Тайны Вечного города. Термы Нерона (СИ)

Глава первая. Арест
Хмурясь, он несколько раз обошел по периметру внутренний двор дома, скользя взглядом по статуе Геркулеса, сжимавшего в правой руке огромную палицу. Накинутая поверх спины шкура льва, плотными складками спадала к мускулистым ногам. Морда зверя с разинутой в немом рыке пастью украшала голову героя. Скульптор по неизвестной причине придал гриве хищника чрезмерную пышность, отчего та выглядела несколько комичной.
Не сумев сдержать улыбки, Фабий в порыве азарта сбил ногой бутон какого-то странного цветка. И тут же пожалел о своей проделке. Если увидит мама, то закатит истерику минимум на полчаса. Вот будет криков и причитаний по безвременно ушедшему из жизни растению. Сад – ее любимое место в доме и одна из немногих отрад. Нагнулся и закинул пострадавший бутон в центр клумбы. Затем вырвал стебель и спрятал за статую.
Близился вечер невероятно трудного и тяжелого дня. Началось все с того, что придя утром в лавку, Фабий с отцом обнаружили попытку взлома. Грабители сильно повредили замок на входной двери, хотя, к счастью, не смогли открыть и проникнуть внутрь. Не удалось войти и им, пришлось долго возиться, снимая искореженные засовы и вешая новые. Едва открывшись, столкнулись с пожарной проверкой. После прошлогоднего грандиозного пожара к таким делам в городе теперь относились очень строго. Излишне ретивый сотрудник, несмотря на то, что один из его начальников, являлся родственником отца Фабия, а именно мужем папиной сестры, целый час осматривал помещение, спускался в подвал и долго изучал план магазина. С огромным трудом, лишь вручив чиновнику кувшин десятилетнего вина, удалось от него избавиться.
Думая, что все закончилось и, расслабленно усаживаясь возле прилавка, Фабий еще не знал, что неприятности только начинаются. Спустя час к ним прибыл посланник от Валерия Мессалы с отказом от покупки двадцати амфор. Расстроенный отец полдня ходил мрачнее тучи. Фабию передалось его плохое настроение, сильно ухудшившееся после того, как он вдребезги разбил сосуд с дорогущим рецинским вином. Глядя на растекавшуюся по полу белую лужу, Фабий угрюмо проклинал свое вчерашнее решение помочь папе и поработать в лавке, а не отправиться вместо этого купаться с Феликсом в Тибре.
В довершение ко всему им пришлось битый час обслуживать двух сварливых клиенток, сухую морщинистую матрону и ее пухленькую розовощекую дочку. Они придирчиво перепробовали все сорта представленные в магазине, всякий раз недовольно кривясь при озвучивании цены. Долго цокали языками, обсуждая достоинства и недостатки каждого вида, а в конце, объявив, что им ничего не понравилось, проворчали, что отправляются в соседнюю лавку. Ее хозяином являлся Сервий Порсена, главный соперник и конкурент папы. Большего унижения для отца нельзя было и придумать. Он искренне считал, что продает лучший товар во всем седьмом округе. К ним часто обращались за покупками видные аристократы и просто ценители превосходного вина. А два года назад он поставил несколько амфор для императорского двора.
Едва закрылась дверь за несостоявшимися покупательницами, как он объявил Фабию, что закрывает магазин и отправляется пройтись по городу. С тех пор минуло четыре часа, а отец все не возвращался.
“Поскорей бы закончился этот день”, – он примял землю в том месте, где раньше росло отжившее свое несчастное растение, и направился в атрий, центр дома.
Пройдя туда, остановился и прислушался. Тишина. Красноватые отблески заходящего солнца, падавшие в прямоугольное отверстие в потолке, беспечно играли в сверкающих струях фонтана. Установленный посередине бассейна и представлявший собой бронзовую статую Нептуна, он с ненавязчивым журчанием неутомимо выплескивал воду из раскрытого рта морского божества. Вокруг, оттеняя обстановку свежей зеленью, росли молодые деревья и замысловато подстриженные кустарники. Горделиво возвышаясь над ними, высились тонкие, изящные колонны, покрытые кремового цвета штукатуркой. Далее виднелись внутренние стены, расписанные красочными мифологическими сценами.
Не обратив никакого внимания на знакомую с детства обстановку, Фабий решил поинтересоваться у привратника, худого, будто жердь, грека, с наголо обритой головой, не приходил ли отец, вдруг он пропустил его появление. Однако тот отсутствовал на своем месте. В груди едва заметно поселилось неприятное чувство тревоги.
“Что я веду себя, как девочка?” – одернул он себя. – “Все хорошо, ничего плохого не случилось. Папа встретил старого знакомого и заболтался с ним. Пойду лучше на улицу, прогуляюсь”.
Неожиданно раздался громкий, настойчивый стук, гулко разнесшийся по помещению. Вздрогнув, Фабий внутренне напрягся.
“Отец? Или сосед? Может, кто-то из клиентов? И где шатается этот ленивый грек?”
Не смолкая, стук перерос в нетерпеливые, настойчивые удары, сыплющиеся, словно град, на деревянную поверхность входной двери. Фабий быстрым шагом подошел к ней и, щелкнув задвижкой, потянул на себя. На пороге стоял городской стражник, вигил, коренастый мужчина, с круглым лицом, маленькими поросячьими глазами, нависшими над ними кустистыми бровями и узким, прямым носом. Внимательно оглядев Фабия, он бодрым голосом, выплевывая каждое слово, отчеканил:
- Рядовой первой когорты вигилов Спурий Нигин. У меня срочные новости для Фабия Марцелла.
- Это я… – запыхавшийся вид стражника настраивал только на самые скверные мысли. – Что-то случилось?
Ответить пришедший не успел.
- Фабий! Фабий!
Со стороны улицы послышался крик, топот, стук башмаков о булыжную мостовую и позади Спурия Нигина возникла знакомая фигура, одетая, несмотря на прохладную весеннюю погоду, в светлую тунику с короткими рукавами. Большие голубые глаза на встревоженном лице горели возбуждением, ноздри на аккуратном, с небольшой горбинкой носе ритмично раздувались, пересохшие узкие губы тревожно напряглись. Это был двоюродный брат Феликс. Тяжело дыша, он, бесцеремонно отодвинув вигила, протиснулся вперед, вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и, задыхаясь от быстрого бега, затараторил:
- Тут такое…
- Что?
- Папа велел сказать…
- Ну?
- Я быстро к тебе…
- Да в чем дело? – не выдержал Фабий.
- Твой отец в тюрьме, – спокойным, ровным голосом ответил за Феликса Спурий Нигин.
- Да! – выдохнул брат.
Отказываясь верить в услышанное, Фабий перевел взгляд с встревоженного Феликса на серьезного, демонстративно безмятежного стражника.
“Во имя всех богов! Отец и самой захудалой мыши не обидит. Забыл заплатить за акцизы при прошлой доставке товара? Вряд ли…. Он всегда скрупулезно выплачивает все до последнего аса. А если и так, то за такую смешную провинность сразу в камеру?”
- Фабий! Фабий! – окончательно отдышавшись, брат схватил его за руку. – Я бежал, как только мог… И представь на полном ходу врезался в того ворчливого толстяка. Криков было…
- Где он? – Не слушая сбивчивый рассказ Феликса, резким тоном поинтересовался Фабий, строя в голове самые немыслимые догадки.
- Толстяк? К своему дому должен подходить.
- Отец! В какой он тюрьме?
- На самом деле, – пустился в сбивчивые объяснения Феликс. – Дядя Луций… он не в тюрьме… Вернее, в тюрьме, но не совсем…
Фабий непонимающе уставился на брата.
- В ближайшей казарме, – пояснил стражник. – Там есть специальное помещение.
- Да, – кивнул Феликс. – Именно это я и хотел тебе сказать.
- Тогда идем! – Фабий решительно перешагнул через порог. – Я хочу с ним поговорить и узнать, что произошло.
- Дядя Луций говорит, что ничего серьезного, – с сомнением в голосе пробурчал Феликс. – Хотя я мог и напутать. Отец сразу послал меня за тобой. – Он на мгновение задумался и, просияв, добавил. – Я слышал их разговор… Вернее, начало. Они именно так и говорили.
Фабий посмотрел на стражника. Тот спокойно стоял на месте, с деланным равнодушием разглядывая видневшийся позади Фабия бассейн с фонтаном.
- Вы не знаете, за что арестовали моего отца? – поинтересовался он у него.