Поцелуй смерти (ЛП)

– Ладно, ладно, с дороги, – сказала она собакам дрожащим голосом.
Уитни налетела на какой–то ящик и споткнулась по дороге к стоявшему рядом с диваном креслу, заваленному одеждой и всякой всячиной, которые она свалила туда кучей, когда распаковывала вещи. Наконец упала в уютные объятия мягкой обивки, чувствуя себя малость отвратительно. Паника обернулась волной страха, тошнотой поднимавшейся со дна желудка.
Ослепительной вспышкой вернулось электричество, залив светом коттедж. Уитни немного пришла в себя – теперь она уже не находилась одна в темноте. Потом проверила на всякий случай запоры на всех дверях. Вроде она в безопасности.
Дзинь–дзинь. Зазвонил телефон, и Уитни напряглась. Она дождалась, пока включится автоответчик, оставленный Мирандой.
– Это снова я. – Далекий голос Райана сочился через комнату. – Позвони мне. Неважно, как поздно ты придешь. Это очень важно.
Естественно, Райан полагал, что она тут же кинется исполнять то, что он сказал. Да пусть он в аду сгниет с этой своей королевой красоты. Они поженились через два дня после завершения развода Райана с Уитни. Она выдернула шнур из розетки. Если Райан снова позвонит, то хоть не разбудит ее. Пусть это ничтожество подождет.
Перед тем как лечь спать Уитни выпустила собак через заднюю дверь прогуляться. Мимо луны в глубь материка подгоняемые ветром неслись облака. Дождь перешел в морось, но с кустов и деревьев капало: с тихим всплеском капли падали на небольшое, выложенное кирпичом патио позади коттеджа.
Уитни вытерла лапы Лекси старым полотенцем Миранды.
– Хорошая девочка! Хочешь в постельку?
Лекси понеслась в собачье лежбище, устроенное в футе от кровати Уитни. Да Винчи все еще обнюхивал окрестности и пытался решить, какой кустик удостоится милости, чтобы на него задрали лапу. Она позволила ему потянуть время, помня предупреждение Миранды. Недаром чихуахуа прозвали чи–пис–пис. Да Винчи явно был предрасположен к недержанию и частенько оставлял подозрительные пятна на ковре. Она подождала, пока наконец чихуахуа не выбрал местечко и не поднял маленькую лапку. Уитни тоже вытерла его и пустила на пол.
Она знала, что закрыла переднюю дверь, но тем не менее проверила замок дважды. Посмотрев через стеклянные вставки в двери, Уитни увидела, что в главном здании все еще горит наверху свет. Просто сидеть тут и знать, что там обитает этот извращенец, уже пугало ее.
Сейчас дождь прекратился, только с крыши убаюкивающе падали капли. Прошла гроза, гром гремел только в отдалении, на востоке вспыхивали зарницы. Выл одинокий койот. Его унылый зов навевал на Уитни острую тоску одиночества.
Что–то в пустоте ночи тревожило ее, вот уж глупости. Она не одна. Место, конечно, находилось на приличном расстоянии от соседнего дома, но, ради бога, это ведь предместье. Она выключила свет на крыльце. Дрожь никак не унималась, и не уходило чувство, что ее мир больше ей не знаком. И не так уж добр.
Потом прошла в спальню, чтобы приготовится ко сну. Пока чистила зубы, то думала о звонке Райана. Что ему нужно? Они несколько месяцев не разговаривали. Чтобы им не нанимать дорогих адвокатов для раздела скудного имущество и ускорить развод, она согласилась на арбитраж. И позволила Райану забрать дом вместе с огромной закладной.
Сама же Уитни взяла «гранд чероки». Хотя внедорожник был не новый, за него выплачено все, а ей требовался транспорт. У них с бывшим мужем мало что имелось, кроме фарфорового сервиза в полном комплекте и ничего не стоящего куска собственности, на покупке которого настоял Райан, не обладавший деловой хваткой. Оказалось, что почва на участке загрязнена токсичными отходами, и его нельзя продать, не потратившись на дорогие мероприятия по очистке. Уитни отказалась от земли в пользу Райана наряду с домом в обмен на то, чтобы оставить себе Лекси.
И навсегда выкинуть Райана Фордема из своей жизни.
На следующее утро Уитни разбудил вилявший хвостиком Да Винчи, который лизал ей лицо. Этот избалованный песик спал с ней в кровати.
– О нет, – простонала Уитни, взглянув на будильник и осознав, что она его просто забыла включить. И проспала. – Тебе нужно погулять? – Услышав ее голос, со своего ложа соскочила Лекси и стала трясти головой. От этого движения уши ее захлопали. У Лекси это служило сигналом, что пора на двор.
– Давайте вперед.
Уитни натянула халат и проводила собак до задней двери. Маленькое огороженное патио и клочок травы еще не высохли после дождя. Когда собаки сделали свои дела, она быстро их покормила, приняла душ и накинула какую–то одежду. Ей не хотелось опаздывать к Триш Боурейтер в первый же день.
Уитни прошла к навесу, крепившемуся к одноместному гаражу, так плотно забитому вещами Миранды, что места для внедорожника в нем не оставалось. Бросила взгляд в сторону большого здания. Все шторы были опущены. Если бы она не знала, то подумала бы, что никого нет дома. Этот гад, должно быть, еще спал.
Она загрузила собак и стала выезжать задом на дорогу, и тут поняла, что позади нее остановилась машина и заблокировала ей выезд. Уитни не знала никого, кто бы водил серебристый «порше». Может, это Адам Хантер, подумала она, и удивилась, с чего это ему пользоваться дорогами на задворках, когда с другой стороны дома располагался четырехместный гараж. Конечно, после прошлой ночи трудно было сказать, что мог еще выкинуть этот маньяк. Но тут из блестящей спортивной машины вылез человек в деловом костюме.
Райан.
В секунду мир Уитни пошатнулся и вышел из фокуса. Легкая испарина выступила на лбу. Можно было бы списать это на ярко светившее утреннее солнце и сырой после грозы воздух, но ей–то лучше знать, что к чему. Как мог он так действовать на нее? Неужели боль от его измены не закалила ее?
Лекси немедленно высунула в окно голову и радостно залаяла. «За что мне это»? – спрашивала себя Уитни, выходя из машины. Чего бы ни хотел Райан, оно являлось чем–то весьма важным, раз уж он проделал путь в Торрей–Пайнз из Сан–Диего, где в девять утра его в офисе ждали пациенты.
– Ты не перезвонила мне.
В голосе Райана звучало неподдельное возмущение, как всегда, когда ему не удавалось добиться своего.
– Что ты хочешь?
Рот его сложился в улыбку, но она слишком хорошо знала бывшего мужа. Он просто сверкал химически выбеленными зубами. Когда ему было нужно, этот человек включал очарование, как электрический фонарик.
Высокий и представительный с волнистыми белокурыми волосами, с золотистым загаром, входя в комнату, доктор Райан Фордем заставлял женские сердца биться сильнее. Он пытается чего–то добиться, напомнила себе Уитни, но что–то внутри ее встрепенулось. Приступ сердцебиения обрушился на нее, сметая рациональные мысли.
– Есть одна маленькая проблема. – Он наклонился к открытому окну джипа и стал гладить Лекси по голове. Маленькая предательница изо всей силы завиляла хвостом.
– В чем дело? – Уитни с трудом сдерживалась, чтобы не сказать ему «держи руки подальше от моей собаки». Хотя питомица обожала Уитни, Лекси всегда любила и Райана. Почему бы и нет? Он никогда и слова против нее не сказал.
Он перестал гладить Лекси и повернулся к Уитни:
– Я начинаю новую практику. Мне нужно подписать аренду офисного здания и финансирование кое–какого оборудования. Кредитная проверка выявила, что в документах на дом и собственность в Темекуле все еще числится твое имя.
– Я думала, что в соглашении о разводе упомянут переход права собственности в обоих случаях. Суд вынес решение по всем вопросам.
Райан изучал носки своих туфлей из дорогой кожи.
– Очевидно, в суде торопились и не заметили, что бумаги не были нотариально заверены. Поэтому их нельзя было приложить к делу. В машине у меня документы. Нужно, чтобы ты подписала их в присутствии нотариуса и все. Я отвезу их в окружную регистрационную контору, чтобы все было по закону.
Уитни изумилась, что Райан смог получить какой–то кредит. Он по уши в долгах и с огромной ипотекой. И еще платит аренду за офис, который использовал до того, как переключиться с общей хирургии на более выгодную косметическую. А вершина всего – астрономическая сумма страховки на случай недобросовестного врачевания, которую приходилось платить ежеквартально. Райан прошел к «порше», и Уитни добавила аренду дорогой машины в список долгов бывшего мужа. Не говоря о расходах на Эшли, его бывшую любовницу, а ныне жену.