Вендетта-Кровь за кровь]
Братья Фрэнк и Джино были похожи на Сальваторе: та же мощь и грубый характер, но лишенный хитрости. У Фрэнка, среднего брата, через все лицо, захватывая угол рта, шел бледный шрам от ножа. Джино, младший из них, был единственным, кто отдавал дань элегантной одежде. Он всегда носил в петлице цветок, от него пахло дорогостоящей мужской парфюмерией. Фрэнк – презирал даже галстуки, а Сальваторе просто не знал, что это такое.
Марчело, кузен, был выше, тоньше и темнее, чем братья, с чем-то змеиным во взгляде.
Руссо не спрашивал Сальваторе о его праве говорить за трех остальных. Они составляли очень тесный клан. В пяти кварталах отсюда находилось местечко, известное как Угол Фиоре: два смежных здания, целиком занятых Фиоре и их домочадцами. Там и их штаб-квартира «Компания вторичного сырья Братьев Фиоре». Никто не оспаривал права Сальваторе руководить кланом.
Взгляд Руссо вернулся к нему.
– Этим дело может не кончиться. Останутся Галлахеры. Они заменят Линча. А это тоже не сахар.
– Верно, но, может быть, они будут поблагоразумнее. Не такими жадными. Может быть, мы с ними сумеем сработаться и будем делать свои дела, не мешая друг другу.
– Может быть, – сказал Руссо без всякой интонации. – Не попробуешь – не узнаешь.
– А может быть, – осторожно продолжал Сальваторе, – самое время Фондетте успокоиться и куда-нибудь исчезнуть. В том смысле, что пора ему менять кровь на грейпфрутовый сок, и это будет для него самое правильное!
Его маленькие глазки еще больше уменьшились в ожидании реакции Руссо.
Тот не отреагировал, а только спокойно спросил:
– Такой ты видишь выход?
Сал Фиоре кивнул.
– Я с тобой откровенен. Если сказанное между нами пойдет дальше, придется заняться тобой.
Угроза не изменила осторожного выражения Руссо.
– Могила.
Маленькие глазки Сала заблестели от удовольствия.
– Отлично! – он наклонился в сторону Руссо, и голос его стал мягче.
– Вот как мы это все представляем: Фондетта не в состоянии принести нам что-либо хорошее. Если он будет продолжать отдавать такие куски, то Линч приберет себе весь город за пару месяцев. А мы останемся на бобах. Согласен?
– Пожалуй, – спокойно согласился Руссо.
Сальваторе бросил на него пронзительный взгляд.
– Мне думается, что единственное полезное для нас достижение Фондетты – это Дойл. В этом проблема. Без помощи Дойла у нас связаны руки.
– Да, это проблема, – согласился Руссо. – Но, может быть, что-то можно придумать?
Тяжелое лицо Сальваторе расплылось в улыбке.
– У меня есть хороший кусок для тебя.
Двое остальных Фиоре молчали, разглядывая Руссо. Тот бросил окурок в грязь, раздавил его носком ботинка и встал.
– В настоящее время я все еще разыскиваю Паоло. Если услышите о нем, дайте мне знать.
– Конечно. Я думаю, мы поняли друг друга.
– Думаю, да, – сказал Руссо. Он махнул на прощание рукой и прогулочным шагом пошел со свалки.
* * *Трехэтажный дом, в котором жил Руссо, был его собственностью. На первом этаже располагался магазин подержанных вещей, в котором заправлял его кузен Джек Волпе. На втором этаже находилась забегаловка, попасть в которую можно было с заднего переулка по черной лестнице. Забегаловкой заправляла сожительница Руссо, которая занимала вместе с ним верхний этаж.
Этот дом и черный «понтиак», на котором он вернулся сюда за два часа до рассвета, были единственными вещами, законно принадлежащими Руссо. Все остальное, включая и его влияние в городе, пришли к нему благодаря связям с Фондеттой. Он знал, что без Фондетты он был бы никто.
На это были свои причины. До недавнего времени он мог в случае чего рассчитывать только на двух сицилийцев: Джека Волпе и Лоя Алегра, работавшего в его забегаловке барменом. Это означало, что Руссо не мог бы удержаться в соперничестве с кланом Фиоре, и без Фондетты за его спиной они, конечно, избавились бы от Руссо, как только он перестанет быть им нужен.
Но теперь в городе подросло новое поколение сицилийцев, достигших подходящего для работы возраста. А это меняло дело.
Руссо как раз и думал об этом, припарковывая машину и идя по переулку позади своего дома. Пока закусочная функционировала, двери в ней не закрывались. Он толкнул дверь и попал в полумрак забегаловки. Второй этаж у него был заставлен стульями и множеством столов.
В это позднее время клиентов было немного. Пожилой мужчина с молоденькой подружкой, нализавшиеся допьяна, в одной комнате, две парочки, приканчивающие по последнему коктейлю, в другой.
Руссо прошел в самую большую комнату, почти полностью занятую полукруглым баром. Там единственным клиентом остался Джек Волпе. Как всегда изящный, с холодным взглядом, прислонясь к бару и потягивая пиво. Лой Алегра, мускулистый и лысый стоял за стойкой и прибирал там перед закрытием. Странная напряженность овладела ими, когда вошел Руссо.
– Где Тори? – спросил он.
Алегра пальцем ткнул вверх.
– Там. У тебя в комнате.
– А в постели Паоло Регалбуто, – мягко добавил Волпе.
Руссо напрягся, затем без слов повернулся и вышел из забегаловки.
Слева от входа была запертая дверь. Руссо открыл ее и по лестнице поднялся в кухню своей квартиры. В столовой и хорошо обставленной гостиной было пусто. Через ванную Руссо прошел в спальню.
Посреди широкой кровати без сознания лежал Паоло, его большое обнаженное тело прикрывали простыни и одеяло. Голова утонула в мягкой подушке, лицо было очень бледным, но дыхание глубоким и ровным.
Любовница Руссо сидела в легком кресле, курила сигарету в мундштуке из черного дерева и с задумчивым выражение; смотрела на спящего мужчину. На ней была свободная пижама из темного шелка, голые ноги она положила на кровать. Она повернула голову и сказала:
– Тихо, дружок. Смотри, кто у нас.
У Виктории Хельстрем был низкий гортанный голос. Она была маленькая, худенькая, но в бедрах и груди у нее было все, что требуется женщине. И еще у нее было очень женственное лицо. Лицо в общем-то простое, но с умными темными глазами и чувственным изогнутым ротиком. Она была на четыре года старше Руссо, но он никогда не стремился к молоденьким.
– Как он сюда попал? – тихо спросил он.
– Шептать не обязательно. Он все время без сознания. Доктор Мозер, прежде чем выковырять из него пулю, сделал ему несколько уколов. Я нашла его на черной лестнице, вокруг все было залито кровью. Волпе и Алегра принесли его сюда.
– Они сказали тебе, кто это?
Она кивнула.
– Парень, потерявший жену и детей.
– Угу.
Тори снова взглянула на крупного молодого мужчину в постели. Глаза ее на миг затуманились. В шестнадцать лет она сделала подпольный аборт и лишилась возможности когда-либо стать матерью. Но инстинкт материнства остался.
– И Фондетта хочет, чтобы ты убил его? – медленно сказала она.
– Ты попала в точку!
Она подняла голову, изучающе глядя на него.
– А я послала за доктором, чтобы сохранить ему жизнь. Мне кажется, что твои желания не совсем совпадают с желаниями Фондетты. Забавная мысль, а. Дом? Или я ошибаюсь?
– Права, как обычно, – проворчал он.
Долгие минуты он рассматривал мужчину на кровати, думая о разговоре с братьями Фиоре. И о Паоло Регалбуто как о настоящем вожаке молодого поколения с сицилийской кровью, о котором он размышлял по дороге сюда.
– Мне нужно выпить, – сказал он и вышел в гостиную. Когда Тори вошла, он доставал из бара бутылку и стакан.
– Я бы тоже выпила. Предполагаю, что я не рождена сиделкой. Я потрясена. Бедный мальчик – ему разрушили всю жизнь.
Руссо достал второй стакан и наполнил оба до краев.
– Этот бедный мальчик жесток, как кузнечный молот. С ним будет все в порядке. Я позабочусь о нем. Да, но где, черт возьми, мы будем спать?
Она усмехнулась и показала на два диванчика в гостиной.
– Мы можем сложить все подушки на ковер, если ты помнишь былое. Не так уж давно мы занимались этим делом на полу.