В плену Времени (СИ)

Его широкое скуластое лицо раскраснелось от волнения, а его голос был заискивающим:
— Вот, пожалуйте, господа, статуя Купидона, из мрамора. Она привезена из самой Греции.
— Нет, не то, — томно отозвалась дама. — У меня этих Купидонов полный будуар.
— Маман, тогда идемте-с, — отозвался мужчина. — Полно вам. Оставьте эту затею. В этой глуши решительно нет ничего примечательного.
Его бархатный голос ласкал мой слух, даже надменные нотки очень шли этому холеному аристократу. Уж кто-кто, а он мог позволить себе это пренебрежение. Мое сердце екнуло от двоякого чувства злости и восхищения, и я не знала какое из этих чувств сильнее. Я лишь покрепче стиснула зубы, теряя всякое терпение. Дрожь в коленях ушла, уступая место решительности.
— Вздор, милый, — отозвалась его мать обманчиво ласковым тоном избалованной женщины. — Иной раз тут бывают всякие занятные вещицы. Милейший, сделайте милость, покажите-ка мне вон те часы.
  
Глава 6
 
Она величественным кивком указала в сторону интересующих ее часов. Аркадий проворно подскочил к указанным часам, лежащих на полке. Еще секунда, и в маленькой холеной ручке дамы, затянутой в черную кружевную перчатку, уже блестели знакомой гравировкой мои Часы Времени. Внутри у меня все похолодело, казалось, кто-то залил в мой желудок жидкий лед. Я сжала руки в кулаки и мечтала только об одном — чтобы они не купили их. Ведь это мой путь назад… К себе домой… Комок невыплаканных слез стоял в горле, мешая дышать. Я напрягла слух и затаила дыхание, сквозь шум крови в ушах я пыталась разобрать, что говорит элегантная дама своему сыну.
— Милые часы. Ты не находишь? К твоему черному костюму отлично подойдут, — рассуждала вслух дама, нисколько не стесняясь присутствием Аркадия.
— Как пожелаете, маман, — равнодушно отозвался красивый баритон, играя на моих натянутых до предела нервах.
Поза молодого мужчины была расслабленной, сбоку я видела, как он нахмурился и рассеянно взирал на полки, заваленные хламом, по ошибке именуемым антиквариатом.
— Сколько они стоят, милейший? — безмятежно отозвалась дама, игнорируя равнодушие сына.
— Двадцать рублей золотом, — отозвался Аркадий и тут же прибавил таким тоном, будто доверял огромный секрет. — Они золотые!
Его маленькие черные глазки сверкнули алчностью.
— Нет, позолоченные, но очень старинные и я беру их, — томно отозвалась дама.
Мужчина скривился, но решил промолчать. Его брови недоуменно взлетели вверх и он с видом светского льва, пренебрежительно рассматривал Часы, видимо в уме прикидывая их реальную ценность. Лица его маман я не видела, так как оно было повернуто к нему, но была готова поклясться, что на нем блуждало капризное выражение. Я мысленно молилась Богу, чтобы этот элегантный джентльмен отказался покупать мои Часы и оставил мне хоть малейший шанс вернуться в 2009 год. Я напряглась, мечтая, чтобы эти страшные минуты ожидания наконец-то прошли.
— Маман, пошто они вам? Часы-то и не золотые, — с недовольством протянул мужчина, вертя в руках корпус с изысканной гравировкой.
Аркадий несколько раз изменился в лице — сперва побледнел как полотно, а затем краска снова вернулась на его пышные щеки.
— О, милый мой, — протянула дама заискивающим тоном. — Пусть это будет тебе мой подарок ко дню ангела.
— Превосходно! — сдался он. — Как пожелаете, маман.
Дальше все пошло как в страшном сне. Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака дорогой кошелек из тисненой кожи, отсчитал два червонца золотом и положил на прилавок. Металл слабо звякнул о лакированное дерево. Аркадий ловко сгреб золото толстенькой ручкой, и принялся расшаркиваться, приглашая посетить его салон еще раз. Аристократы надменно кивнули, назвали еще раз "милейшим" и двинулись к выходу, хозяин бросился провожать их до дверей, при этом долго и униженно кланялся. Когда пара проходила мимо меня, обдав ароматом дорогих духов, я низко наклонила голову и исподлобья наблюдала, как они выходили на крыльцо. Дама бросила на меня пренебрежительный взгляд, решив, что я служанка в этой лавке. Я еще раз вспомнила о том, что не мылась толком два или три дня, да и дорога в жару по степи не способствует благоуханию ароматами духов. Как только за посетителями, захлопнулась дверь, хозяин хмуро уставился на меня.
Любезное выражение мигом сдуло с его лица, и он грубо спросил:
— Че те надобно, девка?
— Работу ищу, — первое, что пришло в голову.
— Пошла прочь, дрянь. Еще чего! Може че стащишь…
В этот миг я прекрасно поняла, что ловить здесь больше нечего и вышла за дверь. Нарядный экипаж уже давно уехал, а с ним и Часы Времени. Ужас создавшегося положения охватил мою душу, прошелся ураганом в ней и, опустошив ее, оставил меня безо всяких эмоций. Теперь, я бесцельно наматывала круги по чужому городу. Болели ноги, стертые в кровь чужой обувью, давил на ребра жесткий лиф опостылевшего мне платья, нижняя рубашка была настолько мокрой, что хоть выжимай, коса растрепалась, в общем — ужасное зрелище. Все это я терпела, когда неслась навстречу своей цели, но теперь, когда Часы в руках богатых аристократов, а мне до них, как до неба, цель была потеряна. Я не представляла, куда они направлялись и что мне делать дальше, как жить остаток своей жизни в этом веке…
Отчаяние захлестнуло меня. Слезы струились по грязному пыльному лицу, и я была не в силах их остановить. Весь окружающий мир был радужным и размытым. Вдруг я налетела на кого-то. Этот кто-то тихо ахнул и схватил меня за плечи. Мое сердце сжалось от страшной догадки — Матрена или Кузьма нашли меня, и теперь потащат обратно в хату на отшибе села Вишеньковка. Я сжалась в комочек, и застыла на месте, мечтая, испарится или провалиться сквозь брусчатку, но вскоре протерла глаза от слез.
Передо мной стояла низенькая пожилая матрона в белоснежном накрахмаленном чепчике с кружевами и светло-розовом кружевном летнем платье. Одета она была чисто и аккуратно и от нее, буквально, веяло добропорядочностью. Ее голубые глаза смотрели на меня так ласково, что я даже для верности оглянулась назад, но сзади никого не было, и смотрела она на меня. Я с большим подозрением и недоверием снова повернулась к женщине.
— О, Габриэль, мы вас обыскались, — жалобным тоном сказала матрона и горестно всплеснула ручками. — Мы уж думали, что вы погибли.
Я с удивлением воззрилась на нее.
— Женщина, вы меня с кем-то путаете. Я — не Габриэль, — растерянно прошептала я.
Маленькие глазки матроны наполнились слезами.
— Ах, беда-то какая! Моя маленькая барышня не узнает меня. Я вас никогда ни с кем не спутаю. Хоть вы и в лохмотьях будете. Знаю вас с пеленок, — ее мягкий голос звенел нотками грусти. — Неужто, вы не узнаете свою старую няньку?
— Н-е-е-е-т, — тихо ответила я, пятясь, прочь от странной женщины, утверждающей, что знает меня с детства.
— Идемте, милая, — ласково сказала нянька и крепко ухватила меня за локоть. — Вас маменька, папенька и сестрица уж, поди, заждались. Все глаза выплакали, пока вестей о ваших поисках ждали. Думали, что все, нет уж надежды. А я вас случайно нашла, даже не искала. В аптеку ходила. Занедужила ваша младшая сестрица…