Великий поход (СИ)

– Вы если сейчас в парк подниметесь, обязательно загляните в «Пеструю пиалу», – посоветовал на прощание милиционер. – Как раз и отдохнете.
«Пестрая пиала», как и подозревал Хаецкий, была чайханой. Очень хорошей чайханой, ничуть не уступающей самаркандским, куда его как-то занесло по делам службы... И заправлял в ней такой же бородатый узбек в халате и тюбетейке.
Отдав должное отменному чаю, Игорь принялся изучать последний этаж основания – Зимний сад. Здесь отчетливее всего было заметно, что основание – ряд соединенных общей стеной высоток. Правда, и сами стены, и жилые модули скрывались за деревьями – парк здесь был разбит великолепный. Сидя в «Пестрой пиале», вообще было трудно заметить, что находишься в огромном здании... По крайней мере, если не смотреть вверх. Потолок, конечно, не был полностью прозрачным, но высокие стеклянные пирамиды пропускали достаточно света, а открытые массивные жалюзи – воздуха, чтобы иллюзия открытого пространства стала почти полной.
Перекусив и рассчитавшись, Игорь вышел из чайханы, отснял последние кадры, перезарядил фотоаппарат и неторопливо двинулся к восточной башне.
Согласно плану, в башнях располагались райсовет (по документам «город в городе» был районом), исполком, отделение милиции и прочие службы. Кроме того, на верхних этажах западной башни обосновался Московский телецентр, а к шпилю южной швартовались дирижабли. Восточную же башню венчала смотровая площадка, которая и была нужна Хаецкому...
Лифт остановился и распахнул двери, выпуская очередную порцию желающих полюбоваться на столицу. Хаецкий покрутил в пальцах билет, хмыкнул и убрал его в карман – всё-таки, о билетах на лифт он до сих пор не слышал, потратил последние два кадра, зарядил новую кассету и подошел к стеклянной стене.
Город внизу не был Москвой. И на земле, и из иллюминатора самолета можно было увидеть немало знакомого – но не отсюда. Щелкал затвор фотоаппарата, и так же механически прокручивалась в сознании мысль: он – чужак. Он пришелец с другой планеты, и это не метафора, это факт. Он столь же чужд людям вокруг и городу внизу, как если бы был жителем планеты на другом краю вселенной... Он терранин, а не землянин. И навсегда останется терранином...
Последняя кассета легла в карман, Хаецкий закрыл объектив, взглянул на часы и вздохнул – возвращаться, скорее всего, было еще рано, но пленка кончилась... Впрочем, пленку можно и купить, благо она здесь точно такая же, а новости... А телефон на что?
Ближайший автомат оказался в нескольких шагах. Хаецкий набрал номер и попросил соединить его с номером семьсот двенадцать.
– Слушаю, – раздался спустя несколько секунд голос переводчика.
– Федор Степанович, это Хаецкий беспокоит, – заговорил Игорь, – добрый день. Никаких новостей нет?
– Никаких, – сообщил переводчик. – Отдыхайте пока, думаю, часа через полтора соберемся.
– Хорошо, значит, тогда и подъеду. До свидания! – Игорь повесил трубку, подошел к лифту, протянул лифтеру три копейки и осведомился, где можно купить пленку.
– Магазин на шестом этаже, – сообщил лифтер, отрывая билет.
– Благодарю.
Главный лифт останавливался только на каждом пятом этаже, зато был скоростным, и вскоре Хаецкий, выйдя из лифта, неспешно поднимался на шестой этаж.
Полностью отданный под торговлю, как и два соседних, шестой этаж впечатлял. Здесь можно было купить любую электротехнику, пишущие машинки, арифмометры... Фотомагазин тут тоже был, и сто тридцать пятая пленка в нем имелась, и даже кассета была подходящей. В очередной раз подивившись такому совпадению мелких деталей, Хаецкий купил две кассеты и отправился дальше.
За оставшийся час он успел истратить обе кассеты, побывать в производственном секторе Аркологии, большая часть которого находилась под землей и даже попасть в экскурсию на строящуюся АЭС. Здесь, разумеется, не разрешалось фотографировать, но Хаецкому это и не требовалось – на память он не жаловался никогда.
Выйдя на станцию метро – тоннель проходил рядом с Аркологией – он отправился в гостиницу. Четыре часа – вот вам и «в течение суток»... Впрочем, вопрос действительно не терпел проволочек.
– Уважаемые коллеги, – сходу заявила Этне. – Проведя консультации с Его Величеством и Управлением, я получила полномочия предоставить в распоряжение союзных сил агентурную сеть в германских государствах, сохраняя, впрочем, полный контроль над ней. Также было признано весьма желательным получить помощь специалистов, сталкивавшихся с силами пришельцев.
– От имени Объединенных Наций выражаю благодарность за столь оперативное решение вопроса, – ответил Хилленкоттер. – Все необходимые сведения будут переданы в посольство Ирландии в течение суток.
Совещание продолжилось, и разведчики ушли из конференц-зала.
– Не знаю, сколько времени у наших особистов уйдет на то, чтобы переслать вам хоть что-то, – сказал Хаецкий, – но, думаю, вреда не будет, если я расскажу, с кем нам придется иметь дело. И начну с того, что у гитлеровцев имеется явный избыток спецслужб...
Рассказ получился долгим, хотя Хаецкий и старался по возможности кратко охарактеризовать каждую службу. Это получалось ровно до тех пор, пока речь не зашла об СС. Джангильдин, услышав об оккультных игрищах «Черного ордена», неожиданно разозлился.
– Мало мы всех этих сектантов пересажали, мало! Моя бы воля – я бы всех этих колдунов к стенке поставил, да и попов с ними заодно, – горячился капитан. – Такого натворят – хоть сам стреляйся!.. Помню, пришлось нам как-то вместе с милицией бегунов ловить...
– При всех их недостатках сектанты обычно не ставят истребление людей на промышленную основу, – мрачно заметил Хаецкий. – Поймите, это даже не сумасшедшие вроде Джека-потрошителя, это полные и совершенные отморозки, подонки самого высшего сорта. Их, к счастью, уцелело немного, но из них Гитлер прихватил с собой лучших из лучших, абсолютно преданных нацистским идеям и совершенно искренне считающих себя сверхлюдьми...
– Крайне неприятные люди, да, – согласилась Этне. – Хотя, признаться, смысл вашего сравнения от меня несколько ускользнул.
– О, прошу прощения, – Хаецкий запоздало сообразил, что легендарного лондонского убийцы в этом мире могло и не быть. – В моем мире был лет шестьдесят назад в Лондоне преступник, жестоко убивавший женщин... Так вот, он хотя бы был сумасшедшим, а эсэсовцы абсолютно здоровы. В психическом и физическом плане, во всяком случае, но никак не в моральном... И эти сверхнелюди составляют немалую часть бежавших войск.
– Знаете, полковник, – протянула Этне, – вы избавили меня от сомнений. Как коронный советник, я обладаю полномочиями отдать приказ на применение ядерных бомб. И теперь, если обстоятельства того потребуют, я отдам этот приказ без колебаний.
– У меня нет таких полномочий, – Джангильдин остановился у окна, – но они есть у людей, которым я доложу о нашей беседе – и я уверен, что они примут точно такое же решение.
Гельмут Греттруп был человеком довольно непримечательным – конечно, если не знать, что он был талантливым инженером, работающим над прусским атомным проектом. Примерный семьянин, отличный работник, талантливый изобретатель, исправный прихожанин – словом, образцовый гражданин любого германского государства. Правда, имелась одна деталь, несколько выбивавшаяся из образа – Греттруп плохо ладил с начальством, а то платило ему взаимностью и разработки инженера часто либо отклоняло, либо и вовсе присваивало себе. Он неоднократно обращался с жалобами во все возможные инстанции, написав даже письмо канцлеру – но без малейшего результата. И вот, когда он уже отчаялся,появилась некая маленькая инженерная фирма, заинтересовавшаяся его изобретениями. Сначала – его собственными, потом – наработками коллег, несколько раз покупала патенты по его рекомендациям... А потом ему намекнули, что о его приработке может узнать контрразведка, и ей это совсем не понравится. Но его партнеры могут его прикрыть – не бесплатно, разумеется, а вот если он поделится кое-какими наработками своей компании... Да-да, именно из тех, которые хранятся в сейфах в комнате с охраной и о которых не стоит упоминать даже в курилке...