Кровавое зарево войны! (СИ)

- Я уколов не боюсь, если надо уколюсь!
Это развеселило девушку. Вновь накатила пьяная волна, и Виола решительно сорвала лифчик.
Мамочка крикнула ей:
- Подойди к клиентам и собери купюры!
Кажется, легко сказать и сделать, но когда Виола подлетела к ним, её начали беззастенчиво
лапать.
Девушка залилась краской и снова попятилась. Пьяный угар еще не был настолько силен, чтобы
преодолеть застенчивость. Виола остановилась. Ей в трусы сунули доллары. Подросток схватил
за грудь, покрутил сосок.
Девушка не выдержала и дала ему пощечину. Тот взревел и сжал кулаки. А девчонка опять
бросилась бежать со сцены.
Мамочка свирепо рыкнула:
- Ну, чертовка. Хватит для первого раза, но в полночь тебя выставят на аукцион.
У Виолы от алкоголя и волнения и помутилось сознание и она села на пол.
В голове пронесся какой-то мутный сон.
Вот она теперь бежит по сугробам...
Большая, закрытая бронированными пластинами грудь, мощные, едва прикрытые коротенькой юбочкой, бедра. Ноги, руки, живот и атлетические плечи обнажены, пышные, длинные волосы двух цветов, золотистого и серебристого, развеваются по ветру. Кажется, реет от этого двойное победное знамя, что ведет в атаку целую армию. А ветер, почти зимний, пронзающее холодный. Лезвия из льда, хотя уже всходит яркое, мартовское солнце.
Но еще лежат глубокие сугробы, и по ним воительница шагает своим крепкими, но очень изящными ногами. Прикосновения белого снега к голым, полированным, как крышка ракушки подошвам, скорее приятно, бодрит и настраивает на бой.
Такой энергии и силы в себе Виола не ощущала, даже пребывая в прежнем спортивном теле. Тут что-то особенное. В частности, женская кожа прочная и, вместе с тем, куда чувствительнее мужской, чье завидное здоровье позволяет легко выдерживать суровость российского климата. С куда более холодными, чем сейчас, зимами позднего феодализма.
А по правую руку от нее шагает, точнее, мчится такая же представительная, как она, красавица-богатырь. Вот ветер подул сильнее, и развевающие огненно-красные волосы напарницы напоминают боевое знамя. Когда два флага реют одновременно и рвутся впереди, то это на любого произведет неотразимое впечатление. В руках у воительницы, что-то вроде автомата, но с тремя стволами и, какой-то уже круто навороченный с аккумуляторами, или чем-то вроде них. Потрясающе эффектно!
И у него, или у неё, попробуй, разберись, что первичнее дух, или тело, похожее оружие. И как ощущает полковник-попаданец, профессор, доктор технических наук и воительница в одном лице, очень даже мощное. Хотя и непонятное.
Девчонки бегут по редколесью, деревья вокруг их преимущественно хвойные, характерные для умерено-континентального климата. Обычный фоновый шум, птиц, тетерева, а где то лисиц.
Но слух воительниц невероятно обострился. И где-то очень далеко, за десятки километров от них, начинается отдаленная пристрелка. Причем классная, красавица различает, что это отнюдь не грохот современных орудий, а что-то куда более древнее, можно сказать почти средневековое.
От крепких оплеух Виола пришла в себя. Её усаживают девчата в кресло.
Мамочка сердито произносит:
- Ну, коса безрогая, как ты себя ведешь. Хочешь отведать резинового шланга по пяткам?
Девушка еле слышно прошептала:
- Они меня лапали!
Соловьева презрительно ухмыльнулась:
- И будут лапать! Это у тебя работа такая!
Виола взмолилась:
- А не можете ли вы мне поручить, что-то другое?
Мамочка строго отрезала:
- За другое, столько не платят! И если ты не хочешь испытать физическую боль, то должна меня
слушаться.
Девушка предпочла промолчать. А госпожа Соловьева продолжила:
- Тебя сейчас поведут в специальный зал на продажу. Твоя девственность - это большая
ценность, и кто заплатит большую сумму, тот получит красавицу до утра!
Виола тихо всхлипнула и робко спросила:
- А что я должна делать?
Соловьева честно сказала:
- Все, что потребует от тебя клиент! Любой секс, анальный, оральный по его желанию. Можно и
садо-мазохизм, только без увечий и повреждений кожи. Ты будешь его куклой. Маленькая часть
суммы от продажи пойдет и тебе. Поняла?
Девушка опять залилась краской и простонала:
- Я, наверное, так не смогу!
Мамочка безжалостным тоном произнесла:
- Ты в рабстве мафии. Не будешь ублажать мужчин... Сначала пытки, затем, казнь... Подумай о
своих родителях. Тебе, может, кажется, секс чем-то ужасным. Но ничего страшно в нем нет.
Наоборот, это очень приятно, тебе со временем это понравится!
Виола закрыла глаза и тихо рыдала. Девушки-прислужницы стали вытирать ей слезы.
Соловьева приказала:
- Пускай будет в купальнике, и накиньте на нее покрывала. Будем обнажать красавицу
постепенно. Пока не соберем богатый урожай.
Девушка смущенно промямлила:
- Вы меня полностью разденете перед мужчинами?
Мамочка участливо кивнула:
- Конечно. Они должны видеть все твои прелести и недостатки, если они есть!
Виола тяжело вздохнула:
- Голой на торгу. Словно рабыня!
Соловьева сочувственно произнесла:
- Это только поначалу трудно! А потом находишь в этом удовольствие. Главное, моли Бога, чтобы сумма, вырученная за тебя, была крупной!
Одна из девушек заметила:
- Сегодня не самый удачный день. Соберется на торги одна шпана и братки.
Мамочка, слегка поколебавшись, ответила:
- Можно было бы, и перенести аукцион на несколько дней. Но ведь эта девочка сойдет с
ума от ожидания. Так из-за милосердия к ней, решим проблему одним ударом.
Перед торгом, Виолу быстро вымыли под душем и растерли благовониями и маслами.
На ноги надели дорогие французские босоножки, а также более яркий купальник.
Также дали в руки щетку, и заставили вычистить с пастой зубы.
Теперь девушка была готова. Виоле вспомнился фильм про Анжелику. Опальную маркизу
тоже вывели на торг. И она очень не хотела. Виола подумала, а не заупрямиться ли и ей.
Но получать резиновым шлангом по пяткам не хотелось. Да и что толку. Большой силой
воли Виола не отличалась, и чувствовала, что все равно её сломают. Так какой смысл терпеть
лишние мучения? О Боге и грехе думать не хотелось. Лезли другие мысли, как бы ее, во
время секса, не вырвало. И при лишении девственности, не слишком ли много страданий?
Сама мысль о совокуплении бросала в дрожь. На этом фоне, обнажиться на аукционе рабынь,
не столь уж и страшно.
Часы пробили полночь, и Виолу повели. Время шло, как-то, словно смола дерева, медленно.
Возможно, так оно течет для узников перед эшафотом. В голове у Виолы замелькали цветные картинки, начиная от раннего детства, и кончая последними днями. Как все-таки было хорошо еще несколько часов назад. Мысль стать проституткой - до чего противна!
Но маленький чертик шепчет ей на ушко: ты красивая, ты заработаешь миллионы и увидишь настоящую жизнь! А грехи отмолятся! И не таких святыми делают!
Виоле вспомнилось, как Иисус простил блудницу, и на душе стало легче!
Укрытую с ног до головы покрывалами, девушку вывели на специальную, освещенную с четырех сторон прожекторами, площадку. По её бокам стали две стройные девушки в черных кожаных костюмах и алых перчатках. Зал был довольно большой, но полупустой. Курортный сезон на черноморском побережье еще не начался, да и в стране не лучшие времена. Значительную часть публики составляли любопытные мальчишки, которых охрана пропустила за небольшие подношения. Они горели желанием посмотреть, как будут раздевать красивую женщину.
Были тут также и братки, несколько человек в военной форме. Людей в деловых костюмах всего лишь трое. Еще дюжина типов в майках.
Явного ажиотажа вокруг торга по девственнице, нет. Тем более, деловые люди не слишком то верят, что на торги выставят настоящую целку. Мамочка, посмотрев в зал, погрустнела. Слишком рано повели красотку на торги. Надо было хотя бы в Интернете сначала дать рекламу. А так - получилось, что...