Танец судьбы

— Говорят, с тобой была подружка, — заметила Кэтлин, разливая по тарелкам говяжий бульон.
— Да, я брала с собой Аврору. Она никогда не ездила на автобусе и была в полном восторге. Мама, тебе помочь?
Проигнорировав предложение дочери, Кэтлин поставила тарелки на стол.
Отец и брат присоединились к ним, и, сидя со всей семьей за столом, Грания чувствовала себя так, словно это ей восемь лет и ее поймали в автобусе, когда она прогуливала школу.
После ужина Шейн отправился в бар, отец устроился в кресле в соседней комнате, а Грания помогала матери убирать тарелки.
— Давай, я вскипячу воду, и выпьем чая? — предложила она. — У меня есть новости для тебя.
— Возвращаешься в Нью-Йорк к любимому? — Лицо Кэтлин на мгновение осветилось улыбкой.
Грания покачала головой:
— Нет, мама, извини, но теперь я уже не уверена, что это когда-нибудь случится.
— Что ж, Грания, я не могу понять только одного: в чем причина такого решения. Конечно, потерять ребенка — это ужасно, но...
— Мама, причин много, но я не хотела бы их обсуждать.
— Но что бы ни натворил Мэтт, судя по его поведению, он хочет все исправить. Неужели ты не дашь ему шанса, дорогая? — настаивала Кэтлин.
Грания налила чай в две чашки и поставила их на стол.
— Мама, клянусь, если бы существовал способ все уладить, я бы это сделала. Но боюсь, уже слишком поздно. Ты же сама говоришь, что над пролитым молоком не плачут. Мне нужно жить дальше.
— И какие у тебя планы?
— Я знаю, что тебе они не понравятся. — Грания отхлебнула обжигающий чай. — Отец Авроры вынужден уехать на месяц, и я согласилась пожить с девочкой в особняке и присмотреть за ней, пока его не будет.
— Пресвятая Богородица! — Кэтлин закрыла лицо руками. — Дела становятся все хуже!
— Мама, прошу тебя! Александр сказал мне сегодня: что бы ни случилось, это старая история. И бедная малышка не имеет к ней никакого отношения. Как и я, — подчеркнула Грания, стараясь изо всех сил сохранить спокойствие. — Александр попросил меня сделать скульптуру Авроры. Он заплатит за работу, а мне понадобятся деньги, мама, пока я не разберусь в отношениях с Мэттом. Это ведь очевидно. К тому же я не уверена, вернусь ли когда-нибудь в Нью-Йорк.
Теперь Кэтлин сидела, сжав виски руками.
— Боже! Такое впечатление, что все повторяется! Но ты права. — Она подняла глаза на дочь. — Почему прошлое должно иметь к тебе какое-то отношение?
— Мама, видишь ли, если бы я знала что-то об этом прошлом, то попробовала бы тебя понять. А так я собираюсь принять предложение Александра. Почему бы и нет?
— Почему нет? — прошептала Кэтлин. Усилием воли она постаралась взять себя в руки. — Знаешь, мне кажется, проблема в том, что мы обе бродим в потемках. Я не представляю, что произошло у вас с Мэттом, а ты не понимаешь, почему я расстраиваюсь из-за твоей связи с семьей Лайл. Ты говоришь, хозяина не будет, когда ты переедешь в Дануорли-Хаус?
— Да, ему нужно уехать.
— А что ты вообще думаешь об отце Авроры?
— Он кажется мне приятным человеком. — Грания пожала плечами. — Я не слишком хорошо его знаю.
— Думаю, он был... он хороший человек. Но эта семья плохо влияет на каждого, кто, к несчастью, оказывается с ними связан. И ты, Грания, не исключение! — Кэтлин с недовольным видом помахала пальцем перед лицом дочери.
— Мама, меньше всего мне хочется огорчать тебя, но пока я не в курсе...
— Да, ты права, — грустно перебила ее Кэтлин. С тусклой улыбкой она похлопала дочь по руке. — Но мне казалось, ты уже приняла решение.
— Мама, я пробуду там всего месяц, — подчеркнула Грания, — и перестану путаться у тебя под ногами.
— Ты думаешь, это то, о чем я мечтаю? После стольких лет разлуки? Я рада, когда ты рядом, и это никогда не изменится.
— Спасибо, мама. Скажи, можно привести сюда Аврору, чтобы она познакомилась с тобой? — рискнула спросить Грания. — Я уверена, ты все поймешь, как только увидишь ее. Она такая чудесная девочка.
— Не торопи события, дочка. Я не сомневаюсь, что она именно такая, как ты ее описываешь, но пока здесь слишком накалены страсти. Давай сейчас не будем обсуждать это.
— Понимаю. — Грания зевнула. — Извини, я плохо спала прошлой ночью. Пойду в кровать. — Она встала и вымыла чашку. Подойдя к матери, Грания поцеловала ее в макушку. — Спокойной ночи. Приятных снов!
— И тебе, детка.
Когда дверь в комнате дочери закрылась, Кэтлин встала и пошла в гостиную, чтобы поговорить с мужем.
— Я переживаю за нашу девочку, — вздохнула она, опускаясь в кресло напротив Джона. — Она только что согласилась переехать на месяц в Дануорли-Хаус, чтобы присматривать за дочкой Лайлов.
— Ты серьезно? — Джон оторвался от экрана и посмотрел на озабоченное лицо жены.
— И что мы можем сделать? — спросила его Кэтлин.
— Думаю, ничего. Она уже взрослая.
— Джон, разве ты не видишь, что происходит? Ты же знаешь: она всегда замыкается в себе, когда испытывает душевные переживания. И сейчас именно такой момент. Мы чувствуем, что ее гложет боль, но посвящать в свои беды нас она не станет.
— Кэтлин, наша дочь такая, какая есть. Как, впрочем, и я, — спокойно заметил Джон. — Мы все справляемся с проблемами по-своему, и трудно сказать, кто делает это правильно, а кто нет.
— Тебе не кажется странным, что она ни слезинки не пролила из-за потери ребенка?
— Дорогая, я ведь уже говорил — мы все разные. Оставь Гранию в покое.
— Джон! — Кэтлин чувствовала, что начинает терять терпение из-за буднично-спокойного отношения мужа к событиям, в которых она видела подступающую катастрофу — Наша дочь вкладывает в этого ребенка все нерастраченные материнские чувства. Она использует Аврору, чтобы забыть о потере. А что, если она уже считает ее отца заменой Мэтту? Отдавая им сейчас все силы, она просто не в состоянии думать о собственной жизни и пытаться наладить ее.
— Ох, Кэтлин... — Джон наконец откликнулся на переживания жены. — Я понимаю, как ты расстроена. Ты хочешь защитить нашу девочку, но я не представляю, что можно сделать. А ты?
—И я нет, — после долгой паузы ответила Кэтлин. В душе она понимала, что Джон не в состоянии предложить решение, но все равно разозлилась на него. Она поднялась с кресла. — Я иду спать.
— Я тоже скоро поднимусь, — произнес Джон и вздохнул. Если Кэтлин начинала переживать за кого-то из двух обожаемых ею детей, что бы он ни делал и ни говорил, успокоить ее было невозможно.
Три дня спустя брат привез Гранию в Дануорли-Хаус.
— Спасибо, Шейн, — поблагодарила она, выбираясь из машины.
— Не за что, Грания, — улыбнулся он. — Обязательно дай мне знать, если вам с девочкой нужно будет куда-нибудь съездить. И следи за собой!
Грания достала вещи из багажника и через заднюю дверь вошла в кухню. Девочка как молния бросилась к ней.
— Ты приехала! Я ждала тебя все утро!
— А как же! — улыбнулась Грания. — Неужели ты боялась, что я не приеду?
Аврора поджала розовые губки.
— Иногда взрослые не выполняют обещания.
— Ну, я не отношусь к их числу, — успокоила она девочку.
— Отлично. Папа просил показать тебе комнату, когда ты приедешь. Будешь жить рядом со мной, чтобы тебе не было одиноко. Пойдем.
Аврора взяла Гранию за руку и потащила из кухни в холл, а затем вверх по лестнице. Миновав лестничную площадку, они оказались в симпатичной комнате, где стояла большая кровать с основанием из кованого железа и стеганым покрывалом из белого кружева. Стены были выкрашены в розовый цвет, а потрясающий вид из окна на оконечность мыса обрамляли занавески с изображениями цветочных побегов.
— Розовый — мой любимый цвет, — сказала Аврора, прыгая на кровати. — А твой?
— Я люблю розовый, и голубой, и фиолетовый! — Грания присоединилась к Авроре и принялась щекотать ее. — А еще желтый, и красный, и оранжевый, и зеленый.
Аврора хихикала от удовольствия, и в этот момент их застал Александр. Постучав в дверь, он вошел в комнату: