Заложник долга и чести (СИ)

Граф поднял взгляд от бумаг и молча уставился на секретаря.
– К вам на прием просится граф Тох Рангор, ваше сиятельство, – оповестил начальника секретарь. – Что прикажете? – Он выжидающе слегка поклонился и так остался стоять.
Мару упер в него потяжелевший взгляд и задумался.
«Пожаловал, проходимец, что так ловко втирается в доверие к королю. Сначала получил баронство, а теперь вот сразу графство. Вот, как надо понравиться Меехиру девятому, чтобы он запомнил этого разбойника?» А никем иным нехеец быть не мог. Сколько придворных десятилетиями отираются во дворце? Десятки, нет сотни и многих из них король помнит и знает? Практически никого. А этот... появился раз на балу, наделал шума и вот, на тебе, ему дает поручение сам король. И не только дает, но и награждает. Он от злости захотел сплюнуть, но сдержался. Как же скверно. Такой шанс был угодить его величеству! А он его упустил, решил информацию придержать. Побоялся. Кто же все же эту информацию до короля донес? Вернее, до королевы. Ишь, как ловко она все провернула. Сон ей снился.
Значит, Ее Величество, забеременев наследником, стала проявлять характер. И у нее, оказывается, есть свои осведомители. Мышка вылезла из норки и решила поиграть в политику. Ну, это мы еще посмотрим. Сегодня наследник есть, а завтра его уже нет. Он усмехнулся. «Ладно, королеву оставим на потом. Что делать с нехейцем? Он, кончено, подстраховался, сделав его Скорпионом. Поводок короткий. В любой момент его можно ослабить или убить. Убить-то можно, – размышлял граф, не отрывая взгляда от секретаря. – Но и дело сделать нужно. Графчик его подчиненный. Его промах, это промах Мару, а заслуга нехейца странным образом остается заслугой нехейца. Это нужно исправить. Пусть парень получит все необходимое, сделает работу, а по дороге домой его надо будет убрать. Да, так и надо поступить», - решил Мару.
– Пусть граф подождет … - Мару задумался и уже с довольной улыбкой добавил, - скажем час. Через час пригласишь его в кабинет.
– Как прикажете, ваше сиятельство. – Секретарь выпрямился и вышел за дверь.
– Вам велено подождать, господин граф, – обратился ко мне бесстрастный секретарь. Он уселся за свой стол и уткнулся кипу бумаг.
Глядя на него, я понял: мне здесь не рады. Заставили ждать неспроста. Но шуметь и возмущаться не стал. Закрыл глаза и задремал, как в свое время на приеме у первого секретаря района. У него была мода держать посетителей по нескольку часов. То у него совещание, то у него важный телефонный разговор. То он выехал по важным делам. Такой вот занятой бездельник. Что бездельник, мы знали хорошо. Он из кабинета выползал только на обед и вечером домой. Или, на худой конец, в баню. При этом, выходя из кабинета, всегда говорил, что он поехал по объектам инфраструктуры.
Разбудило меня легкое прикосновение к плечу.
– Вы можете зайти, – сообщил мне секретарь, худой и длинный, как жердь.
– Благодарю Вас, – вежливо ответил я и вошел в кабинет.
– Ваше сиятельство, – поприветствовал, я начальника, слегка поклонился. – Рад видеть Вас в здравии. Прибыл за получением инструкций.
Граф Мару изобразил доброжелательную улыбку.
– А-а, – протянул он, как бы узнавая, – Скорпион. Проходите, садитесь. – Он был внешне полон радушия.
Только Шиза сообщила мне.
– Будь осторожен, это враг.
– Понял, детка, еще один, – мысленно ответил я. – Когда же они перемрут, в конце концов?
Это был риторический вопрос. Моим врагам счета нет и не будет. Даже, если я устраню десяток, их появиться два десятка. Но в ответ тоже доброжелательно улыбнулся.
– Задерживать Вас не буду, господин… – он сделал небольшую паузу, – граф, – произнес Мару голосом вполне доброжелательным, но с тонким подтекстом, который я почувствовал. Он не признает меня равным.
– Вот документы, читайте и приступайте, как можно скорее, к заданию. Дело Высшей государственной важности, – повысил он голос, показывая, какое значение он придает этому делу. А я, по его мнению, должен был проникнуться. Что я и сделал.
– Пренепременнейше, Ваше сиятельство, тут же приступлю.
– Вот и хорошо, мой друг, идите и помните, король ждет от вас верной службы.
В папке, переданной мне Мару, были четкие и подробные инструкции. Как добраться до ставки, к кому обратиться в Бродомире для найма отряда. Каким маршрутом следовать туда и обратно. Но первым пунктом было посещение казначейства.
Глядя в спину юноши, Мару тихо хмыкнул:
– Ну-ну, посмотрим, как ты с казначейскими справишься.
Но я его услышал и понял. Значит, там ждет засада.
Все, что есть в центральном банке страны, для простых смертных недоступно. И пусть, хоть сам король повелевает, казначейские будут делать по-своему. У тех, кто сидит на государственных деньгах и штампует золотые монеты, свои законы, свои начальники. Другие им не писаны. Это я понял сразу, как только оказался в казначействе. Точнее, рядом с ним. Меня даже не пустили вовнутрь этого отдельно стоявшего дворца. Стражник внимательно проверил документы, на получение денежных сумм и вызвал начальника караула. Дородный офицер мельком глянул на бумаги и лениво процедил.
– Приходите через неделю, запишитесь на прием, сейчас все заняты, – вернул требования и лениво пошел прочь.
Я, почесывая щеку, задумчиво посмотрел ему вслед. Как быть? Разнести здесь все к чертовой матери или быть более обходительным. Я понимал, что здесь правит божок денег и все на службе у золотого запаса преисполнены осознанием своей значимости. Уходить и жаловаться было бессмысленно, здесь царят устоявшиеся порядки. Я перевел взгляд на стража с алебардой.
– А скажи-ка мне, служивый, – обратился я к нему. – Сколько нужно дать золота и кому, чтобы попасть вовнутрь.
Страж королевского золотого запаса вытаращился на меня и встопорщил усы. Хотел возмущенно что-то проговорить, но я быстро сунул ему в руки увесистый мешочек. Ощутив его вес, он как-то быстро успокоился и моментально убрал кошель под кирасу.
– Золото, серебро? – Деловито спросил он.
– Обижаешь, – ответил я, – золото, конечно.
– Значит так, Вашбродь, слушайте внимательно. Пятьдесят золотых начкару (начальнику караула) и он Вас сведет, с кем надо. Значиться, дальше, тому, с кем он сведет, сто золотых уже. Он отведет Вас к дежурному писарю. Тот сам назначит «скока». И ежели дадите, то все будет у Вас в порядке. Вот есть же понимающие господа, – он уважительно посмотрел на меня. – А то «ходют», тут понимаешь, требуют. Я сейчас позову старшого. А Вы уж не подведите меня.
– Ни в коем случае, служба, – улыбнулся я, приободряя стража. – Зови начкара.
Снова вышел тот же старший и повел меня в караулку. Получил сотню золотых и стал инструктировать.
– Я Вас, тан, отведу к младшему писарю, ему дадите двести золотых. Он отведет вас к дежурному писарю, тот попросит пять процентов от полученной суммы, и все для вас сделает. Вас устроит такой расклад? – он испытующе посмотрел на меня.
Вот он, капитализм во всей своей красе. У чиновника задача сидеть и не давать, отжимая себе долю. Зато, если ты поделишься с ним кровно нажитым, нет такого закона, который бы он не смог обойти. Он, как червь в яблоке, прогрызает ходы в обход твердой сердцевины и жрет, жрет и даже не давиться.
– Да вы поймите, – начкар принял мое молчание за сомнение. – Обычным путем Вы будете ходить сюда трик или больше. Надумаете жаловаться, так начальство найдет тысячу отговорок. То бумаги оформлены не совсем верно, то подпись не разборчива, то нужен еще один экземпляр требования или же, например, вот у вас печать смазана, уже непорядок. А писарь должен будет поделиться с инспектором, который подпишет выдачу. У Вас, тан, он не возьмет, а у своего всенепременнейше. А инспектор должен отдать часть доли главному инспектору…
– Да, все я понял, любезный, я согласен, – остановил я его объяснения. – Все жить хотят, и хотят жить лучше.
– Вот, правильно заметили, тан, – успокоился он. Поднялся и предложил, – идемте, я Вас отведу в малую приемную.