Враг

Белик, старательно зарабатывая благосклонность главной женщины в караване, не погнушался собственноручно притащить с реки целых три ведра воды, умудрившись при этом пересечься со смущенно опускающей глаза Илимой и молоденькой служанкой. Обеих одарил белозубой улыбкой, за что был вознагражден робкими взглядами, завистливыми подначками и… крепким подзатыльником от дядюшки. Однако пренебрежительным отношением ничуть не озаботился, на беззлобный хохот караванщиков не обратил внимания, а от тяжелой руки наставника ловко увернулся. После чего с гордым видом донес полное до краев ведро, которое даже в такой критической ситуации сумел не расплескать. С преувеличенным почтением встал возле донны Арвы и с победным видом обернулся, явно собираясь показать гнусным насмешникам язык. Но именно в этот момент наткнулся на три молчаливые фигуры в серых плащах, всю дорогу державшихся в стороне, и застыл, как изваяние.
Странная троица расположилась на отшибе и впервые за утро скинула капюшоны. На солнце блеснули золотом поразительно длинные шелковистые волосы двоих путников, заплетенные в причудливые косы. У третьего волосы были угольно-черными, небрежно забранными в обычный конский хвост. Под жарким солнцем на мгновение промелькнули неестественно правильные лица, кончики длинных ушей, пронзительные зеленые глаза, свойственные всем перворожденным…
Девушки вздрогнули и поспешно опустили глаза. Караванщики, не сговариваясь, притихли. А эльфы (двое светлых и темный) продолжали вести себя так, будто, кроме них, в этом мире не существовало никого и ничего. Они подчеркнуто бесстрастно запалили собственный костер, тем самым еще больше увеличив дистанцию между собой и смертными, деловито навесили скромных размеров котелок с изумительной гравировкой на боках и, нимало не смущаясь чужих взглядов, принялись за трапезу. Но при этом даже жевать умудрялись так потрясающе красиво, что просто дух захватывало.
При виде эльфов Белик словно окаменел. Его пальцы сами собой разжались, ведро с грохотом упало, мерзко лязгнув железной ручкой и заставив присутствующих обернуться. А потом пацан внезапно побледнел и очень тихо спросил:
— Дядько, какого Торка здесь делают ушастые?
Эльфы мгновенно прекратили жевать. Но Белик будто не заметил промелькнувшего на лицах караванщиков испуга. На обоих светлых тоже едва взглянул, зато в красивое лицо темного буквально впился взглядом. И горела в этом взгляде такая ненависть, что даже Гаррон, не ожидавший в мальчишке столь внезапной перемены, вмешался далеко не сразу.
В наступившей тишине Таррэн откинул со лба длинную прядь и медленно поднялся, не сводя пронзительного взгляда с дерзкого человечка. Подобное отношение его не удивило: мало кто испытывал к его народу хотя бы слабую приязнь. Он привык. Но чтобы открыто это демонстрировать… Нет, пожалуй, таких самоубийц на его памяти еще не было.
— Что ты сказал?
Белик холодно улыбнулся:
— Какие-то проблемы со слухом?
Эльф нахмурился, а за его спиной бесшумно поднялись оба светлых собрата: сопляк явно нарывался. Прилюдно назвать их ушастыми… хуже было только срубить священные ясени в эльфийской роще. Вот только мальчишка не желал слушать голоса разума — так и стоял, растягивая губы в нагловатой улыбке и ждал ответной реакции со странным предвкушением, нетерпением и какой-то злой радостью.
— Чего встали? Особое приглашение нужно? Так я повторю…
— Белик! Не смей! — свирепо рявкнул Дядько, появившись из-за ближайшей повозки и одним огромным прыжком оказавшись между настороженно застывшим племянником и бессмертными. — Я кому сказал!
Юноша не ответил: неотрывно смотрел на темного будто на кровного врага, вырезавшего всю его семью. Вот только дышал при этом очень ровно, размеренно, как-то чересчур спокойно. И страха на его лице тоже не было.
— Белик!
Мальчишка поморщился от рева опекуна и, не отводя от Таррэна горящего взора, спокойно спросил:
— Дядько, кажется, ты забыл упомянуть кое о чем. Почему здесь оказался темный? Ты что, не мог выбрать другой караван?
— Пре-кра-ти! — раздельно процедил седовласый, заслонив собой эльфов и требовательно взглянув на пацана. — Так вышло: про темного я не знал. Но нам идти вместе до самого Бекровеля, поэтому перестань его провоцировать. Мне не нужны лишние трупы.
— Не волнуйся: труп будет всего один.
— Бели-и-ик… кажется, мы обо всем договорились? Перестань и немедленно извинись.
— Может, мне еще в задницу его поцеловать? — язвительно поинтересовался юноша, а затем отвернулся, заставив людей тихо охнуть и испуганно округлить глаза, темного — нахмуриться еще больше, а светлых — шагнуть вперед. — Ты о чем думал, когда нанимался?! Что я не узнаю?! Или что мы мирно уживемся?!
— Да я сам только узнал! Герр Хатор лишь сейчас сказал… Проклятье, мне только этого не хватало для полного счастья! — Дядько зло выдохнул, вовремя подметив любопытную морду Карраша, протискивающегося поближе к хозяину, а потом вдруг ухватил племянника за локоть, с силой сжал, вызвав новую гримасу, и властно потащил прочь.
Подальше от проклятых эльфов, спешно поднимающихся караванщиков и вообще — подальше. Пока тут не случилось двойное смертоубийство — больно уж подозрительно исказились лица бессмертных.
По пути седовласый обеспокоенно покосился на темного. Кажется, положение не совсем безнадежное? И убивать сопливого провокатора никто не планирует? Дядько едва заметно кивнул, выражая признательность эльфу за мудрость и понимание, получил в ответ мрачный, но отнюдь не ненавидящий взгляд, облегченно перевел дух, а затем пинками погнал упирающегося сорванца вон, пока необъяснимое терпение эльфа не подошло к концу.
Белик раздраженно дернул плечами, когда опекун прорычал что-то грозное ему на ухо, но наконец подчинился и позволил себя увести.
Таррэн проводил обоих странным взглядом.
— Я его убью, — спокойно сказал один из светлых.
— Брось, Элиар, — поморщился второй. — Это всего лишь мальчишка. Если убивать каждого смертного, открывшего рот, в мире останемся только мы и тупые карлики. А иметь с ними дело еще труднее, чем с людьми.
— Он не к тебе набивался в противники, — задумчиво согласился темный. — К тому же мне кажется — это и есть те двое, кто нам нужен.
— Кто?! Сопляк?! — фыркнул Элиар.
— Нет, второй.
— Уверен? — скептически приподнял брови второй светлый. — Не староват ли он для Стража?
— Я видел этот шнурок в Аккмале. Это каменная ящерица, такое плетение крайне сложно с чем-то перепутать. Поверь, этот тот самый, что показывал мне Мирдаис. Да и пароль купцу был назван правильно.
— Что за пароль? — мгновенно насторожился Элиар.
— Тот, что открыл мне правитель Интариса. Седой, когда пришел, произнес его верно. И я бы не хотел осложнять отношения со Стражами.
— Кажется, ты слишком долго живешь среди смертных! Скоро друзьями называть начнешь, а то и… Впрочем, дело твое. Идем, Танарис, я голоден.
Таррэн покосился на раздраженного собрата, но промолчал. Только продолжал настороженно прислушиваться к притихшему лесу, стараясь уловить далекие голоса. И молча гадал про себя: кто из его высокомерных родичей и чем успел обидеть человеческого мальчишку, который едва голову не потерял от ярости? Чью сторону приняли бы почти три десятка воинов, с таким напряжением ожидающих окончания ссоры, если бы дело дошло до кровопролития? Как принять грядущие извинения Стража, не потеряв при этом собственного лица? Каким образом удержать светлых от желания поквитаться с пацаном за это оскорбительное «ушастые»? И… к’саш! почему в желтых глазах застывшего неподалеку гаррканца светится нешуточная неприязнь? Весьма отчетливая и какая-то… осмысленная?
  
ГЛАВА 3
 
Ко всеобщему облегчению, надолго Белика не хватило: угрюмо промолчав пару часов, поизображав из себя оскорбленную невинность и поскрипев зубами от ярости, в конце концов он перестал плестись в хвосте колонны и глотать поднятую телегами пыль. Сперва подтянулся поближе, сердито отряхиваясь и пытаясь вытряхнуть из пышных волос въевшуюся грязь. Потом попытался ехать отдельно. Но вскоре плюнул на это безнадежное дело, ловко проскользнул мимо бдительного дядьки и змеей пролез в узкую щель между Гарроном и бортом одной из отчаянно скрипящих повозок.