Пари с маркизом
Письмо лорда Лэнсдауна, сообщавшее, что Николас лишен доступа к деньгам и так будет до тех пор, пока не найдет себе подходящую жену, стало шоком по одной-единственной причине: он не знал, что отец обладает правом распоряжаться его наследством. Но задним числом Николас понял, что чего-то подобного ожидать следовало. В конце концов, контроль над его деньгами – это власть над ним, что всегда было навязчивой идеей старика. С чем Лэнсдаун, похоже, так никогда и не смирится, это с тем, что сын больше не намерен давать ему возможность управлять собой. И пусть отец пытается заставить его жениться ради обеспеченного будущего, жену он выберет себе сам, а не ту, что ему навяжут.
Конечно, отказ леди Федерстон помочь ему все немного усложнил. Николас представлял себе этот процесс менее проблемным, но в общем ничего не изменилось. Он должен жениться, и единственный вопрос: как приступить к этому делу без ее помощи.
Однако утром после своего визита на Беркли-стрит Николасу не удалось подумать над этим вопросом. Едва он сел завтракать, как в дверь постучались.
Чалмерз, его камердинер, перестал перекладывать почки и бекон с блюд, доставленных с отельной кухни, и вопросительно посмотрел на хозяина.
Николас кивнул, и Чалмерз вышел из гостиной в холл. Несколько мгновений спустя он привел в комнату маленького пожилого человека с черным кожаным портфелем в руках. Его сморщенное, как печеное яблоко, лицо было знакомо Николасу.
– Немного же им потребовалось времени, – пробормотал он себе под нос, отложил салфетку и встал. – Мистер Фрибоди! – сказал он вслух. – Как мило с вашей стороны заглянуть ко мне!
– Милорд. – Старик взглянул на стол. – Простите, что помешал вам завтракать.
– Вовсе нет. Собственно, я вас ждал.
– В самом деле?
Скучный, педантичный маленький человек, вот уже полстолетия занимающийся юридическими делами ныне здравствующего герцога Лэнсдауна, выглядел по-настоящему удивленным.
– Да, именно. Разумеется, я не знал, когда вы меня отыщете, но это наверняка должно было произойти вскоре после моего приезда. В отцовском письме говорилось, чтобы я тотчас же поспешил домой, верно? Вот я и здесь. Можете сообщить ему, что я приехал, как и предполагалось. – Он указал на стул напротив. – Садитесь, пожалуйста. Хотите кофе? Или приказать Чалмерзу подать вам чаю?
– Нет-нет, благодарю, милорд. – Старик сел на предложенный стул, поставив рядом кожаный портфель. – По просьбе его светлости я пришел, чтобы обсудить это письмо.
– Ну разумеется. – Николас снова приступил к завтраку. – Вы знаете, иногда мне хочется, чтобы отец был чуть менее предсказуемым, тогда иметь с ним дело стало бы значительно интереснее.
Повисла весьма неловкая пауза. Николас выждал десять секунд, перестал жевать и поднял глаза.
– Ну? – подтолкнул он. – Вы явились, чтобы сообщить условия, на которых мне вернут мое наследство, так?
Мистер Фрибоди сухо улыбнулся.
– Совсем не обязательно немедленно приступать к делу, милорд. Закончите сначала свой завтрак. Долго ли вы намерены пробыть в городе?
Николас не собирался выдавать свои планы, поэтому ответил нарочито уклончиво.
– Толком не знаю. Помимо получения удовольствий, предлагаемых сезоном, у меня нет никаких особых планов.
– Но вы наверняка хотя бы раз посетите Хонивуд, пока вы здесь?
– Так далеко вперед я еще не загадывал. А почему вы спрашиваете? – Он широко улыбнулся. – Неужели отец боится, что я могу поджечь родовое гнездо ради получения страховки?
Мистер Фрибоди посмотрел на него с тревогой, словно принял его слова всерьез, и Николас напомнил себе, что у юристов нет чувства юмора. В этом смысле они похожи на брачных посредников.
Стоило об этом подумать, и перед мысленным взором маркиза возникли глаза леди Федерстон – прекрасные голубые глаза, смотрящие на него с ледяным презрением. Ледник показался бы теплее, чем эта женщина. Нет, ледник может растаять, если его согреть, а леди Федерстон вряд ли когда-нибудь оттает и смягчится. С другой стороны, у нее такие полные розовые губы и роскошная фигура. Решительный мужчина мог бы, наверное…
Рядом негромко кашлянули. Николас перестал обдумывать различные способы согревания леди Федерстон и отложил нож и вилку, обратив свое внимание на посетителя.
– Давайте сразу к сути, Фрибоди. Вы знаете меня всю жизнь, и нет никакой нужды ходить вокруг да около и вести любезные разговоры. Лэнсдаун дразнит меня наследством, желая вынудить жениться на женщине, которую его светлость сочтет наиболее достойной для союза с великим и невероятно благородным семейством Лэнсдаунов. Я правильно понимаю?
Поверенный виновато на него посмотрел.
– «Вынудить» – слишком жесткое слово.
– Лэнсдаун – жесткий человек, вы не замечали?
– Я уверен, самое искреннее желание его светлости – обретение вами счастья в браке.
Николас засмеялся.
– Дорогой мой, избавьте нас обоих от притворства. Лэнсдаун никогда не заботился о моем счастье. Ему нужен наследник, еще одна пешка, ценный вклад в его достояние. И это все.
Поверенный проигнорировал его слова.
– Как вы уже догадались, его светлость готов вернуть вам доступ к доверительному фонду вашей матери сразу же, как только вы женитесь, если будут выполнены определенные условия. Я пришел, чтобы проинформировать вас, о каких именно условиях идет речь и что еще вам предлагается, если вы их примете.
Николас вскинул бровь.
– Решил подсластить кашу, вот как?
– Он будет выплачивать вам ежеквартальное содержание…
– Нет, – перебил его маркиз, пресекая попытки юриста смягчить требования отца.
– Милорд, я понимаю, что вы не принимали денег от отца с тех пор, как у вас появились собственные, но у вас есть право на его поддержку. Не только ради себя, но и ради жены и детей. Он готов удвоить ваше содержание и добавлять десять процентов с рождением каждого вашего ребенка.
Герцог был настолько же скуп, насколько безжалостен. Именно по этой причине он по-прежнему обладал огромным состоянием, в то время как пэры по всей Англии разорялись. Предложить такую ошеломительную сумму, причем без всяких препирательств, было на него совершенно не похоже, и Николасу оставалось только гадать, какой гвоздь будет забит последним. Ждать пришлось недолго.
– Однажды ваша невеста станет герцогиней Лэнсдаун, – продолжал Фрибоди, – а это огромная ответственность. Чтобы с честью занимать это положение, женщина, с которой вы заключите брак, должна принадлежать к подобающему классу.
Николас подавил горечь, вновь зашевелившуюся в душе, подался вперед и выдавил смешок.
– В Париже есть одна прехорошенькая француженка, она каждое утро приносит нам молоко. Может, послать за ней и отвезти ее в Гретна-Грин? Старик помрет от апоплексического удара, и все мои проблемы будут решены.
Это бессердечное предложение никак не повлияло на невозмутимого юриста.
– Никаких побегов в Гретна-Грин, никаких молочниц, ни французских, ни любых прочих, никаких торговок, никаких горничных. – Поверенный выдержал паузу, посмотрел Николасу в глаза и продолжил: – Никаких актрис.
Вот оно. Улыбка Николаса сделалась еще шире.
– Как ни соблазнительно жениться на моей последней любовнице и хорошенько позлить этим герцога, Миньонетт очень несговорчивая парижанка и слишком здравомыслящая, чтобы согласиться на брак со мной. Подозреваю, что и сердце маленькой француженки уже отдано другому. Так что можете заверить моего отца – ни одна из них не станет будущей герцогиней Лэнсдаун.
– Она должна быть англичанкой из аристократической семьи, принадлежать к англиканской церкви, титул ее отца должен быть не ниже графа. Кроме того, за ней должны давать большое приданое.
Николас решил не сообщать, что уже ищет женщину, не отвечающую ни одному из этих критериев, кроме последнего, но не смог удержаться от любопытства:
– Лэнсдаун уже богат как Крез. Почему его волнует, принесет моя жена в семью приданое или нет?