Цветы ненастья

у Кузьминичны самогон берем. Двенадцать тысяч за поллитра, – он вытащил из-за пазухи полупустую бутылку с чем-то мутным внутри.
– Дай-ка! – Дима понюхал жидкость, пахнущую кислой сивухой и уксусом. – Ну и гадость же вы пьете, мужики! – вылил все на землю.
У стоящего человека подогнулись колени, глаза наполнились слезами.
– Иди сюда, – Дима открыл багажник. – Возьми!.. – протянул ему бутылку водки. – А это друзьям передай! – вытащил еще две. Человек стоял, покачиваясь, бережно придерживая бутылки, и молча, грустно плакал. Дима с удивлением увидел, что перед ним совсем еще молодой парень, только сильно опустившийся.
– Спасибо тебе!.. – голос дрожал, по щекам текли слезы.
– Эх, ну как же ты? Ведь пацан еще! Чего спиваешься-то? – Дима с сожалением смотрел на парня.
– Я до армии совсем не пил! И не курил. Учился хорошо. Два года в морпехах под Печенгой... Любовь была. С шестого класса глаз с нее не сводил, будто присушила. Других девчонок вообще не замечал. А она внимания не обращала. Красивая-а! – всхлипнул горестно, утер глаза грязным рукавом.
– Макей! Ты чего там? Пойдем…
– Сейчас, – раздраженно отмахнулся от собутыльников странный человек.
– Со службы пришел, думал в город ехать, в институт поступать. Агрономом хотел стать. А тут! Совхоз развалили, все растащили, кругом инфляция, денег не платят. Мать больная, ноги отнялись, брат маленький еще. А она! Уехала… Работал, работал, работал! Днями с комбайна не слезал, до ночи в полях, матери хоть на лекарства! Спасибо, люди добрые помогали, кормили. Третий год зарплату не платят. Все комбикормами, дровами, сеном рассчитываются. Пшеном… Мама умерла. Братишка голодный, ночью в магазин залез. Конфет, печенья захотелось. Сейчас на малолетке сидит. Там хотя бы кормят… – он вдруг резко обернулся и увидел выходящую Ольгу. Руки бессильно опустились, бутылки упали на землю. Он стоял окаменелый, не мог отвести восторженного взгляда. – Оля!.. – чуть слышно шептали губы.
Его товарищи подбежали, подхватили драгоценную водку. Дергали парня за рукав, звали. Он не замечал ничего вокруг. Очарованно смотрел, как она приближается к нему, совсем не узнавая. Подошла, повернула голову, ужаснулась:
– Женя? Что с тобой, Женя? Что случилось?
– Оля!.. – губы дрогнули. – Приехала! Я слышал… – вдруг до него исподволь дошла какая-то мысль. Он посмотрел на стоящего у машины Дмитрия:
– Так это… Это и есть жених твой? Вот кого ты выбрала! – слезы хлынули ручьем.
– Не надо, Женя! Не плачь! – она платком вытирала его глаза. Он прижал к своим губам ее руку.
– Оля! Оленька! – хотел что-то сказать и не мог.
– Пожалуйста, Женя…
– Почему все так? Никого не осталось! И ты!.. Зачем жить? – он вдруг выпрямился, вырвал у нее платок, посмотрел твердым прояснившимся взглядом на Диму:
– Любишь? Любишь ее? Ведьма она! – выпалил неожиданно. – Ведьма! Ее нельзя любить!.. Нет, – он грохнулся перед ней на колени. – Прости, Оленька! Прости…
Стоящие рядом друзья кинулись поднимать его.
– Пойдем, Макей! Пойдем отсюда…
Он встал, отряхнул колени. Долгим запоминающим взглядом всмотрелся в нее.
– Ольга! – она подняла глаза. – Прощай, Оля! – повернулся и, ссутулившись, опустив плечи и низко повесив голову, медленно побрел прочь. Приятели бросились за ним, догнали, стали о чем-то спрашивать. Тот отмахнулся и зашагал в сторону видневшихся между зарослей кустарника домов.
Ольга стояла, пораженная встречей с одноклассником. Дима подошел к ней, обнял. Она прижалась, заплакала. Он даже не знал, что сказать. Молчал, гладя ее волосы. Случайные прохожие наблюдали эту сцену. Из окна магазина выглядывали любопытные покупатели…
Вечером собрались гости, близкие и дальние родственники. Диму с Ольгой усадили во главе стола. Рядом была нарядная Анюта и внимательно следила, чтобы тарелки и бокалы молодых не были пустыми. Несмотря на подавленное настроение, Ольга пыталась казаться радостной. Улыбалась через силу, отшучивалась. Наконец не выдержала, шепнула ему:
– Я не могу больше! – и выбежала из-за стола. Гости были навеселе, никто ничего не заметил. Только Аня смотрела на него с недоумением. Дима сам был не в своей тарелке. Роль жениха оказалась очень и очень не простой.
– Что происходит? – спросила Аня.
Он промолчал, положил руку на ее плечо. Она замурлыкала как кошка, прижалась к нему:
– Отобью тебя у Ольги! – пошутила.
Он легонько щелкнул ее по носу, поднялся и вышел на улицу. Хотелось найти Ольгу. Она сидела на завалинке одна и горестно, безутешно плакала. Дима сел рядом, обнял. Она зарыдала сильней, прильнула к нему, громко всхлипывала, обреченно и жалобно вздыхая.
Все-таки пришлось вернуться за стол к гостям. Ольга привела себя в порядок и, собрав остатки самообладания, тихо сидела, стараясь не привлекать внимания. Но разгоряченные родственники не пожелали оставить будущего жениха и невесту в покое. Шумливый, огромного роста и необъятных пропорций дядя шутил и раскатисто смеялся, а потом, опрокинув в себя полный стакан, громыхнул непререкаемым тоном:
– Горько!
И гости очень обрадовались, закричали вразнобой, загомонили нетрезвыми голосами, зашумели радостно, поддерживая остроумного оратора. Никакие возражения не принимались. Родственники требовали немедленного доказательства любви и серьезности намерений. Деваться было некуда.
Они поднялись, внимательно и напряженно глядя в глаза друг другу. Что-то важное происходило в этот миг. Между ними проскальзывали незримые, но вполне осязаемые магнитные импульсы. Манящие волны, переплетаясь живыми энергиями, создавали невесомую оболочку, наполненную мерцающим серебристым свечением.
Губы встретились воздушным касанием и вдруг, неудержимо и сильно слились в чувственном поцелуе. Гости одобрительно хлопали, произносили приятные слова. Дима ничего не слышал, глубоко погруженный в жаркие сладостные ощущения. Никак не мог оторвать от нее горящего взгляда. Ольга с прелестным румянцем на щеках прятала глаза в тени густых ресниц, переполненная противоречивыми эмоциями и растерянная от избытка впечатлений.
Незаметно застолье стало подходить к концу. Люди расходились, искренне желая молодым счастья и крепко обнимая. Мужики хотели непременно выпить с будущим женихом. После горячего троекратного лобзания произносился следующий тост. Затем все повторялось. Отказаться не было возможности, и к концу вечеринки Дима еле стоял на ногах. Сестры отвели его в спальню, уложили в постель.
– А как же незабываемая ночь любви? – Аня, смеясь, смотрела на Ольгу.
– Молчи… – слегка шлепнув ее ладонью, отозвалась Ольга. – Не будет ночи…
– Повезло тебе, Оля! Такой парень! Счастливая!.. – она обняла сестру. – Я тебя сильно-сильно люблю! – поцеловала в щеку и легко умчалась прочь.
Ольга долго смотрела на него, размышляя о странном стечении обстоятельств, непредсказуемости поворотов судьбы. Затем поправила одеяло и вышла.
Дима проснулся ночью. Сильно хотелось пить и он, тихонько пробравшись через горницу, где спали родители и младшая сестра, вышел в сени.