Поверить в счастье

Карине показалось странным, что он вопреки обыкновению не спешит подниматься.
— Почему ты не встаешь? Тебя что-то беспокоит? — Она повернулась к нему. — В чем дело?
Он пожал плечами.
— Ни в чем. Просто… Я собираюсь рассказать тебе о втором обещании, из-за которого ты так рассердилась вчера. Не хочу, чтобы между нами еще что-то стояло.
— Послушай, Мигель, я вовсе не требую от тебя объяснений. Мне только…
Он поднял руку.
— Нет, я должен все рассказать. Это будет честно.
— Раз ты так хочешь.
Карина отвернулась, чтобы не видеть его напряженное лицо. Какую тайну ей предстоит узнать? Вместе с тем ей было понятно желание Мигеля выговориться, устранить то, что могло стать источником возможных недоразумений в будущем.
— Видишь ли, вскоре после того, как ты исчезла, мне позвонил отец. Он сказал, что сам определил дату нашей с Рафаэллой свадьбы и дал объявление в газеты. Вот тогда я и ответил, что не могу жениться на Рафаэлле.
— Из-за того, что у нее роман с Крисом Рэндольфом, — подсказала Карина.
— Нет. Я рассказал отцу о тебе.
— О том, что я беременна?
Мигель покачал головой.
— Нет. Я сказал, что люблю тебя. Ну а уж потом и о твоей беременности.
— И что же Хавьер?
Мигель усмехнулся.
— Слышала бы ты, как он кричал! Обозвал меня идиотом, трусом и негодяем. Потребовал, чтобы я нашел тебя.
Кое-что оставалось все же неясным.
— Но если ты не знал о планах Рафаэллы и Криса… Ты ведь собирался на ней жениться.
— Я ничего не знал об их планах, но знал, что не женюсь на ней. Я знал это уже в тот день, когда ты сообщила мне о беременности. Но я злился. Злился на тебя, потому что ревновал. Злился на отца. Я был не в себе. Не понимал, что делаю. Опомнился, только когда прилетел в Портленд и встретился с Эрикой и твоим братом.
— Ты и тогда вел себя, как сумасшедший. Напугал Эрику. Она даже хотела вызвать полицию.
— Я ее напугал? Черт возьми! Она же сказала, что ты умерла. Ты хоть представляешь, каково мне было?
Представляла ли она? Тогда — нет. Теперь — да. Если Мигель действительно любил ее — а теперь Карина знала, что он любил ее, — то известие о ее смерти действительно могло лишить его рассудка.
— Мне так жаль. — Карина потянулась к нему. — Тебе пришлось несладко.
— Если бы ты умерла, я не знаю, что бы с собой сделал. До сих пор не могу спокойно об этом вспоминать.
— Пожалуйста, не надо так терзаться. У нас впереди вся жизнь, и я не хочу, чтобы мы постоянно оглядывались. Пусть прошлое останется в прошлом. Не тащи его за собой. Настоящее так прекрасно. В нем есть ты. И я знаю, что ты меня любишь.
Выражение лица Мигеля смягчилось.
— Так ты не сердишься? — настороженно спросил он.
— Нет. Мне даже приятно думать, что такой мужчина, как ты, потерял из-за меня голову. Главное, чтобы ты не потерял ее снова.
— Для меня не существует других женщин, — прошептал он, касаясь губами ее уха. — Ты на шестом месяце, а меня влечет к тебе с прежней силой.
Карине было приятно это слышать, но она постаралась скрыть радость за насмешливым тоном.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что сейчас я выгляжу сексуальнее, чем тогда, когда мы только познакомились?
Мигель посмотрел на нее, как на ребенка, задавшего глупый вопрос.
— Ну конечно! А знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что Карина Гомес всегда будет красивее и Карины Мелроуз, и Рины Роуз. Потому что моя жена — самая прекрасная из женщин.
Карина улыбнулась. Уж чего-чего, а самоуверенности ее мужу не занимать.
  
12
 
Два дня без Мигеля показались Карине вечностью. Пытаясь занять себя, она бралась то за одно, то за другое, но время упрямо не желало идти вперед, и стрелки часов словно приклеились к циферблату. Долорес почувствовала себя лучше, и женщины провели немало времени вместе, разговаривая ни о чем и обо всем. Хавьер проявлял трогательную заботу о Карине, внимательно следил за тем, чтобы она вовремя ела и много гуляла.
В расставании есть только одна приятная сторона — это встреча. Мигель вернулся раньше, чем обещал, и первым делом устремился в комнату жены. Карины там не оказалось. Он заглянул в свою комнату, потом в гостиную, проверил кабинет и, не обнаружив ни одной живой души, сбежал вниз. Дом казался опустевшим. Предчувствуя несчастье, он прошел в кухню и застал там свою мать в обществе служанки. Женщины как ни в чем ни бывало обсуждали меню обеда.
— Где Карина?
Долорес обернулась и, увидев сына, укоризненно покачала головой.
— Мигель, где твои манеры?
— Прости, мама. Как ты себя чувствуешь? Ты была на приеме?
— Конечно.
— И что сказали врачи?
— Знаешь, эти американские доктора совсем не такие, как наши. Они не охают и не ахают и обращаются с пациентом так, словно их задача не спасать его, а только помогать.
— Тебе назначили день операции?
Долорес улыбнулась.
— В этом нет никакой нужды. Мне посоветовали провести курс реабилитации. Уехать из города, пожить в тишине и покое. Разумеется, придется принимать лекарства, но это уже не страшно. Признаюсь, я боялась операции. Так что завтра мы с твоим отцом…
— Кстати, где он?
— Гуляет в парке с твоей женой.
Мигель устало опустился на стул.
— Мама, если так пойдет дальше, то к врачам придется обращаться мне.
— Твоя жена должна как можно больше двигаться. Хавьер сказал, что раз уж его сын слишком занят и не находит времени для супруги, то он с удовольствием познакомит ее с нашим городом. Они отправились в парк и обещали вернуться к обеду.
— Не желает ли сеньор кофе или бренди? — поинтересовалась служанка.
— Нет, Кармелла, спасибо. Мне еще нужно принять душ и переодеться.
Мигель уже собирался выходить из-под душа, когда дверь ванной открылась.
— Ты не станешь возражать, если я составлю тебе компанию?
— Разумеется, нет, — ответил он, — но только с условием, что ты расскажешь мне что-нибудь интересное о городе, в котором я живу.
— Твой отец легко мог бы работать гидом. — Карина расстегнула пуговицы на блузке. — Он рассказал мне столько интересного.
— История — его конек. — Мигель помог ей справиться с застежкой бюстгальтера.
— Оказывается, испанцы…
Мигель не дал ей возможности продолжить. Их губы слились в жарком поцелуе, прервать который вряд ли решились бы даже самые отчаянные из завоевателей Южной Америки.
— Я так скучала, — прошептала она, когда они наконец посмотрели друг другу в глаза. — Ты никуда больше не уедешь?
— Никуда. Я останусь с тобой и стану твоим экскурсоводом и телохранителем.
Она покачала головой, и по ее губам скользнула лукавая усмешка.
— Эта роль не для тебя. Будь лучше моим первооткрывателем и покорителем. Как тебе нравится такое предложение?
— Интересное, — пробормотал Мигель, опускаясь перед ней на колени, — но только давай отложим его обсуждение до обеда. Мне нужно так многое открыть и покорить.
Карина сидела в плетеном кресле на веранде, наблюдая за няней, катавшей малышку Кристин в яркой прогулочной коляске.
Роды прошли на удивление легко, но Мигель настоял на том, что Карине надо отдохнуть по крайней мере пару недель, а потому без няни не обойтись. Правда, ее обязанности ограничивались главным образом дневными прогулками, а все остальное время счастливые родители занимались дочерью сами. Мигель умудрился вести дела по телефону и никуда не отлучался из дому.
— Все в порядке?
Погруженная в свои мысли, Карина вздрогнула и повернулась к мужу.
— Да. Кстати, ты спрашивал меня об этом десять минут назад.
Он положил руки ей на плечи.
— Звонил отец. Они с матерью приедут к обеду.
— Как Долорес?
— Рождение внучки оказалось для нее самым лучшим лекарством. Говорит, что не чувствовала себя так хорошо уже много лет. Хочет посидеть с Кристиной. Они намерены пробыть на вилле два дня.