почти слышала его удовлетворенный вздох.
– Сдается мне, что в Ираке кормили не ахти.
– Так и есть. – Он отпил глоток пино нуар. – Как ни старайся, а накормить сотни солдат нелегко. И уж точно ничего похожего на домашнюю кухню.
– Твоя мать хорошо готовила?
Он покачал головой:
– Моя мать умерла, когда мне было семь. У нее был рак груди. Врачи ничего не могли сделать. Я помню только, как она давала мне хлопья на завтрак. После ее смерти отец старался изо всех сил, но домашняя еда сводилась по большей части к макаронам с сыром и разогретым в микроволновке готовым обедам. А твоя мать? Она любила готовить?
– Да, – ответила улыбаясь Уитни. – Мы готовили по выходным. Видишь ли, мама жила одна. Отец ушел от нас, когда мне было меньше года.
– Ты когда–нибудь слышала о нем?
– Нет. Никогда.
– И не пыталась связаться?
– Нет. Я так понимаю, что если ему тогда не было дела до нас, то сейчас тем более.
На мгновение Адам замолчал, и несколько минут разговор между ними не вязался.
– Что насчет Миранды? – наконец, спросил Адам.
Уитни заколебалась: ей не хотелось сознаваться, что она так долго игнорировала свою единственную родственницу.
– Я уехала в Лос–Анджелесский университет, а у Миранды не хватило баллов для Чикагского университета. Она пошла в местный колледж, здесь в Сан–Диего. Первые два года я приезжала на День благодарения, Рождество и весенние каникулы. Тогда мы и виделись. – На секунду взгляд Уитни затуманился от воспоминаний. – Знаешь, чем старше мы становились, тем все больше были внешне похожими. Люди считали, что мы родные сестры. И предполагали, что мы близки, как сестры, но это не соответствовало действительности.
– У Миранды были с тобой общие друзья или парни, с которыми вы встречались?
– Нет. У нее была собственная квартира. Маленькое местечко около Мишен–Бэй. Я по–настоящему ей завидовала, поскольку жила в общаге, где толком ни поучиться, ни подумать.
– Как она смогла позволить себе жилье?
– У родителей имелась страховка. Миранда получила миллион долларов, когда ей исполнилось восемнадцать.
– Огромная сумма для такого возраста, – присвистнул Адам.
– Мама хотела сохранить ее для Миранды, но та настаивала, что сама может это сделать.
Адам прожевал стейк и задумчиво посмотрел на нее:
– Не похоже, что у твоей кузины что–то осталось.
Уитни заерзала на стуле.
– Когда мама заболела раком, страховка не могла покрыть полностью лечение. Миранда позаботилась обо всем. Я пыталась вернуть ей долг, но она отказалась его принять. Настойчиво твердила, что мама как никто заслужила каждый потраченный на нее цент. – И, почувствовав укол совести, добавила: – Вот почему я должна помочь Миранде сейчас. Если бы мы проводили больше времени вместе, когда я вернулась сюда, она бы не исчезла, ни словом не поделившись, что у нее не так.
– Как давно ты вернулась?
– Чуть больше года назад. Я звонила Миранде. Мы говорили, что надо бы встретиться, но все время что–то мешало. Один раз я попыталась: пригласила ее на обед, но у нее уже были планы. Потом я не перезвонила, она тоже.
Адам разрезал оставшийся кусок стейка на мелкие кусочки. Явно приготовил для Джаспера.
– Тебе не показалось это странным?
– Не особенно. Миранда и Райан не ладили. – Это признание всколыхнуло слишком много воспоминаний, причем не очень хороших. – Думаю, Миранда видела в Райане то, что не разглядела я. Мне следовало бы ее расспросить, обратить внимание на то, что она о нем думала.
Глава 16
Положив ноги на перила балкона своей квартиры, Тайлер откинулся на спинку кресла и, отхлебнув пива, залюбовался огнями гавани. Легкий бриз доносил запах соленого океана и мягко, словно кошачьей лапкой, касался лица. Боже, как же Тайлер любил это место.
Он повернул голову и пристально посмотрел на Холли. Кажется, она весь вечер думала о чем–то своем. А хотелось, чтобы она почаще делилась своими мыслями.
– Может, поедим, а затем заскочим в какой–нибудь клуб? – предложил он, подумав, что его девушка заскучала. Близкое расположение лучших ресторанов и зажигательных клубных сцен – самое замечательное, что есть в здешней жизни.
Холли покачала головой, и ее шелковистые каштановые волосы рассыпались по обнаженным плечами.
– Нет. Давай где–нибудь перекусим, а потом вернемся, посмотрим фильм.
– Куда хочешь пойти?
– Как насчет «Вок–н–ролл»?
– Звучит неплохо, – согласился он, хотя не особо любил это тайское кафе с аквариумами во всю стену и модным суши–баром.
Холли встала и поправила подол платья с улыбкой, превращавшей поглощение тайской еды в стоящее занятие.
– Пойду захвачу шаль. Я немного замерзла.