Грани судьбы (СИ)
— Я могу сказать ему, что отправил на годик мальчишку в Нейруту, ухаживать за лисами и горностаями, — озадаченно предложил ланиста.
— Нет, это не годится, — решительно возразил инквизитор. — Если заговор действительно существует, и заговорщики узнают, что мальчишка на самом деле в школе, то твоя ложь их насторожит. Придумай что-нибудь иное.
— Хм…
Луций отпил вина и принялся сосредоточенно жевать копчёную рыбку.
— Скажу, что уже заявил его на участие в представлениях на ближайшие бои. Это подозрения вызвать не может.
— Что он там будет делать? — искренне изумился Сучапарек.
— Бороться.
Честно сказать, эту идею ланиста обдумывал ещё с того самого дня, когда впервые увидел Шустрёнка в деле. Луций чувствовал, что результат испытания не случаен и мальчишка способен на равных бороться с более взрослыми ребятами. Вполне можно было выпустить его на Арену ещё позавчера, в ладильские календы — в перерывах между сражениями зрителей развлекали полу шуточными поединками между гладиаторами-учениками. Но на это представление школа Ксантия бойцов не выставляла, значит и ученикам там было делать нечего. А вот на следующее, которое должно было состояться в ближайшие ноны, Луций заявил четырёх воинов. Тут без учеников никак не обойдется, можно и Шустрёнка будет попробовать.
— Бороться? С кем? Откуда ты собираешься подходящего взять соперника для такой мелюзги?
— Я не побоюсь выставить его против любого новичка любой школы города, — самодовольно ухмыльнулся ланиста.
— Он не продержится и дюжины секунд.
— Ты готов поставить на это гексант против ауреуса?
— А кто поставит ауреус? — насмешливо поинтересовался инквизитор.
— Я, — спокойно ответил ланиста.
— Ты?
Несколько мгновений отец Сучапарек с откровенным изумлением изучал собеседника, потом улыбнулся, но улыбка получилась немного напряженной.
— Если не шутишь, то я, пожалуй, приму твоё пари. Что-то не верится, что этот заморыш может постоять за себя.
— У меня здесь не благотворительный дом для несчастных мальчиков, лишившихся опеки родителей. Тем более — для малолетних рабов. Если я беру в школу мальчишку, то он должен быть воином-гладиатором.
— Я полагал, что это их будущее…
Ланиста отрицательно кивнул и пояснил:
— И будущее, и настоящее. С той секунды, когда мальчишка становится воспитанником этой школы, он обязан уметь сражаться. В бою не бывает детей и взрослых, в бою бывают только воины.
По большому счёту эту точку зрения отец Сучапарек разделял. Детей, которым предстояло стать инквизиторами, обычно брали в обучение на седьмой весне жизни и, помимо прочего, сразу начинали учить и умению сражаться. Ровесники этого заморыша из орденской интернатуры должны вполне сносно владеть мечом, а так же кинжалом, топором и ещё тремя — четырьмя видами оружия. Но то — будущие инквизиторы, а здесь всего лишь домашний раб. Впрочем, ланисте лучше знать.
— Твоё дело. Меня беспокоит только одно: чтобы рыжий ничего не заподозрил.
Луций Констанций широко улыбнулся.
— Он ничего не заподозрит. Ни один ланиста не продаст раба, который уже внесён в программу представления. Это противоречит корпоративной этике.
Отец Сучапарек понимающе кивнул. Преступить корпоративную этику означало настроить против себя не только местное братство товарищей по ремеслу, но и всех специалистов данного дела по всей Империи. Разумеется, ради жалкого раба никто на это не пойдёт.
— Что ж, если у вас принято так серьёзно относиться к этому вопросу, то я спокоен. Значит, наш незнакомец придёт сюда завтра утром и уйдёт ни с чем.
— Точно так. Только не понимаю, что это тебе даст?
— Как только я вернусь в Вальдский замок, то пошлю к тебе в школу одного из братьев. Здесь он переночует, а утром будет ожидать прихода этого рыжего и проследит, куда тот направится, покинув школу.
— Восхищаюсь твоей мудростью, отец мой! — порыв ланисты был искренен, простодушного воина потрясло коварство замысла инквизитора.
Отец Сучапарек довольно ухмыльнулся в бороду.
— Что ж, будем надеяться, что мы нашли верное решение. Если этот рыжий — действительно мирный торговец, которого прислал благородный лагат, то Ордену нет до этого дела. Благородный Ксантий доверил тебе распоряжаться школой, ты и решай. А ежели он окажется заговорщиком…
Инквизитор снова ухмыльнулся.
— Степень вины твоего маленького раба установит суд. Возможно, она окажется столь ничтожной, что мы оставим наказание на твоё усмотрение. Во всяком случае, из уважения к твоему старанию помочь нам разобраться в этом деле, склонен именно к такому решению. Где, как не в лучшей школе города и окрестностей, смогут воспитать нерадивого раба? Ну, а в самом худшем случае, тебе придётся выставить его на представление с растерзанием. Надеюсь, что сборы по крайней мере окупят твои расходы.
— Расходы не велики, — довольно кисло заметил ланиста, — но я надеюсь, что до этого дело не дойдёт: из парня может вырасти очень хороший гладиатор.
— Демон их раздери! — проворчал Олх, вжимаясь в стену дома. — Хотел бы я увидеть того медведя, который разворошил этот улей!
— Зачем? — наивно переспросила стоящая рядом Соти.
— А вот взял бы за уши, оторвал бы от земли и ласково посмотрел бы в глаза…
Реш, хоть и был усталым и злым, отметил про себя, что для очень многих такого наказания было больше чем достаточно. На всю жизнь запомнится.
Полуогр ещё раз окинул взглядом стену гладиаторской школы. Треножники с углями стояли вдвое чаще чем раньше, две пары стражников мотались по стене от башни до башни. Нет, не проскочить. Да ещё и патруль, обходящий стену снаружи, по переулкам, на который они чуть не нарвались…
— Сегодня нам здесь ничего не светит, — принял решение Олх. — Уходим.
— А дальше что? — Реш понимал, что командир прав, но и возвращаться с пустыми руками было очень обидно.
— Во-первых, Теокл будет проверять каждый вечер, как эти ребята несут охрану. Должно же им это когда-то надоесть. Надеюсь, что надоест им быстро. А ещё… Думать будем… И с этим Лечком надо будет завтра серьёзно поговорить!
Глава 2
Тола. 9-й день до ладильских нон. Утро.
"Пришел таки", — злорадно подумал Луций Констанций, глядя на то, как Атрэ впускает в комнату вчерашнего посетителя. По лицу ланисты, однако, его чувства прочитать было невозможно. И это — правильно: незачем вызывать у рыжего ненужные подозрения.
— Я подумал над твоим предложением, почтенный. Не очень-то умно покупать раба и тут же продавать его, но из уважения к твоему покровителю я готов уступить мальчишку.
— Воистину мудрое и благородное решение, — обрадовано выдохнул Йеми.
Вчерашнее поведение ланисты здорово озадачило кагманца. И хотя в разговоре с Балисом Йеми старался излучать спокойствие и уверенность, в душе клубились сомнения: какая муха укусила Луция, он не понимал. Ну, да теперь это уже неважно.
— Так что, поговорим о цене.
— Ты — продавец, тебе и предлагать цену, благородный Луций.
— Четыре с половиной дюжины ауреусов.
Лицо рыжего исказилось неподдельным недоумением.
— Прости, благородный господин, я, кажется, неправильно расслышал, — переспросил покупатель неуверенным голосом.
— Четыре с половиной дюжины золотых монет, — медленно и чётко повторил Луций.
— Помилуй, благородный Луций, разве мальчишка может стоить таких денег?
Ланиста довольно улыбнулся.
— Зависит от самого мальчишки. Этот сорванец — стоит. Доктор им очень доволен, из него можно вырастить отменного бойца.
Посетитель задумчиво запустил пятерню в свои рыжие вихры.
После рассказа Анны-Селены где-то в глубине души Йеми допускал возможность того, что Серёжа выкинет какой-нибудь фокус, но надеялся, что этого не случится. А вот не повезло. Ясное дело, что видом и силой мальчишка доктора впечатлить не мог: мал слишком, да и для своего возраста никак богатырём не выглядел. Но что-то такое успел за эти дни совершить, что ланиста так в него вцепился. А что теперь самому Йеми делать? Деньги на выкуп, конечно, есть, да только нельзя столько платить за простого мальчишку. Подозрительно это.