Подмена (СИ)

  
Галина Чередий
 
Подмена
 
Книга 1
   
Глава 1
 
— Уберите ЭТО! Уберите! Прочь!
Полноватая сестра детского отделения вылетела из одноместной палаты под истошные женские крики, держа в руках крошечный сверток из застиранных казенных пеленок неопределенного цвета.
В коридоре она столкнулась с пожилой санитаркой, которая оторвалась от мытья полов и несколько раз перекрестилась.
— Я не буду это кормить! — продолжали вопить в палате. — Не смейте приносить мне это! Оно даже не живое! Верните моего ребенка! Верните моего ребенка! Верните-е-е-е-е!
Теперь это уже больше напоминало вой смертельно раненой волчицы, от которого всех пробрало так, что волосы зашевелились.
— Вот же, прости, Господи, все не унимается! — сокрушенно покачала головой санитарка, сочувственно глядя на перепуганную медсестру.
— Да уж! Столько лет тут работаю. Ну, всяко бывало. Много чего повидала. И чужих воровать пытались и своих бросали, через окна ночами выбирались, чего только не вытворяли. Но чтобы так! Представляешь, орет, что ребенок не живой вовсе! Вроде как ее дочку украли какие-то существа, а на ее место подкинули чудище, которое только кажется живым.
— Страх господень! Совсем с ума посходила молодежь! Наркоманка она, что ли? — снова перекрестилась санитарка.
Обе женщины проследили, как в палату быстро вошли врач и дежурная медсестра. За этим вместе с ними испуганно наблюдали и случайные роженицы, по разным причинам оказавшиеся в такой час в коридоре. Они любопытно прислушивались к разговору двух работниц роддома.
— Да нет же! Анализы ей делали уже все. Не наркоманка, не алкоголичка. Благополучная семья. Первый долгожданный ребенок. Правда, у них естественным путем не получилось, так они через ЭКО добились наконец. И вот ты просмотри, что творится! Муж бедный, как услышал ее крики — плакал в приемной, как ребенок. Уговаривать пытался, умолял, чтобы приняла, кормила. Она ни в какую. Послеродовая депрессия, но очень тяжелый случай! — с важным видом поставила диагноз детская сестра.
В палате сначала был слышан низкий увещевающий голос врача, потом возня и снова крики, но постепенно они стали стихать.
— Опять ей успокоительное укололи, — сообщила она санитарке.
— Как же их выписывать-то будут? — покачала головой уборщица и заглянула в сморщенное личико младенца. — Вроде, дите как дите. Что ей не нравится?
— Проблема не в ребенке, а у мамаши, вот тут! — сестра свободной рукой постучала себя по лбу. — Не знаю, как там дальше будет, но Всеволод Николаевич сказал, завтра выпишет. Физически и мамаша-психичка, и девочка здоровы. Так что нечего им тут оставаться и рожениц пугать криками и истериками. Пусть ее муж там дальше к специалистам определяет. Оно уже не наше дело!
— Не наше, конечно. Но как бы чего эта ненормальная над дитем не учудила. Жалко будет. Вроде, симпатичная девчушка и здоровенькая. Лучше бы отказались и оставили. На таких маленьких быстро усыновители находятся.
— Не-е-е-ет! У нее муж ни в какую! Он же тоже этого ребенка столько лет ждал. Да разберутся, думаю. Они не бедные! Наймет одну няньку для малышки, другую для жены сбрендившей. А там со временем, может, все и устаканится.
— Да дай Бог… дай Бог!
— Ну что, сиротинка, пойдем из рожка есть? — посмотрела сестра на тихо попискивающую девочку, лежащую на сгибе ее локтя. — Вот веришь, нет — не заорала даже как следует ни разу. Золото — не дите.
— Знает просто, что некого ей звать, — горестно отмахнулась пожилая женщина и вернулась к мытью полов.
  
Глава 2
 
Спустя несколько дней по улице практически бежала женщина с ярким цветастым детским конвертом в руках. Она была по самые глаза закутана в большой пуховый серебристо-серый платок, сильно сутулилась и постоянно воровато озиралась по сторонам. Найдя, очевидно, нужный дом, обнесенный высоким, глухим и весьма вычурным забором, она надавила пальцем на звонок рядом с калиткой и не отпускала до тех пор, пока ей не открыли.
Невысокий полноватый мужчина в цыганской яркой рубашке и жилетке внимательно осмотрел и саму женщину, и ее ношу, привычно отмечая, что хоть визитерка и старалась выглядеть неброско, но и детские вещи, и яркое одеяльце явно были куплены в валютной «Березке». Да и ее собственные туфли стоили полугодовой зарплаты обычного человека. Посетительница что-то быстро и сбивчиво зашептала ему и стала совать в руку смятую крупную купюру. Молча кивнув, мужчина впустил нервную женщину внутрь, сунув влажную от пота бумажку в карман традиционного жилета.
Пока странная дама шла за ним по двору к дому, она еще сильнее надвинула платок и буквально согнулась пополам, опуская голову в попытке спрятать лицо.
Но провожатый оставался невозмутим. За годы работы здесь чего только он не перевидел.
Женщину с ее живой ношей пригласили в темную, лишенную окон большую комнату, посреди которой стоял здоровенный круглый стол без всякой скатерти. На непокрытой столешнице, сделанной из темного и явно дорогого дерева, виднелись вырезанные предположительно магические знаки. Повсюду горели толстые темные свечи, но их неверный свет только делал мрачность общей обстановки более концентрированной. За противоположной стороной стола сидела в позе задремавшего божества женщина, возраст которой не представлялось возможным определить. На первый взгляд ей трудно было дать больше сорока. Но стоило цыганке открыть темно-карие глаза, и создавалось странное ощущение чего-то противоестественного, видимого совсем не в этой привычной шкале — времени-пространства. Посетительница буквально швырнула закутанного в конверт ребенка на поверхность стола.
— Верните моего ребенка, — требование-мольба, произнесенное на одном дыхании.
— И тебе здравствуй, золотая моя, — невозмутимо проворковала хозяйка кабинета, при этом не меняя позы и лишь вскользь глянув на дитя.
— Заберите это… девайте куда хотите, а мне верните мою девочку, — голос женщины стал почти истерическим, и она сдернула с головы платок, совершенно игнорируя вежливость цыганки. — Мне сказали вы настоящая колдунья, а не эти …из объявлений на столбах.
— Кто сказал? — тут же исчезли мягкость и заискивающие интонации.
— Не… не важно, — посетительница заметалась из угла в угол. — У меня есть деньги. Много. Если не хватит — достану еще! Только верните моего ребенка. Вы ведь все можете!
Губы хозяйки поджались, делая выражение ее лица жестким.
— Никто не может всего. А те, кто тебе наболтал всякой ерунды, идиоты! Забирай своего ребенка и уходи! — голос цыганки стал ледяным ветром.
Женщина рухнула на колени прямо там, где стояла, и поползла к столу, протягивая трясущиеся руки.
— Пожалуйста-пожалуйста! — взвыла она, как раненое животное. — Верните мою девочку, я все для вас сделаю! Все, что только может понадобиться. Умоляю-у-у!!!
Цыганка смотрела некоторое время на заходящуюся в надрывном плаче женщину на полу с каменным лицом. Та от громких рыданий перешла уже к невнятным мольбам и причитаниям. Так и не поднимаясь с колен, она обхватила себя за плечи и стала монотонно покачиваться, утопая в своем горе.
— Покажи! — наконец властно приказала называвшая себя колдуньей, кивнув на ребенка.
Женщина вскочила и метнулась к конверту, доставая младенца трясущимися руками и стремительно укладывая, едва не бросая, на стол с магическими знаками.
— Я сказала показать ребенка, а не его одежду, — раздраженно рыкнула колдунья.
Визитерша замерла и тяжко сглотнула.
— Я не хочу прикасаться к этому, — с отвращением произнесла она.
— А говоришь, что сделаешь что угодно, — фыркнула цыганка и отвернулась, будто совершенно теряя интерес.
Женщина, громко сопя, принялась раздевать ребенка грубыми, дергаными движениями. Вскоре та уже лежала обнаженной, не издавая ни звука, и только моргала глазенками, словно изучая незнакомую обстановку и нового человека. Даже обычных хаотичных движений ручками и ножками она не совершала.