Вторая жена (ЛП)
— Ты меня беспокоишь. Звучит слишком загадочно для утра понедельника, Мартин.
— Я сам себя чувствую загадочно, Минти. Не бери в голову. До встречи. — он поцеловал меня в щеку. — Увидимся.
Он поднял свой портфель в знак приветствия бдительной миссис Остин, и мы разошлись каждый в свою сторону.
Зажатая меду телами в переполненном вагоне, я размышляла о Пейдж и Мартине. «Я практически единственная мать в цивилизованном мире, ставящая своих детей превыше всего». Пожалуй, Пейдж не шутила.
«Вокруг слишком много одиночек. Если мы будем продолжать в том же духе, то коренное население Запада вымрет. Посмотри на Италию, посмотри на Германию. На всех этих чайлд-фри». [12] В своем рвении Пейдж доходила до яростного экстаза, как миссионер, проповедующий язычникам. Тем не менее, было что-то обнадеживающее в ее прямолинейности, не признающей никаких «но» и «если», позволяющих уклоняться от требований норм и правил.
Барри сам зашел в мой кабинет, но его приветствие было резким:
— Ну, что у тебя?
Я выругалась про себя и покраснела: я опоздала на двадцать минут.
— Извини, Барри, телефон.
Он взглянул на свой роллекс. [13]
— Ты можешь поговорить позже.
Он бросился в кресло.
— У меня сегодня сложный день. Мы должны получить зеленый свет для фильма о СПИДе, так что держите за меня кулаки.
Он был одет в темно-синий костюм от Армани и красный галстук, что означало действительно важную встречу и, вероятно, объясняло его резкость. От него пахло лосьоном для бритья и немного кларетом после вчерашнего ужина. Он снова взглянул на часы.
— У меня есть пять минут, и я готов потратить их на тебя.
А где Габриель? Вопрос вертелся на кончике моего языка, но я сдержалась. При ближайшем рассмотрении узел на галстуке оказался несколько кривоват. Тогда я сообразила, что Барри сейчас не хочет отвлекаться на красивое тело и сексуальный смешок. Ему нужен взрослый серьезный, разумный разговор, чтобы сосредоточиться перед важной встречей. Я до сих пор так и решила, надо ли мне поплакать оттого, что меня вытолкнули из рядов молодежи, или порадоваться тому, что меня повысили до «серьезных» людей.
Барри отошел, а я осталась разбираться с текущими делами. Я обратилась к моим лоткам с входящими документами и рассортировала папки по лоткам, начиная от «срочно» и до «конец недели». Роуз учила меня разным конторским трюкам, и ее уроки остались со мной. Забавно: она вручила мне профессиональные навыки и собственного мужа на тарелочке. Я написала отчет, сделала несколько телефонных звонков. Потом читала сценарий, пока он не начал расплываться у меня перед глазами.
В конце концов, я вытащила папку с надписью «Средний возраст». Я избегала думать о нем. Определенно. Я открыла блокнот и написала: (1) Что это за история? (2) Почему мы ею занимаемся? (3) Кому это предложить? (4) Вероятные расходы?
Что можно было сказать? Характерна ли для этого возраста скрытность? Когда я купила свой первый бюстгальтер, я никого не поспешила порадовать этой новостью. Спросите хоть дух моей мертвой равнодушной матери. Но я чуть не умерла, когда обнаружила варикозную вену на ноге (спасибо близнецам). У меня не было желания обсуждать старение моего тела. Первые удары возраста. Словно приглашать туристов к месту гибели. И кто из нас готов публично признать ошибки, вину, сожаление или упущения в работе, воспитании или жизни? Кто пожелает признать, что стареет в одиночестве.
«Когда средний возраст подкрадывается к женщине, она обнаруживает, что молодые женщины окружили ее, как стая волков», — заявил газете один из экспертов в вырезке, что передала мне Деб. С этим я могла согласиться, я сама могла бы быть экспертом. Я помнила, каково было быть волком…
Натан разыскал меня в «Бонни Тартин». Он, должно быть, шел за мной из самого офиса «Вистемакс». Он скользнул на стул напротив, потом кивнул на мой кофе и тарелку с крошечным круассаном. Он, казалось, был чрезмерно доволен собой. Выражение его лица было нелепо-молодым, волосы растрепались.
— Это приманка?
— Как ты узнал, что я здесь?
— Я смотрел и ждал.
Я сглотнула от волнения: теперь, когда мы дошли до этой точки, пора было задавать вопросы. А как насчет Роуз? Натан осторожно оторвал кусок круассана. «Роуз занята собственной жизнью». Он сделал паузу. «Учитывая все обстоятельства, я не думаю, что она будет против. Я не был первым в ее жизни…». Он наклонился вперед и начал кормить меня круассаном. Сладкий и воздушный, он растворялся у меня во рту, и я подумала: «Неужели Роуз настолько глупа или слепа, чтобы ничего не замечать?».
«Почему ты это сделала? — спросила сорокадвухлетняя Роуз, когда я увела у нее Натана. — Мы же были подругами». Да, мы были подругами. Добрыми, хорошими подругами.
— Ты словно увидела привидение, — Деб заглянула в мой кабинет. — Не хочешь рассказать?
Незваная, она присела на краешек моего стола, и я подавила желание столкнуть ее.
— О'кей. — я откинулась на спинку стула. — Чувствуют ли женщины средний возраст более остро, чем мужчины?
— Боже, не знаю, — Деб преувеличенно содрогнулась. — Разве не все стареют, независимо от пола?
Она переводила глаза в сторону приемной, чтобы не упустить нужных посетителей.
— Я думаю, мой муж чувствует свой возраст очень остро.
Деб полностью переключилась на меня:
— Барри говорит, что ты вторая жена. Он намного старше? Он тебе нравится?
— Он хороший человек, — решительно сказала я, — поэтому я вышла за него замуж.
— Насколько он старше?
— На двадцать лет.
Уголки губ Деб брезгливо опустились.
— Очень смело, — сказала она после нескольких неловких секунд.
Потом она сказала:
— Я хочу…
Она хочет? Она могла бы хотеть новой жизни или новых отношений. Она даже могла бы захотеть влюбиться, и я предостерегла бы ее от этого. Ведь любовь тоже стареет, помимо прочего. И приносит вам близнецов, варикоз и ненависть его семьи.
— Я говорила тебе, что схожу с ума в своей квартире? Она над индийским рестораном и вся провоняла карри. Хозяин ничего не желает слышать о вентиляции и угрожает повысить арендную плату. — Деб развела руками. — Я долго жила в воздушном замке высоко над землей. Добро пожаловать в реальность. Сейчас мое будущее уже не кажется мне таким сияющим. — она сделала паузу. — А ты знаешь, что Барри переходит в другую компанию? Нет? Вот у него блестящее будущее.
Я почувствовала досаду. Без сомнения, Барри имел свои причины ничего не обещать мне, когда я говорила с ним о своей работе. Никогда не следует забывать, что у босса есть собственная повестка дня. Я захлопнула ноутбук. Может быть, мне не придется работать в «Парадокс». Я испытывала легкое сожаление от этой мысли. Но были и другие компании, в конце концов. Я позволю Натану сказать: «А я тебе говорил…».
Деб встала и потянулась. Кожа под футболкой была покрыта гусиными пупырышками. Я чуть было не сказала: «Ты простудишься, если не будешь беречься».
Я вернулась домой вовремя, чтобы принять эстафету от Евы, которая собралась выйти в город.
— Спасибо, Минти, — редкая бледная улыбка растянула ее губы. — Сегодня такой важный вечер.
Лучше не спрашивать. Из окна спальни мальчиков я смотрела, как она идет по улице в своих дешевых туфлях на высоких каблуках. Она выглядела свободной и счастливой. Ее волосы были освобождены от зажима, превращающего их в прическу надзирательницы, и я сказала себе, что не должна забывать, что Ева имеет право на собственную жизнь.
— Ты не занята, мамочка?
Светлые волосы Лукаса, уже начавшие темнеть, спутались и торчали в разные стороны. Он был копией отца. Часы в виде Томаса-Паровозика тикали на тумбочке. Две пары носков, две футболки, две пары трусов свисали со стула, разрисованного драконами. По их одеялам было видно, что мальчикам еще долго расти, чтобы достигнуть конца кровати. На это уйдут годы и годы.