Абонемент на счастье + Бонус (СИ)

— Я еще не опоздала, вот прямо выезжаю в «Спарту», — нервно копошась в сумке пытаясь, она оправдаться. Достав телефон, Вика так же как Стас посмотрела на время, и состроила раскаивающуюся моську.
— Извини, совсем не заметила, как время пробежало.
— Езжай на работу, если продолжишь опаздывать останешься и вовсе без зарплаты.
Смерив меня злым взглядом, Вика гордо удалилась.
— Она тебя достает?
Какой же он все-таки наблюдательный!
— Нет, — произнесла с улыбкой для убедительности. Ведь она и правда не достает, а только пытается. — С ней я справлюсь.
Переживала я из-за необдуманной фразы, брошенной на эмоциях Вике. Ладно, если об этом никто не узнает, то не страшно. Я еще долго буду посмеиваться, вспоминая лицо Вики в тот момент, когда ей сообщила о предложении Кирилла. Ну а если она проболтается, во что я с каждой минутой верю все больше, улыбаться и посмеиваться, а то и откровенно ржать будет фитнес-тренер. Стас на меня подозрительно косился, я решила перевести тему.
— Эрика до сих пор тягают в отделение?
— Такое ощущение, что им заняться больше нечем. Уже сто раз родители объяснили, что заявление писать, не намеренны. Борисыч дал показания, что все произошло во время тренировки, и Эрик не виноват. Все технические нормы были соблюдены. Кириллу категорически нельзя было заниматься боксом, но он не оставлял спорт, как следствие произошла трагедия. Слова тренера подтвердил и лечащий врач Кирилла. Даже Лещ и Дохлый — друзья Кира и Эрика дали показания, что все произошло во время тренировки. Но полиция до сих пор пытается повесить дело на Эрика. Неумышленное причинение вреда здоровью.
— Как только Кир поправится, и даст показания, все обвинения, должны будут снять?
— Думаю да.
— Все, закрыли тему, вон твоя мама идет.
От Елизаветы Игоревны, мужчины решили скрыть неприятности с Эриком, чтобы не расстраивать ее еще больше, она и так на успокоительных таблетках. За это время женщина сильно похудела. Ее муж оплатил коммерческую палату, чтобы она могла отдохнуть, но мама парней практически все время проводила у закрытых дверей реанимационного блока.
Мы приходили каждый день ее поддержать, и заставить поесть. Мужчины семейства всерьез переживали за сохранение здоровья единственной женщины в их семье.
— Дети, ну зачем вы опять пришли? — всплеснув руками, возмутилась Елизавета Игоревна. — Стас я же тебе по телефону сказала, что все со мной хорошо. Еще и Ксюшу таскаешь везде за собой, может у девочки дела, — Возмущалась она при каждой встрече, но это просто так, для видимости.
— Нет у меня никаких дел, — замахала я поспешно ладошкой, женщина от неожиданности дернулась. Она никак не могла разобраться, что же нас связывает с ее младшим сыном. О своих чувствах к старшему сыну, я, естественно, молчала, а Стас не спешил вносить ясность в ее подозрения.
— Пойдемте в палату, у меня для вас есть замечательная новость.
Сердце радостно забилось в предвкушение «замечательных новостей» ведь они могли быть связанны только с Кириллом. Стас принялся сразу выкладывать обед из пакета на стол, еду мы заказали в кафе, а по дороге в больницу забрали.
— Стас сколько раз я просила не привозить так много? Половину заберешь домой, вам с отцом чем-то надо питаться, сами вы, кроме макарон и яичницы ничего, готовить так и не научились.
— Ма, мы в любое время можем заказать еду? — усмехнулся он.
— А эту я куда дену? — доставая одноразовую посуду, бурчала женщина. Припечатав сына строгим взглядом, который можно прочесть как «не смей спорить», она разложила по тарелкам обед, а остальное аккуратно запечатав, сложила обратно.
— Вечером погреете и поедите, — категорично заявила она.
Стас возражать не посмел.
— Отец вечером заедет йогурт мне привезет, хватит. Да и фруктов в холодильнике полно.
— Ма, выкладывай уже свои хорошие новости, — Стас принялся хватать еду с тарелки, за что и получил ладошкой по руке.
Елизавета Игоревна, выглядела сегодня намного лучше, даже цвет лица изменился, появился румянец на щеках. Женщина часто улыбалась. За прошедшие недели я редко замечала ее скупую улыбку, что же говорить о такой открытой и сердечной.
— Завтра Кирилла переводят в палату, — выпалила она на одном дыхании, не сводя с нас глаз. Счастье и неверие одновременно охватили меня, что даже оторопела, и судя по виду Стаса не одна я. Видно, ее наша реакция удовлетворила, ведь она даже засмеялась.
— Я останусь здесь с ним до выписки, буду спать на диванчике.
— Нет, — возразил Стас, — с ним останусь я. Тебе пора уже немного отдохнуть.
Между ними завязался нешуточный спор, где никто не хотел уступать.
— А кто будет за клубами присматривать? Ты подумал? Я в этом ничегошеньки не понимаю. Давай подведи брата, когда ему нужна твоя поддержка, — не сдавалась Елизавета Игоревна, не собиралась она уступать место у постели сына никому.
— Тогда пусть отец побудет днем с Кириллом, а ночью я смогу оставаться. Не думаю, что он обрадуется, увидев тебя такой изможденной.
— Стас, — она посмотрела на меня, затем перевела взгляд на сына, словно решаясь, что-то сказать свидетелем чего я не должна являться. Но придумать предлог и позволить мне выйти она не дала.
— Ты же знаешь, что когда мы сошлись с твоим отцом, Кирилл был еще подростком и у них складывались непростые отношения. Андрей давно все забыл, он умный и взрослый мужчина, глупо вспоминать то, что творил тогда обиженный на весь свет ребенок. Но сам Кирилл много лет не может себя простить за то, что оскорблял порядочного и честного человека. Ведь Андрей в сложный момент нашей жизни стал нам настоящей опорой. И как бы я ни уговаривала его забыть прошлое, он до сих пор себя казнит. Отец не откажется посидеть с Кириллом, и даже будет рад оказать помощь, но я не хочу пока Кир не наберется сил, волновать его лишний раз.
Почесав затылок, друг о чем-то задумался. Засунув руки в карман, он подошел к окну. Мне стало неловко находиться в такой момент рядом с ними, словно я вторглась на личную, запретную территорию.
— Мама, ты, наверное, права. Хорошо оставайся с Кириллом днем, а я буду дежурить по ночам, после работы. — Подняв ладонь, он опередил возражения матери. — Это не обсуждается, — в этом момент, своей бескомпромиссностью он напоминал старшего брата.
Дальше все проходило как всегда: обед, обсуждение последних новостей, планы на новый день, уборка посуды со стола. Вот только женщина чаще улыбалась и сосредоточена была на разговоре, а не сидела, отрешившись от всего.
— Стас, к Кириллу еще не вернулась двигательная и речевая активность, — печаль вновь оставила следы на ее лице. Для меня эта новость тоже стала неожиданной, почувствовала как дрожат конечности.
— Врачи меня заверили, что со временем все наладиться, стоит только набраться терпения.
Стас заметно осунулся после слов мамы. В моем воображении все это время рисовались совсем другие картины, понимая теперь, что не все так просто, я чувствовала, как слезы подступают к глазам.
И если так больно мне, то, что говорить об этой сильной женщине, которая сутками ночевала и дневала в больнице. Она все это время молилась и надеялась, что ее сын выкарабкается, и теперь новые испытания, но Елизавета Игоревна держится и даже улыбается, а мы сразу раскисли.
— Он обязательно полностью поправится. Не может, не поправится, ведь столько людей верит в это и надеется.
Положив свою ладонь ей на руку, я аккуратно сжала пальцы женщины, и улыбнулась.
— Ксюша, ты даже не представляешь, какой сильный мой сын и какой он упертый. Кирилл не сломается, будет бороться до конца. Я верю в него, и знаю, что у него все получится, — положив другую свою руку поверх моей, она уже, сжала мои пальцы.
Другу еще надо заехать в клубы, поэтому побыв еще немного, попрощались с Елизаветой Игоревной. Стас специально забыл пакет с едой, но мама вернула его в палату и приказала забрать ужин и накормить отца. Обнявшись на прощание, мы со Стасом двинулись в сторону стоянки.