Семь порочных дней (ЛП)
- О, я вижу! Теперь я понял, что вы задумали! - Пэйн рассеянно сделал несколько шагов и коротко рассмеялся себе под нос. - Не могу поверить! Меня используют!
- Используют? О чем вы? Это абсурд!
Виконт пренебрежительно фыркнул.
- А я еще так переживал, что если соглашусь на эту поездку, то дурно поступлю с вами. - Он поднял зажатое в руке письмо. - Но оказывается, всё дело в сэре Алисдере Кенте! Вы собирались притвориться, что сбежали со мной, в надежде встретиться с ним! Вы меня используете.
Минерва выхватила у него письмо.
- Ничего подобного! Вы в результате наверняка разбогатеете, в то время как я, скорее всего, буду бесповоротно погублена. Я предлагаю вам всю премию - пятьсот гиней!
- Замечательная цена за мое отзывчивое сердце! - виконт прижал ладонь к обиженному органу. - Вы собирались безжалостно сыграть на моих чувствах. Предложили отправиться в долгое путешествие, во время которого я, неженатый мужчина, и вы, незамужняя женщина, вынуждены были бы все время находиться вместе так близко друг к другу. - Он приподнял бровь. - А ночью вы бы бросали на меня взгляды поверх этих скромных очёчков, сводя с ума многосложными словами, деля со мной постель и целуя, словно бесстыдная соблазнительница.
Минерва яростно хлопала ресницами, складывая свое драгоценное письмо.
- Ну всё! Хватит!
Э-э, нет! Не хватит. Отнюдь! Она никогда не уважала его, но теперь, когда Пэйна охватила жажда обладания ею, эта особа обязана была, как минимум, безнадежно в него влюбиться - сама того не желая. И это было бы учтиво с ее стороны. Так нет же! Всё это время она клеилась к нему ради другого мужчины! Значит, она практиковалась в поцелуях в пещере для своего мерзкого геолога?
Минерва попыталась объяснить:
- Нечего надо мной насмехаться. Ваша жестокость ничем не оправдана. Сэр Алисдер Кент - не более чем мой коллега.
- В письме говорится, что он дорожит вашей дружбой. И не просто дорожит, а "чрезвычайно"!
- Он даже не... - Она сжала кулак, медленно выдохнула и сдержанно продолжила: - Он - блестящий геолог. И всё его восхищение мной вызвано моей научной работой. Он полагает, что существо, оставившее этот отпечаток, будет зарегистрировано как новый вид. Мне даже будет предоставлено право назвать его.
- Назвать? - Колин посмотрел на гипсовый слепок. - Зачем ехать для этого в Шотландию? Мы можем выбрать ему имя прямо здесь. Я предлагаю окрестить его Фрэнком.
- Речь идет не об имени. Мне предстоит дать научное название виду, к которому относится это животное. К тому же, эта ящерица была женской особью.
Виконт склонил голову набок, рассматривая отпечаток.
- Как же, скажите на милость, вы узнали? Это всего лишь след лапы.
- Просто знаю - и всё. Чувствую. - Кончиками пальцев Минерва благоговейно обвела трехпалый контур. - Существо, оставившее эту отметину, определенно, не было "Фрэнком".
- Ну, тогда Франсина.
Мисс Хайвуд шумно выдохнула.
- Я вижу, вы не воспринимаете всё это всерьез. Но мои коллеги отнесутся к находке иначе. - Она снова тщательно завернула гипсовый слепок в ткань. - Кем бы ни была эта особь, она была настоящей, жила, дышала и оставила этот след. С тех пор прошла не одна эра, и теперь это существо, возможно, изменит наше понимание мира.
Минерва захлопнула чемодан, заперла его и наступила одной ногой на крышку, чтобы затянуть кожаные ремни. При этом взору виконта открылась затянутая в чулок стройная лодыжка восхитительных очертаний. Трудно было сказать, что показалось ему более привлекательным: эротичное мимолетное созерцание ножки или очертания решительного лба.
- Погодите. Дайте сюда. - Колин потянулся к собеседнице, чтобы помочь застегнуть чемоданные ремни. В ответ на его предложение она прекратила сражаться с пряжками и предоставила виконту самому решать эту задачу. Помогая Минерве, Пэйн случайно коснулся ее ноги тыльной стороной ладони. Мгновенно вспыхнувшее желание сильно испугало. О боже, именно поэтому нельзя соглашаться на сумасбродный план этой девицы.
Закончив застегивать пряжки, Колин выпрямился и стряхнул пыль с перчаток.
- Знаете, он, наверное, дряхлый. Или весь покрыт бородавками.
- Кто?
- Этот тип - сэр Алисдер.
Ее щеки стали малинового цвета.
- Мне кажется, он старше Франсины и еще менее привлекательный, чем она, - добавил виконт.
- А мне все равно! Пусть он дряхлый, бородавчатый, прокаженный и горбатый. Наверняка при этом он еще умный, знающий, почтенный, почтительный и все равно окажется лучшим человеком, чем вы. Понимая это, вы завидуете и так бессердечны со мной лишь для того, чтобы успокоить собственную гордость. - Она смерила собеседника презрительным взглядом. - Вы бы закрыли рот, а не то туда мухи налетят.
В кои-то веки Колин, у которого челюсть отвисла от удивления, не нашел, что ответить. Ему ничего не оставалось, как последовать данному совету.
От мисс Хайвуд повеяло решительностью. Мягкие черты ее лица словно превратились в жесткие углы.
- В общем, так. Я еду в Эдинбург. С вами или без вас.
- Что? Вы собираетесь проехать почти пятьсот миль в одиночку? Нет! Я не могу позволить вам так поступить! Я... Я вам запрещаю!
Впервые в жизни Колин попытался кому-то что-то запретить, и результат оказался ожидаемым. Иными словами, никаким.
Минерва фыркнула.
- Оставайтесь тут и женитесь на Диане, если должны, но я не буду принимать в этом участия! Я не могу просто стоять и смотреть.
- Боже, и это все, что вас беспокоит? - Пэйн положил руки девушке на плечи, чтобы убедиться, что она его внимательно слушает. - Я не женюсь на Диане. И никогда не собирался. Именно это я уже столько дней пытаюсь вам втолковать.
Она пристально посмотрела на него.
- Правда?
- Правда.
Издали донесся топот копыт и грохот колес дилижанса, земля задрожала. Звук набирал силу, а собеседники продолжали смотреть друг на друга.
- Это дилижанс, - сказала Минерва.
Колин кинул взгляд на дорогу. Да, экипаж приближается. Настал момент принимать решение.
- Идемте, - обратился он к мисс Хайвуд. - Позвольте мне помочь отнести ваши вещи обратно в пансионат.
Она покачала головой.
- Нет.
- Мин...
- Нет. Я не могу вернуться. Просто не могу. Я оставила записку, в которой говорится, что мы сбежали. Сейчас мои близкие, наверное, уже проснулись и читают ее. Я не хочу оказаться жалкой трусихой, которая, заявив о тайном побеге, исполненная надежд, упаковала три чемодана и вышла на заре на дорогу только для того, чтобы вернуться домой, потерпев неудачу и отчаявшись. Да моя мать тогда... - Она глубоко вдохнула, выпрямилась и вздернула подбородок. - Я больше не могу быть такой. И не буду.