Дама из сугроба

– А как же ты?
– Там много разных, и китаянки, такие красотки бывают… И как-то ничего от тебя не требуют…
– Я тебя понял. А русские девушки?
– О! Русские в Америке как раз очень много требуют! – рассмеялся Тимур.
Им подали бефстроганов и кувшин черносмородинового морса.
– Папа, это мечта! – отхлебнув морс простонал Тимур.
– А ты и в детстве обожал морс.
– Да? Я не помню. А ресторан и вправду отличный. Скажи, а ты… У тебя есть какая-то дама? Ты в такой отличной форме…
– Нет. Но мне и не надо. Я на старости лет наслаждаюсь тем, что сам себе хозяин. Я только недавно понял, что это и есть идеал жизни. Минимум желаний и максимум возможностей этот минимум осуществить.
– С ума сойти, папа! Выходит, я живу идеальной жизнью?
– Нет! Ты еще молодой, у тебя очень много желаний…
– Не сказал бы…
– И зря! Ты просто еще не знаешь, что такое любовь.
– И слава богу! Я, папа, много читаю, собрал даже неплохую библиотеку, хоть это нынче и не модно. Из книг много знаю о любви, может, даже слишком много. И не хочу…
– Погоди, Бог тебя накажет. Так влюбишься, что света белого не взвидишь! Ну да ладно! Скажи, где ты хочешь побывать в Москве, кого повидать?
– Не знаю пока, хотя уже два желания сформировались. Побродить по Москве и встретиться с Венькой, может, смотаться на денек-другой в Питер.
– Но на днях же Новый год.
– Новый год встретим с тобой, папа!
– Отлично!
– А я не нарушаю тем самым какие-то твои планы?
– О нет! Я давно никуда не хожу на Новый год, предпочитаю сидеть дома. Один. Но вдвоем с тобой еще лучше.
– Папа, скажи, а на участке… Там есть еще калина? И на нее прилетают снегири?
– Да есть, и они еще прилетают, правда, в этом году пока снегу мало, да и тепло… Помнишь, как мама любила эти кусты?
– Помню, конечно. Знаешь, я однажды в парижской лавчонке увидел зимний пейзаж, с калиной и снегирем. И купил его буквально за гроши. Он висит у меня в спальне в Нью-Йорке, и я его обожаю. Он напоминает мне детство, маму…
Сергей Сергеевич внимательно посмотрел на сына.
– Ты молодец, Тимка, ты все-таки нашего роду-племени…
Они еще выпили кофе.
– Ну, пожалуй, пора ехать.
– Да, папа, поедем. Ты не устал? Хочешь, я сяду за руль?
– Еще чего! Я сам!
Москва сияла новогодним убранством.
– Надо же… Пожалуй, не хуже, чем в Париже, да нет, лучше! И вообще… Скажи, папа, а что за женщина у тебя живет?
– Хорошая тетка, добрая, из Полтавы, дети ее в Польшу подались, а она в Москву. Мне ее порекомендовала одна знакомая, и с того момента я горя не знаю. Дом всегда в порядке, готовит божественно, а при этом удивительно тактичная и ненавязчивая женщина. И заботится обо мне. Повезло мне на старости лет.
– Папа, я привез еще коробку конфет, может, я ей подарю?
– Подари, Тимка, обязательно подари! Она будет в восторге! Ты молодчина!
Они въехали в дачный поселок. Тимур ничего не узнавал. Выросли какие-то новые дома, порой вычурные и безвкусные.
– Понастроили тут… – вздохнул отец.
– Да уж!
– А вот мы и дома!
Забор вокруг отцовской дачи был новый, кирпичная сплошная стена. Отец пультом открыл ворота и въехал на участок. Над крыльцом горел большой яркий фонарь.
– Снега нет, – с грустью произнес отец. – Зимой без снега все имеет какой-то сиротский вид.
– Собаки у тебя нет? – спросил Тимур.
– Нет. После Лорда, был у меня такой пес, душа-человек, не могу… Не хочу другого.
Сергей Сергеевич открыл дверь ключом.
– Авдотья Семеновна, мы приехали.
– Лешка, приехал все-таки! – обняла сына мама. – Ну зачем? А как же Вика? Она наверняка огорчилась?
– А чего ей огорчаться? Она осталась в Париже, – пожал плечами Алексей.
– А ты улетел? Она, наверное, обиделась?
– Это ее глубоко личное дело. Мне это уже не интересно.
– Лешка, что случилось? Вы поссорились?
– Мы расстались.
– Лешка, это бесчеловечно! – рассмеялась мама, в глубине души очень довольная. Ей не слишком нравилась Вика. – Девочка первый раз в Париже…
– Я ее предупреждал, что вернусь до Нового года.
– А она что же, осталась у Павла?
– Да. Они, похоже, понравились друг дружке, а я не возражал. Мне так лучше. Спокойнее.
– Какие вы все, мужики, противные! – сморщила носик Александрина Юрьевна. – Фу!
– Мамочка, а как ты?
– Нормально. Нет, я – отлично, просто супер! Обживаю новый дом и счастлива. У меня никогда не было такой роскошной мастерской. Все устроено именно так, как мне нужно. Но теперь надо еще больше работать, мне это счастье влетело в копеечку. Но заказов тьма, так что только успевай поворачиваться. Да еще в сентябре выставка предстоит. Да, ты где намерен встречать Новый год?
– Может, с тобой?
– Даже не вздумай! Езжай к Борьке, веселись там, а я не пропаду!
– Да уж, такие красавицы не пропадают!
– Ладно, не подлизывайся.
– Да, у тебя тут здорово, мам! А почему ты камин не сделала? Ты же собиралась?
– Да ну его! Знаешь, я тут писала портрет одной ну очччень богатой дамочки, так она мне демонстрировала свой камин, и все приговаривала: «Представляете, настоящий каррарский мрамор!» И с таким придыханием. Мрамор-то может и настоящий, а сама она вся поддельная, губы, сиськи. Брр! И ведь уверена, что все должны ей завидовать. А как она с прислугой разговаривает. Я чуть со стыда не сгорела.
– А ты почему?
– Мне за нее было стыдно.
– Но хоть расплатилась честно?
– Да. Со мной ее муж расплачивался. Он как раз практически нормальный, жутко замотанный мужик.
– Олигарх?
– Да почем я знаю! Но явно очень богатый. Обмануть меня он не решился бы, понимал, что могу ославить…
– Ох ты и крутая, мама! А что батьки́?
– Вроде все в норме. Звонят, интересуются.
– Знаешь, мне дядя Марик прислал тысячу евро в Париж! Мам, ты ему скажи, не надо было! Неудобно!
– Сам говори! А лучше бы просто сказал спасибо. Он тебя обожает, своего сына у него нет, и он от штуки евро не обеднеет.
– Я понимаю, но… Я ведь и сам уже кое-что зарабатываю… Но вообще-то это было кстати, я Вике триста евро оставил.
– А чего не пятьсот? – рассмеялась Александрина Юрьевна. – Жаба задушила?
– Нет, просто тогда бы мне не хватило на подарок тебе.
– Ой! И что за подарок, Лешка?
– Я не знаю, понравится ли… Я сейчас!
Он выскочил и побежал к машине. Вернулся с большим красивым пакетом.
– Вот, мама, примерь!
И он достал из пакета что-то меховое.
– Лешка, ты рехнулся?
Это оказалась меховая жилетка, легкая и очень красивая.
– Это жутко модно, мам, особенно для женщин за рулем. Мне сказали, что она связана из норки, как, я не понял.
Он подал матери жилетку, она надела ее. Жилетка оказалась невесомой и очень ей шла.
– Лешка, спасибо тебе, красотища! Только зря ты столько денег потратил.
– Почему зря? Тебе идет! И я же люблю свою мамашу.
– Не смей звать меня мамашей! – шутливо щелкнула сына по носу Александрина Юрьевна. – Да, если на толстый свитер, будет здорово.
– Мам, а ты понимаешь, что значит – связано из норки?
– Не очень понимаю, как это, но знаю, видала, у меня даже есть такой шарфик, только другого цвета.
– Значит, меня не надули.
– Идем, будем праздновать, все-таки день рождения.
– А ты гостей не звала?
– Куда мне гости, я еле жива! Вот на старое Рождество устроим новоселье, тогда и отпразднуем. А до тех пор я отдыхаю! Все уже отпоздравлялись, я всем сказала, что жду их седьмого. Но твоя помощь будет нужна ближе к делу! Я могу на тебя рассчитывать?
– Вопрос дурацкий, как минимум!
Они сели за стол в новенькой очень красивой кухне.
– Надеюсь, ты сегодня здесь переночуешь?
– А что?
– Ты ответь!
– Безусловно, переночую.
– Тогда вспомним молодость!
– Ура! – завопил Алексей.