Восставшие миры

О флинтерах никто ничего точно не знает, кроме того факта, что каждый представитель этой цивилизации вооружен до зубов и мастерски владеет практически любым оружием, которое изобрело человечество на протяжении своей письменной истории. Они тихо сидят в своем маленьком мире, иногда поступая, по слухам, в наемники. Когда и где — не засвидетельствовано ни в одном документе. Торговцам запрещено приземляться на Флинте, все сделки заключаются на орбите. Флинтеры не имеют сношений с Землей и вообще не признают законной имперскую власть. По всем общепринятым стандартам нездоровое общество, которое, однако, оказалось жизнеспособным и на удивление неагрессивным.
Дойдя до хорошо освещенного торгового квартала, Брунин замедлил шаг. По улицам слонялось немного народу. Даже здесь, в Примусе, центре Империи, столице самого космополитического из внешних миров, люди рано ложатся спать. Известия о попытке убийства Метепа прогнали их с улиц еще раньше. Разумеется, за исключением безработных. Любые волнения их оживляют, а поскольку завтра им нечего делать, можно шляться по городу сколько угодно. Иногда из-за этого возникают проблемы. Довольно серьезные, связанные с насилием. Невезучего чужака, а то и своего могут побить, пырнуть виброножом, подстрелить из бластера ради нескольких марок или просто развеивая тоску серого повседневного существования.
В любой другой вечер Брунин чувствовал бы себя неуверенно без оружия, проходя мимо кучек скучающих безработных. Однако подозрение, что из темных углов за ним следит флинтер, пересиливало все прочие страхи. Впрочем, юнцы на него внимания не обращали. Он сам безработный, живет и греется за счет ссуд на оплату жилья и покупку одежды, питается по бесплатным талонам. Вид потрепанный — вполне можно сойти за одного из них. Добравшись в конце концов до переулка, где находилась его однокомнатная квартирка, он крепко запер за собой дверь, рухнул на плоский надувной матрас в углу и затрясся.
Он больше не невидимка. Игра в партизана, неуловимого террориста, который наносит удар в темноте, бежит, снова бьет и стреляет, радостно возбуждала. Можно было оставаться тенью, безымянным символом бунта. Можно было пойти в публичное заведение, где есть видео, и, смешавшись со зрителями, посмотреть репортаж о собственных последних террористических актах в полном голографическом великолепии.
Теперь со всем этим покончено. Кому-то известно, как его зовут, откуда он и что делает. То, что знает один человек, вполне могут узнать и другие.
Флинтеры! Ничего не понятно. Для чего флинтерам рушить Империю? Они никогда не вмешивались в межпланетные дела. Им глубоко плевать, даже если б Земля вместе со всем освоенным космосом провалилась в галактическое ядро. Зачем теперь сюда явились?
А тот самый светловолосый мужчина… не с Флинта. Акцент почти узнаваемый, вот-вот вспомнится. Ну ладно. Не это сейчас волновало Брунина. Самая нехорошая деталь недавней сцены в Имперском парке заключается в том, что, похоже, светловолосый мужчина командует флинтерами. А флинтерам никто не указ. Они категорически не признают никакого намека на власть, едва помня о существовании прочего человечества… пожалуй, за исключением обитателей планеты Толива…
Толива! Брунин сел. Вот какой акцент у светловолосого мужчины — толивианский! Вот что связывает его с флинтерами. На память пришли школьные уроки истории внешних миров, умножая ассоциации.
Все началось с успр — непоколебимо индивидуалистической анархо-капиталистической философии, которая родилась на Земле еще до образования союза Востока и Запада. Ее приверженцы начали уходить из перенаселенного коллективистского мира, образуя крошечные замкнутые анклавы, стараясь отгородиться от окружающего глухой стеной. Невыполнимая задача. Вездесущее мировое правительство просачивалось в каждую щелку в их обороне, почти уничтожив движение.
Его спасла программа межзвездной колонизации. Любая достаточно крупная группа перспективных колонистов, отвечавшая установленным требованиям относительно среднего возраста и рудиментарных трудовых навыков, получала разрешение на свободное безвозвратное переселение на любую планету земного класса. Ей давали понять, что дальнейших контактов с Землей не будет и колония, попав в трудное положение, помощи не получит. Выплывай или тони — вот такое предложение. Земля без того по уши занята управлением собственным жутко умножившимся населением, колониями Солнечной системы и своими официальными звездными колониями. Она не имеет ни средств, ни возможностей взять на себя роль охранника только что образованных поселений.
Отклик оказался ошеломляющим. Приверженцы каждой утопической философии на Земле принялись отправлять на звезды делегации для строительства идеального общества. Отколовшиеся колонии, как их начали называть, множились во всех направлениях. Где бы разведывательная экспедиция ни обнаружила планету земного класса, там вскоре высаживалась отколовшаяся команда. Трагично, но вполне предсказуемо, что многим не удалось пережить полного оборота планеты. Впрочем, немалый процент удержался и выжил, превращая человечество в межпланетную расу в самом истинном смысле этого слова.
Программа служила двум целям. Во-первых, разнообразным философским теориям предоставлялась возможность проверить себя на деле. Если их создатели считают, будто они спасут человечество, пусть попробуют создать колонию в отколовшемся мире и посмотрят, что выйдет. Вторая цель непосредственно обеспечивала интересы нового единого земного государства — отправляя диссидентов на звезды, Земля выигрывала какое-то время на глобальную консолидацию. План работал прекрасно. Смутьяны получали непреодолимо заманчивое предложение, Земля вновь превращалась в теплое гнездышко для бесчисленной бюрократии. Решение необычайно легкое, на редкость эффективное… хотя Земле в будущем предстояло очень дорого за него заплатить.
К началу осуществления программы отколовшихся колоний успристы разделились на две отдельные, но абсолютно дружелюбные фракции. Каждая самостоятельно подала заявку на статус колонии, и обе были удовлетворены. Первая группа из рационалистов и чистых интеллектуалов вела себя тихо, замкнувшись на планете, которую они назвали Толивой. Вторая высадилась на суровую каменистую планету под названием Флинт. Ее составляли главным образом выходцы из Восточного Союза, которым как-то удалось привнести в успр пережитки древних азиатских культур. Каждый приверженец этой веры сам по себе представлял настоящую армию.
Обе эти отколовшиеся колонии, как и многие прочие, в первое столетие существования сталкивались с тяжелыми проблемами и одерживали победы; обе выжили, сохраняя в неприкосновенности свои версии философии успр. Именно эта самая философия позволила обеим планетам стоять в стороне, когда остальные отколовшиеся колонии принялись устанавливать связи с Землей, которая налаживала сеть торговых контактов с внешними мирами, а потом не участвовать в революции против экономической удавки, наброшенной на них той же самой Землей. Ни Толива, ни Флинт не присоединились к Империи внешних миров, игнорируя ее на протяжении двухсот лет.
А теперь, как прекрасно известно Дэну Брунину, обратили на нее внимание. Теперь Флинт и Толива изо всех сил стараются свергнуть Империю. Почему? Две планеты всегда поддерживали между собой культурные связи, чего не понимали и не разделяли другие отколовшиеся миры. Может быть, их сближает какая-то суть философии? Об успр Брунин не имел никакого понятия, не знал даже значения этого слова.
Или что-то еще? Похоже, у светловолосого незнакомца повсюду имеются соглядатаи. Может, ему известны какие-то тайные планы Метепа и Совета Пяти, чем и объясняется неожиданное появление на Троне толивианцев и флинтеров? Может быть, зреет что-то очень серьезное, раз они изменили многовековой политике невмешательства?
Брунин притушил свет, опрокинулся на спину на матрас. С Трона он улетать определенно не собирается. Ни за что — после таких трудов, потраченных на уничтожение Метепа. Впрочем, не собирается и случайно пасть жертвой какого-то дикарского флинтерского оружия.