Рождественский поцелуй (ЛП)

 Её губы приоткрылись. Да, она совсем забыла об этом. В страхе и рассеянности она забыла, что Породы чувствуют запах лжи.
 - Ты знал? - У нее перехватило дыхание, а счастье, казалось, затопит её. - Ты знал, что я вру?
 - Я знал, что ты старалась продержаться до того момента, как я верну свои силы. - Он вытер слезу на её щеке, - я знал, что ты спасала наши жизни, что это был единственный выход, малыш. Мне не было больно. Я никогда не думал иначе.
 Мог ли он любить кого-нибудь больше, чем её в этот момент, спрашивал себя Хоук. Чистая радость освещала её взгляд, сладкая теплота и безусловная любовь наполнили воздух вокруг них. Она была поистине той парой, какой он мог гордиться. Он знал: она всегда будет на его стороне.
 Обернувшись, он поднял её на руки и понес к кровати.
 - Мы ведь были где-то на середине нашего занятия, когда этот ублюдок потревожил нас, - заявил он, руки Джесс обхватили его шею, а губы изогнулись в заманчивой и любящей улыбке.
 - Мы не были на середине, - дерзко парировала она, - я считаю, мы только начали.
 Он не мог не засмеяться. Она всегда могла вызвать у него улыбку и заставить смеяться. Она всегда освещала его сердце, даже когда его член твердел.
 - Я люблю тебя, Джесс, - прорычал он, мужчина и животное говорили в нем, первобытная нужда и эмоции, из-за которых он не мог сдерживаться.
 - Я люблю тебя, Хоук Эстебан. Всем своим существом, я люблю тебя.
 Его губы незамедлительно накрыли её. Глубокие поцелуи были для них, как наркотик. Они боролись со своей одеждой, стягивая друг с друга, отбрасывая в сторону, обнажая плоть, поглаживая и лаская друг друга.
 Её руки блуждали по его спине, ногти оставляли следы на коже, она выгнула спину, призывая его небольшими стонами и выкриками, и он уже не мог остановиться.
 Он чуть было не потерял её. Так легко она могла быть отнятау него сегодня вечером. Как, черт возьми, он мог бы жить, если б когда-нибудь потерял свою Джесс? Не только свою пару, но и свою женщину, свою возлюбленную. Она была неотъемлемой частью его души, так что он никогда не хотел бы быть свободным от этого.
 Скользнув рукой по её изгибам, он достиг её спелой груди. Он обхватил холмик ладонью и приподнял его, проведя по соску большим пальцем, прежде чем опустить голову и попробовать его на вкус.
Взяв маленький тугой сосок в рот, он посасывал его так,будто умрет без её вкуса. Он на самом деле умирал до того, как вкусил её. Ледяной внутри, застрявший в одиночестве... Он не мог этого вынести. Весь год он воевал, пытаясь доказать её невиновность, боролся за её освобождение. И теперь она здесь, в его руках, прикасается к нему, выгибаясь, когда он касался её.
Он двинулся вниз по её телу, наслаждаясь каждым криком удовольствия, наконец, добравшись до жарких складок её киски. Изголодавшись по её вкусу, жару, он лизнул узкую расщелину, простонал прямо в её гладкую сущность и уничтожил её. С помощью губ, языка и маленьких сосущих поцелуев, он дразнил и мучил её шелковистую плоть. Пробовал её до тех пор, пока не осталось никаких сомнений в том, что он не может жить без неё. Затем обратил внимание на её клитор и посасывал его, ударяя языком по нему, пока она не взорвалась в удовольствии.
 И этого было недостаточно. Он никак не мог ею насытиться.
 Он развел её колени как можно шире, поднял колени, открывая своему взгляду всю её.
 Мягкая розовая плоть раскрылась, показывая плотный маленький вход, что он искал. Приставив головку члена к трепещущей киске, он двигал бедрами вперед, пока кончик не оказался крепко зажат внутри неё.
 Крошечные извержения пред семенной жидкости били струей от кончика его достоинства, наполняя её, ослабляя нежные, тонкие мышцы, позволяя ему взять её без боли. Жидкость увеличила её удовольствие, смешиваясь с её естественной смазкой, позволяя ему утонуть в ней.
Хоук смотрел, как взял её, слушал её возбужденные крики и знал, что долго не продержится. Его яйца были плотно прижаты к основанию члена, что было верным признаком того, что его освобождение наступит всего через несколько толчков.
Медленно толкаясь внутри неё, прокладывая себе путь маленькими толчками, он скривился в восторге, растущем в его теле.
 Сладкая и такая горячая. Её киска обхватила его член, как самая плотная шелковая перчатка. Каждое касание её плоти к его эрекции было мучительным экстазом.
 Горячие пальцы схватили его яйца, погладили член, и он стиснул зубы, чтобы сдержаться.
 Подняв голову, Хоук посмотрел в её прекрасное лицо. Она покраснела, пот выступил на лбу, а слезы катились по щекам, оставляя мокрые следы.
 - Моя драгоценная Джесс, - прошептал он, наклоняясь к ней, еще глубже проникая в неё, чтобы сорвать поцелуй. - Моя возлюбленная Джесс.
 - Мое сердце, - прорыдала она напротив его губ, и он потерял себя в ней.
 Её срывающийся в нехватке воздуха голос разорвал его изнутри. Преданность, любовь в её шепоте уничтожили его.
 Простонав её имя, он стал толкаться в неё. Сильные толчки в ней возвращали прошлое удовольствие, прошлый экстаз. Его пронзали чувства, ощущения, каких он раньше не ведал.
 Его пара. Его женщина.
 Она выкрикнула его имя, и толчки усилились, он держал её бедро одной рукой и навис над ней, опираясь на локоть. Его губы ласкали её челюсть и шею.
 Он чувствовал, как удовольствие растет внутри нее. Её оргазм приближался, его сладкий запах витал вокруг него, призывая его брать её сильнее, быстрее.
 Ничто не имело значения, только их соитие, его метка на ней, их смешивающиеся ароматы, пока они не стали едины, не стали связаны так сильно и безвозвратно, что никогда не могли быть разделены.
 Срывающийся стон сорвался с её губ от того, что его поцелуи покрывали её плечи, шею. Так близко. Она сжалась вокруг него. Её ноги поднялись, обернутые вокруг его бедер, её киска сжалась еще больше. Мышцы сократились в конвульсиях вокруг его члена.
 Один толчок. Второй. И она взорвалась. Он чувствовал это. Она сжалась вокруг его члена, вцепилась в него и закричала его имя.
 Хоук почувствовал, что его собственное освобождение подходит вслед за её. Его зубы вонзились в её плечо, отмечая их спаривание, он вонзился в неё снова, и блаженство разорвало его.
 Рычание вырвалось у него из горла в то время, как его семя заполняло её. Твердая припухлость в центре его члена заперла его в ней, создавая еще больше удовольствия, другой невыносимый край ощущений потрясший их обоих.
Хоук старался удержать эти чувства как можно дольше, чтобы насладиться, запомнить, чтобы узнать каждое ощущение, каждую эмоцию, которые разразились внутри него. Их обоих. Её удовольствие возросло так сильно и стремительно, что она потеряла свои собственные чувства. Её крики экстаза, его рычание. Лижущий огонь на плоти, ощущение её зубов в его плече.
 Шок сорвал последнюю грань контроля. Она кусала его, как он кусал её. Два маленьких клыка пронзили его плоть, она держалась за дорогую ей жизнь так же, как он держался за нее.
 Держалась, пока последний импульс чистого удовольствия не прошел через их тела, а затем оставил их плыть обратно на землю, на тихое, комфортное ложе.
 Они боролись за дыхание, держались друг за друга, как выжившие после шторма. Пот стекал с их тел, сердца мчались галопом. И Хоук мог чувствовать её, сердце и душу, обволакивающую его.
 Подняв голову, он открыл глаза и уставился на неё. Она быларасслаблена под ним, её грудь поднималась и опускалась с тяжелым дыханием, ресницы распахнулись.
 - Ты - моя душа, Джесс, - заявил он просто. Он не знал другого способа сказать это. - Если потеряю тебя, то потеряю все, что у меня есть.
 Её рука поднялась, коснулась его щеки, а палец порхал над его губами.
 - Ты - каждый мой вдох, Хоук, - сказала она, её голос был сонным, но таким любящим, что он почувствовал смирение, - ты - часть каждого моего вдоха.
 Они были частью друг друга.
 Слезая с неё, он укрыл их пледом, чтобы согреться, притянул её к своей груди и позволил себе поверить.