Не в силах устоять

– Расслабьтесь. Я должен вас поднять и повернуть кругом.
Понимая, что она не перышко, Элиза покраснела еще больше.
– Лорд Хадден, боюсь, что это не…
– Доверьтесь мне.
Не успела она оглянуться, как уже сидела верхом на его бедрах, оказавшись прижатой к мягкой коже его лосин.
Боже мой, Боже. Однако она не была уверена, была ли это мольба или молитва.
Между нею и его твердыми бедрами не было ничего, кроме тонкого слоя ткани ее платья и его кожаных лосин. На какое-то мимолетное мгновение в ее воображении промелькнул образ костлявой деревенской старой девы, сидящей верхом на огромном черном жеребце.
Ее сердце бешено колотилось, кровь прилила к конечностям. Кожу покалывало, а между ног выступила влага.
Он, конечно, не… не может… об этом знать.
Или повеса обладает особым шестым чувством обольщения?
«Дыши», – напомнила себе Элиза. Но у нее закружилась голова от запаха его лосьона для бритья. Голову окутал туман. Где-то высоко был яркий свет… Она чувствовала себя ненормальной, будто ее чем-то опоили.
Как еще объяснить, что разум покинул ее и она, схватив его за широкие плечи, прижимается к нему всем телом?
Она подняла глаза, и их взгляды встретились.
«Кажется, я пропала».
– Я… боюсь, что игра зашла слишком далеко, – выдохнула она.
Его рот был почти у ее губ.
– А мне кажется, что все только начинается.
Мягкий шелест листвы у него над головой не мог заглушить настойчивый внутренний голос: «Тебя ждут неприятности». Это было предостережением, но он его проигнорировал и поцеловал ее долгим поцелуем. Ее вкус был неописуемо сладким, с оттенком дикого вереска и чем-то, что он затруднялся назвать. Ему захотелось большего, и он раздвинул языком ее губы.
Она откликнулась на удивление быстро и охотно.
Правила светского общества в прямом смысле слова повисли в воздухе, все мысли улетучились, словно подхваченные теплым ветерком.
Элиза. Это имя легко произносилось и очень ей шло.
Она была не хладнокровной красавицей, а, скорее, неуправляемым лесным духом. Творением природы – темных лесов, нагретых солнцем лугов, сверкающих голубых озер и быстрых речушек. В ее глазах улавливались рвущиеся наружу первобытные страсти.
Не задумываясь Гриф положил руку ей на грудь, начал ласкать медленными кругообразными движениями и почувствовал, как затвердел сосок. Из его груди вырвался непроизвольный стон, и этот звук нарушил магию момента.
Элиза открыла глаза.
– Прошу вас, сэр…
– Да, да. – Гриф неохотно отстранился.
– В-вниз, – запинаясь пробормотала она. – Мы должны спуститься вниз. Здесь опасно. Мы можем в любой момент свалиться.
«Почему у меня такое ощущение, что я уже лечу вниз кувырком?»
– Хорошо. Давайте постараемся сделать так, чтобы ваша нога твердо ступила на землю.
Он немного приподнял ее и, прижав к себе, уперся ногой в ствол дерева.
– Обнимите меня за шею и крепко держитесь, – предупредил он. – Будет немного невежливо, но по-другому нельзя.
Спускаться вниз между веток было трудно: сучки с треском ломались, кора царапала кожу.
– Ослабьте руки, – сказал он и с этими словами почти бросил ее на землю.
От неожиданности Элиза оступилась и, потеряв равновесие, села на траву.
Усмехнувшись, Гриф спрыгнул на землю и протянул ей руку, помогая встать.
– Спасибо, что спасли моего кота, – сказала она с видом оскорбленного достоинства.
– А не вас?
– Я думаю, что справилась бы и сама, – ответила Элиза. Она разгладила платье и вынула сухой лист из растрепанных волос. – Вы отвлекли меня своим рассказом о цвете освещенных солнцем древних камней.
– Да. Теперь, имея возможность лучше разглядеть ваше прелестное платье, я могу понять, что вас очень интересуют цвета, – сказал он, глядя на ее заляпанный красками наряд. – Узор просто… необыкновенный.
Элиза неожиданно смутилась.
– Я всегда надеваю старые вещи, когда…
– Когда пишете акварелью? – предположил он. – Очень практично. И какие картины вы пишете? Портреты злющих кошек? Сцены из жизни лесных друидов, совершающих свои языческие обряды?
– Я просто иногда балуюсь акварелью.
– Полагаю, вы слишком скромны, леди Брентфорд. – Он улыбнулся. – Все хорошо воспитанные леди в той или иной степени владеют карандашом или кистью, разве не так? Развивают свои таланты.
Она нервно вздохнула, хотя он и не понял почему.
– Могу я увидеть ваши работы?
– Нет! – в тревоге воскликнула она. – То есть… я не люблю показывать свои наброски.
– Ну почему же? Можете быть уверены, что я не суровый критик. Мне нравится смотреть на произведения искусства, и я знаю по опыту, что большинство женщин обожают демонстрировать свои таланты. А ваши, – еще один взгляд на платье, – просто бьют через край.
То, что он ее поддразнивает, вызвало у нее еще большее смущение.
– Нет, мои наброски не очень хороши.
Видимо, они действительно ужасны, раз она так бурно реагирует, подумал Гриф. Так что настаивать и тем самым еще больше ее смущать будет недостойно джентльмена, хотя его недавние действия вряд ли можно назвать достойными. Настоящий джентльмен не стал бы набрасываться на сестру своего хозяина на верхушке дуба.
– Простите меня, – сказал он, слегка поклонившись. – Я не хотел вас расстраивать. Если вам угодно держать в тайне свои таланты, пусть так и будет. Не смею возражать.
– Благодарю, – ответила Элиза, но все еще выглядела немного смущенно. – Если вы не против, сэр, я хотела бы привести себя в порядок, и предпочла бы сделать это без свидетелей, – сказала она, схватив свои ботинки.
Гриф не смог удержаться, чтобы снова ее не поддразнить:
– Но я уже увидел гораздо больше, чем ваши прелестные щиколотки.
– Как это не по-джентльменски – напоминать мне об этом, лорд Хадден.
– Это один из многих моих грехов. Я часто говорю то, о чем лучше умолчать в приличном обществе.
Элиза отвернулась и прикрыла глаза своими ресницами, очевидно, с тем, чтобы он не увидел, что она об этом думает.
– Да, мужчинам позволено устанавливать свои собственные правила, а женщинам, увы, нет. С нами не очень-то считаются.
Она была права. Там, где он мог легко отшутиться, для нее последствия могли стать не слишком веселыми.
Он отошел и встал за стволом могучего дуба.
– Приличия соблюдены, – сказал он.
В ответ он услышал шуршание ботинок о гравий.
– Я увижу вас за ужином? – спросил Гриф, не оборачиваясь.
– Вы с ума сошли? Сидеть за одним столом с пьяными дебоширами? Я постараюсь держаться как можно дальше от пошлых шуток и переполненных ночных горшков. – Зашуршала листва, и он услышал: – Можете выходить.
Гриф вышел на дорожку.
– А ваш брат не думает о том, удобно ли вам оказаться в подобной ситуации?
– Судя по нашей предыдущей встрече, лорд Хадден, было вполне очевидно, что Гарри не думает ни о чем, кроме собственных удовольствий. Так что желаю вам насладиться его компанией, сэр.
Он нахмурился. Она, видимо, считает его частью этого кружка. Ведь приехал же он сюда с какой-то целью.
– Вы и мой братец можете упиться до чертиков, но мне есть чем заняться вечером. – Она расправила плечи, приняв царственную позу, – это выглядело забавно, если учесть растрепанные волосы, заляпанное краской платье и зашнурованные лишь наполовину ботинки. – До свидания.
Она повернулась и пошла… хотя попытка удалиться с достоинством ей не слишком удалась – она споткнулась о толстый корень дуба.
Гриф немного подождал, а потом пошел за ней на некотором расстоянии, чтобы узнать, куда она направляется. Главный дом был в противоположном направлении.
Когда тропинка вывела его из леса, он увидел ее впереди. Она прошла под каменной аркой в огороженный стеной сад и закрыла за собой ворота.
Снова подождав, он подошел поближе.
Место было очаровательным. Освещенные солнцем каменные стены были увиты дикими розами, сверху свисали густые пучки плюща…