Идеальная ложь

Мэг не знала, прислушается ли Люсинда к ее советам. Она всегда находила время поговорить с ней, когда приезжала в Ред-ривер на выходные. Ларк отметила, что субботними вечерами, когда Мэг гостила в доме сестры, Люсинда всегда оставалась на семейный ужин. Мэг прекрасно отдавала себе отчет в том, что в ее отсутствие Люсинда вела себя отвратительно: она пила все больше и все сильнее отставала в школе. Мэг также знала, что подросток доверяет ей больше, чем кому-либо в Ред-ривере. Доверяет и любит ее. Но, не остановив Этана несколько недель назад, дав его чувствам выйти из-под контроля, Мэг заставила Люсинду стать свидетелем того, чего она не должна была видеть. Убежав, она вернулась именно к Мэг. Она искала убежища. Но Этан, как ночной кошмар, преследовал ее. И в этом тоже была вина Мэг.
Как ангел-мститель, Люсинда сделала то, что должна была сделать Мэг несколько недель назад — она остановила Этана, помешав ему разбить жизни близких ей людей. Но поступок девочки-подростка оказался судьбоносным. Не известно, собиралась ли она убить отчима, или нет, но свое будущее она разрушила. И сейчас Мэг казалось, что никто, кроме нее самой, не знал, что подвигло Люсинду совершить преступление.
Когда Мэг свернула с автострады, дождь немного стих. Проезжая через Ред-ривер, Мэг на минуту задумалась. Может, все это происходит не на самом деле? Город был таким же, как и раньше. Может, это просто был кошмарный сон? Может быть, Этан сейчас дома, может быть, он, как раньше, откроет ей дверь. Ларк и дети будут стоять за его спиной и, смеясь, поприветствуют Мэг? Люсинда будет где-нибудь рядом и не сможет сдержать улыбки.
Однако эта иллюзия испарилась, как только Мэг подъехала к дому Мак-Гованов — масса людей приехала, чтобы посочувствовать и успокоить скорбящую семью. Мэг узнала «шевроле-пикап», машину Франсин, которую та поставила на возвышении возле дома, рядом с «саабом» Эйба; вдоль подъездной аллеи стояло еще с десяток машин и грузовиков. Мэг пришлось остановиться рядом с мастерской, которую окружили полицейские машины. Сейчас окна ее светились на фоне проясняющегося неба. Хотя дождь наконец-то прекратился, ей все равно пришлось идти по грязи до крыльца.
Дом был пустым и холодным. Утром, похоже, никто не включал отопления. Мэг сняла грязные туфли и поставила рядом с обувью, кучей сваленной за входной дверью. Плащ она оставила на стуле в прихожей, где висела верхняя одежда пришедших. Обычно, когда Ларк устраивала вечеринку, она освобождала в прихожей шкаф, чтобы гости могли повесить туда свои пальто. Она старалась содержать дом в порядке, насколько это было возможно, так как дети всегда все разбрасывали. Однажды Мэг видела, как Ларк аккуратно раскладывала журналы на столике в гостиной, а по всей комнате были раскиданы куклы, игрушки, кубики и другая мелочь.
Мэг услышала голоса. Она прошла через коридор, потом через гостиную к просторной застекленной веранде с другой стороны дома, из которой открывался вид на реку. Хотя Этан и Ларк хотели сохранить фермерский дом XIX столетия в первоначальном виде, им казалось, что комнаты первого этажа очень темные и низкие, что было особенно ощутимо в зимние месяцы. Тогда Ларк придумала построить веранду, и Этан сам взялся за реализацию идеи жены. Он разработал для веранды оригинальный дизайн — высотой в два этажа, она была полностью построена из стекла. Стена, смотрящая в сторону реки, была сделана из ромбовидных стеклянных фрагментов бледно-зеленого цвета, которые он сделал в мастерской. Стекло было украшено рисунками в виде цветов, листочков, колибри или лягушек. Когда солнце светило сквозь голые деревья, как в этот вечер, веранда наполнялась ярким светом.
Мэг остановилась в дверях. У нее на пути стоял незнакомый мужчина, своими широкими плечами загородивший ей обзор. Ларк с заплаканным лицом сидела рядом с Франсин на небольшом, обтянутом красным вельветом диване. Фиби примостилась рядом и сосала большой палец. Брук тоже была здесь, она сидела прямо и покрасневшими от слез глазами следила за взрослыми.
Жанин сжалась в углу, в кресле-качалке, то и дело сморкаясь в платок. Рядом с бывшим почтмейстером стоял Эйб. Слушая пожилого мужчину, он сочувственно кивал головой. Хотя Мэг не знала имен, она многих узнала — соседей, друзей, чьи пироги и печенья стояли на шведском столе. Посреди стола возвышалась алюминиевая кофеварка на двадцать четыре чашки, которую Франсин выставляла во время городских пикников и распродаж. Рядом стояли одноразовые стаканы и салфетки с рисунком в виде улыбающегося медведя.
— Я понимаю, ты столько вынесла!
Мэг услышала голос Полы Йодер, как раз входившей в комнату. Они с мужем Майком владели универсальным магазином, и все про всех знали. Ни для кого не было тайной, что Пола терпеть не может Люсинду, потому что та дважды пыталась украсть блок «Мальборо» из ее магазина. — Столько вынесла!
— Мы все так думаем, — подытожила Франсин. В прошлом Пола несколько раз выговаривала Ларк, что та распустила Люсинду, а теперь не может с ней справиться. После второй попытки украсть сигареты Пола написала жалобу Тому Хадлсону и запретила Люсинде появляться в своем магазине.
— Некоторые люди… Они просто… — говорил Ивар Дисон, друг Этана, у которого была козья ферма к северу от дома Мак-Гованов. Этан совсем не был похож на своего соседа: Ивар немногословен, консерватор, член национальной стрелковой ассоциации. Хотя Этан часто подшучивал над владельцем молочной фермы, было очевидно, что он уважает его. Девчонкам нравились пастбища Дисона и его постоянно увеличивающееся стадо. Когда Ивару не хватало работников, Этан помогал ему с доением, после чего мужчины играли в шахматы в ярко освещенном уютном сарае. Они играли на равных, поэтому иногда засиживались часами.
— Мы знаем, знаем, — сказала Франсин, успокаивая Ивара, которому слова давались с трудом. — Это несправедливо, это ужасно. Но мы никогда не поймем, почему так происходит, почему люди так поступают.
Внезапно Мэг почувствовала к Франсин неприязнь. Та была явно в своей стихии. То, как она обняла Ларк за плечи, как удобно устроила на диване свои тучные телеса, свидетельствовало о том, что она прекрасно владеет ситуацией. Страдальческое выражение ее лица как бы говорило: смерть, несчастье — это моя епархия. Франсин Верлинг была экспертом в таких вопросах: давала советы, утешала несчастных горемык. Мэг не впервые беспокоило чувство, что Франсин втайне наслаждалась чужими трагедиями. Она гордилась тем, что может показать свой талант утешителя, что может быть мудрой, когда все вокруг оглушены горем.
— Мэг, когда ты приехала? — окликнул ее Эйб.
Ларк позвала ее: «Мэгги…» Мэг прошла через комнату и присела у дивана. Ларк наклонилась, чтобы обнять ее. «О, Мэгги, что с нами теперь будет?» — прошептала Ларк, и Мэг постаралась обнять ее крепче. Со стороны их объятия выглядели нежными, но Мэг чувствовала сопротивление — казалось, мышцы Ларк вибрировали от напряжения. Мэг хотела посмотреть ей в глаза, хотела узнать, как много ей известно, но сестра отводила взгляд. Глаза ее болезненно блестели, взгляд блуждал по комнате, на губах застыла улыбка.
— Мэг, дорогая, спроси, может, еще кто-то хочет кофе, — спросила она голосом «самой гостеприимной хозяйки».
— Наверное, будет лучше, если Мэг позаботится о Брук и Фиби, — предложила Франсин. — На улице наконец прояснилось, а девочки целый день просидели дома.
— Я с радостью погуляю с ними, — ответила Мэг. Франсин могла бы и не напоминать ей о племянницах. Фиби не вынимала палец изо рта с тех пор, как вошла Мэг, а у Брук взгляд был, как у раненого зверя. — Эй, малышки, пойдем погуляем! — позвала их Мэг неубедительно веселым голосом.
Девчонки послушно пошли за ней в комнату за кухней, где она помогла им надеть ботинки и курточки. Снаружи температура понизилась на десять градусов, но небо было чистым, и на западе сквозь удалявшиеся облака проглядывало солнце. С деревьев еще капала вода, а река бушевала в своих берегах. Стайка синиц, чирикая, кружилась вокруг кормушек, которые развесил Этан на заднем дворе. Мэг казалось неправильным, что день внезапно стал таким спокойным. Она хотела, чтобы все остановилось, замолкло, чтобы вокруг царило такое же уныние, как у нее в душе.