Неприкаянные души (ЛП)

Она поморщилась, чувствуя смущение и обиду:
– Я совершенно здорова.
– И я тоже. В чем дело?
– Из-за этого я чувствую себя дешевкой.
– Не понимаю почему. Они ведь не только от болезней. Сейчас я не лучший кандидат на отцовство. А как ты раньше предохранялась?
– Похоже, мне просто повезло, да и было это всего те два раза, – призналась Аида.
– Да уж, если твои любовники оказались настолько неумелыми, что не доставили тебе наслаждения, чего удивляться, что они и о предохранении не позаботились.
Аида никогда об этом не думала, но теперь чувствовала благодарность и смущение. Она попыталась было выдать в ответ что-нибудь остроумное, но поняла, что слишком измотана для словесных баталий.
– Давай будем решать проблемы поочередно? – Уинтер отодвинул коробочку и обувь медиума подальше, начал вытирать полотенцем ее волосы и поддразнил: – Ты похожа на бездомную бродяжку.
– Я себя такой и чувствую, – с облегчением сменила тему Аида.
Бутлегер бросил мокрое полотенце на плиточный пол, взял другое и посмотрел на нее:
– Я знаю, что тебе это не понравится, но другого выхода нет, так что вот план действий: я сниму с тебя мокрую одежду и увижу шрамы на бедрах.
Аида зажмурилась и тихонько застонала.
Уинтер убрал теплыми пальцами мокрую челку и нежно поцеловал бедняжку в лоб.
– Я пугаю детей на улице, – сказал он, берясь за край ее полосатой блузки. – Даже будь ты в синяках и сильно изуродована, я и глазом не моргну.
Она подняла руки, чтобы Уинтер снял блузку через голову, и промямлила:
– Все не так уж плохо.
– Твоя кожа позеленела и гниет? – поддразнил Уинтер, расстегивая ее лифчик.
– Нет.
– Тебя словно переехало газонокосилкой?
– Нет.
Уинтер постоял, глядя, как прохладный воздух касается обнаженной груди. Полотенце спереди на его бедрах приподнялось, временно отвлекая Аиду от того, что он расстегивал и снимал юбку. Когда Уинтер принялся стягивать с гостьи чулки, оставляя лишь шелковые отделанные кружевом шортики, она снова запаниковала и уставилась на стену.
– Аида, посмотри на меня, – приказал Уинтер, выпрямляясь.
В ярком свете ванной, его здоровый зрачок сузился до черной точки, составляя разительный контраст с расширенным зрачком другого глаза. Уинтер поцеловал Аиду между бровями, медленно гладя руки вверх-вниз.
– Это всего лишь я.
– Знаю, – ответила она, расслабляясь под ласковыми прикосновениями. – От этого еще хуже.
– Почему?
– Потому что… – Стоило ему коснуться ее талии, как все связные мысли вылетели из головы. Но не успела Аида возразить, как бутлегер поддел резинку шортиков и стянул их до колен.
– Я их почти не чувствую. – Через мгновение шелковое белье скользнуло вниз по ногам, и Аиде пришлось выдержать пристальный взгляд Уинтера. Участки загрубелой неровной кожи, каждый размером с ладонь, начинались с нижней части бедер, доходя примерно до середины. Веснушки кое-где скрывали шрамы, а местами подчеркивали их.
– Ты об этом беспокоилась? – спросил Уинтер, проводя кончиками пальцев по отметинам. – Как давно они у тебя?
Аида тяжело вздохнула:
– С тех пор, как начала работать в ночных клубах. За последний год они загрубели. И я знаю, что ты их видишь, поэтому не утверждай обратного.
– Да, я их вижу, – нежно ответил Уинтер.
– Я пыталась делать надрез в других местах, но на сцене проще всего скрыть происходящее, если колоть в бедро.
Уинтер посмотрел на другую ногу и провел костяшками пальцев по свежей отметине.
– Здесь покраснение.
– Этот я сделала два дня назад во время последнего представления. Я стараюсь не ранить одну и ту же ногу два сеанса подряд.
– Вполне разумно. – Уинтер погладил шрамы, изгиб бедер и ребра. Затем обхватил ее груди, застав врасплох. – Теперь мы покончили с этой ерундой?
– Да, – ответила Аида, чувствуя, будто взяла небольшой барьер или получила проходной балл на экзамене. А когда Уинтер принялся большими пальцами описывать круги вокруг сосков, она прерывисто задышала и вовсе забыла о шрамах.
– Хорошо. – К ее животу прижался скрытый полотенцем твердый член. – Видишь, что ты со мной делаешь? – страстно прошептал бутлегер ей в волосы. – Звук твоего голоса меня возбуждает. Твоя улыбка… твой смех. Чудесный запах. Боже, Аида, ты превращаешь меня в болтливого идиота.
– Уинтер.
Аида прижалась лбом к влажным волоскам на его груди. Он всегда был таким теплым.
– Я хочу тебя, кошечка, каждую клеточку вместе со шрамами и всем остальным. Я желаю тебя всю.
Его слова придали ей смелости. Похоже, стащить с Уинтера полотенце не составит труда. Аида потянула за уголок.
  
Глава 20
 
Аида не сводила глаз с возбужденного члена Уинтера и ничего не могла с собой поделать. Орган был длинным и потрясающе толстым, гордо выступая из зарослей черных волосков. Кончик чуть изгибался вверх, как стебель растения, тянущегося к солнечному свету.
Уинтер коснулся костяшками пальцев живота Аиды, небрежно взяв член в руку. Одним движением оттянул крайнюю плоть, обнажил крупную блестящую головку и спросил полушутя-полусерьезно:
– Что думаешь?
Будто уже знал ответ, но хотел услышать его от нее.
«Что думаю? Что он больше и привлекательнее всего виденного мною прежде!» Возможно, тот безумный порнографический рисунок на непристойной открытке вовсе не преувеличение.
Еще раз погладив себя, Уинтер прижал член к бедру Аиды и потерся о шрамы. Нет, он не пытался ее оскорбить – просто разговаривал с ней на первобытном языке, который, к своему удивлению, она не только понимала, но и отзывалась на него всей душой.
И тоже хотела говорить с ним на этом языке.
Уинтер позволил Аиде обхватить член рукой. Плоть оказалась изумительно горячей и гладкой, словно обтянутый бархатом стальной стержень. Аида даже не могла свести пальцы вокруг этой махины.
Затем провела ладонью по всей длине, и Уинтер содрогнулся, притянул любовницу за затылок и страстно поцеловал. Его язык так же заполнил ее рот наверху, как член – руку внизу. Аида ощущала непонятную радость и желание доставить партнеру такое же наслаждение, которое сама испытала прошлой ночью. Уинтер издавал низкие голодные звуки, а Аида ласкала его со все большей уверенностью. Как вдруг он отпрянул и хрипло простонал:
– Придется прекратить, я слишком долго ждал, чтобы овладеть тобой.
Аиду охватило радостное волнение.
Уинтер прихватил круглую баночку с туалетного столика и повел гостью в постель.
В нескольких метрах от них дождь стучал по балкону, прохладный ветер нес в номер городские запахи – цемента, ржавчины и кирпича. Бутлегер бросил баночку на вышитое стеганое покрывало, обнял Аиду и, целуя в губы и шею, улегся с ней на кровать.
Удовольствие накатывало волнами, омывая тело. Любовники прильнули друг к другу: ее груди прижались к завитушкам на его груди, твердый член – к ее животу, а ноги переплелись. Даже такое простое действие доставляло радость, и Аида исследовала тело Уинтера, касаясь его безо всякого смущения.
Как приятно.
Такие крепкие мышцы. Не только на груди и руках, но и на спине. Аида ничего подобного ни у кого не видела. Она нащупала ямочки над ягодицами, коснуться которых не раз мечтала с тех пор, как заметила их тогда, в комнате у Велмы. Стоило нажать на них, обведя по контуру, как Уинтер широко открыл рот у щеки Аиды…
И укусил ее. Не до крови, но и не особо осторожно.
Необычное поведение Уинтера застало врасплох. По коже от желания забегали мурашки. Когда он лизнул укушенное место, Аида прижалась к нему бедрами, не совладав с собой. Он не остался в долгу и стал тереться плотью о треугольник волос между ее ног.
– Ты уже влажная? – спросил Уинтер, едва касаясь губами щеки.
– Да.
Аида раздвинула ноги, и Уинтер погладил завитки, сжимая холмик ладонью. Она вскрикнула и дернулась под его рукой.
– Это все для меня? Ты просто сокровище, – прошептал он, целуя в ушко и лаская.