Любовь с препятствиями
– Отвергаю? – Он опустил руку, не позволяя соблазну взять над ним верх. Как это могло прийти ей в голову? Контроль над собой в ту ночь был самым сложным в его жизни, однако необходимым. Он жаждал Эмбер, но его оглушило понимание того, что дворцовые сплетни оказались правдивыми. Девственная невеста никогда не повела бы себя столь вызывающе. – Я не ожидал увидеть такое шоу, такое… умение.
– Я допустила ошибку, Казим, и поэтому ты не захотел меня. Ты женился на мне из-за преимуществ, которые приносил брак твоему королевству. – Ее глаза засверкали. – Втайне ты радовался, что имеешь право выгнать меня, да?
Если бы только она знала… Казима охватило плотское желание, оно билось внутри его, требуя удовлетворения, но он обуздывал себя ради Эмбер. Он не забыл ее стройное тело, почти обнаженное, не забыл, как она роняла шелка свадебного одеяния на пол. Не в силах пошевелиться, он смотрел на нее. Наконец она потянула слишком сильно, и шелк порвался. Эмбер отбросила последний покров и с вызовом взглянула на него. Их глаза встретились. Он приказал ей прекратить – с непривычной даже для себя самого резкостью, и, судя по выражению боли на ее лице, Эмбер это ранило. Он был таким же жестоким и суровым, как его отец.
Невеста исчезла в ванной. Когда она вышла, ее великолепное тело было закутано в халат. Дальнейших приглашений не требовалось, но он продолжал сопротивляться, на сей раз используя ярость…
Какой бы ни была причина поведения Эмбер, это, в сущности, не важно. Если они все-таки станут мужем и женой, то только потому, что оба захотят подарить Баразбину наследников. Страсти и желанию не место в этом браке…
Закат угасал, и Казим отказался от идеи спать в кресле. Вместо этого он стоял у кровати и смотрел на женщину, на которой женился, на ту, которую хотел, но не мог иметь. Он впитывал мягкие вздохи, которые она издавала во сне, сладость ее лица, потому что это никогда не будет принадлежать ему. Он выполнил свой долг и женился на Эмбер, но не мог оставаться с женщиной, которая обманывала его, скрывая свое прошлое. Она так легко могла его спровоцировать. Ради нее же самой она должна была уехать…
– В реальности нашего брака никто не сомневался, даже когда ты уехала. – Казим отступил от Эмбер, боясь поддаться соблазну и поцеловать ее. Он никогда не касался ее губ, не чувствовал, как они пылают от страсти под его губами, но сейчас не мог думать ни о чем другом. – Благодаря разбросанной тобой одежде и смятой постели ни у кого не возникло подозрений.
– Честно говоря, мне хотелось бы, чтобы это не сработало, – бросила Эмбер, выходя из комнаты, и случайно задела его рукой. В тускло освещенном коридоре она сняла пальто и повесила его на вешалку. Внимание Казима привлекли ее длинные ноги, обтянутые джинсами. – Я объяснила бы, что произошло, и ты смог бы аннулировать брак.
Он покачал головой и последовал за ней в коридор.
– Слишком поздно, Эмбер.
Она повернулась к нему, выражение ее лица было не разглядеть, но слова прозвучали отчетливо:
– Я не хочу возвращаться в Баразбин. Не могу. Я нужна здесь.
Все изменилось, и это его вина. Он – единственный наследник престола, а его отец болен. У него нет времени расторгнуть один брак и заключить другой, когда на кону судьба Баразбина. Ему нужно, чтобы его видели с женой, с женщиной, на которой он женился при свидетелях, которую тепло приветствовал его народ. Расторгнуть брак – значит заставить подданных сомневаться в нем. Если он не способен удержать жену, как он сможет управлять страной?
– Люди могут не поверить тебе, если станет известно, чем ты здесь занимаешься. Неужели тебе нужен скандал? Подданные твоего отца, как и моего, отвернутся от тебя, – заявил Казим. Ее прекрасные глаза распахнулись от ужаса. – Спасти свою репутацию можешь только ты сама.
– Ты жалок! – В каждом слоге слышалось презрение. С едва сдерживаемой яростью Эмбер дошла до другой двери, открыла ее и исчезла в полутемной комнате.
Казим вспомнил о ребенке. Раздражение и ярость стали еще сильнее. Почему Эмбер живет здесь, разделяя тесную квартирку с матерью-одиночкой, которая работает стриптизершей?
Казим попытался собраться с мыслями. Он сжал кулаки и закрыл глаза, призывая на помощь контроль.
Через некоторое время он почувствовал, что успокоился, и приоткрыл дверь, чтобы увидеть Эмбер, – она заботливо укрывала ребенка в маленькой кроватке. Малыш что-то пробормотал во сне, и Эмбер поправила его волосы, прежде чем поцеловать в лоб. Казим мало что знал о детях, но предположил, что мальчику года два.
Эмбер подняла глаза и увидела принца. Это заставило его ощутить намек на смущение – ведь он стал свидетелем интимного и нежного момента. Вмешался. Она была шокирована, но извиняться Казим не собирался. Он стоял и смотрел на Эмбер, желудок его переворачивался при мысли о том, что было бы, если бы он поддался желанию, если бы в результате первой брачной ночи появился ребенок.
Казим не хотел быть отцом, не хотел, чтобы его ребенок столкнулся с тем же, что и он, но в его положении отцовство – это долг. Он обязан произвести на свет наследника Баразбина.
– Если не возражаешь, – прошептала Эмбер еле слышно.
Казим решил подождать. Спальня ребенка действительно не место для дискуссий. Он закрыл дверь и ушел в вызывающую клаустрофобию кухню. В ожидании жены в его голове родилось множество вопросов.
Пару минут спустя Эмбер появилась на пороге. Она подбоченилась и держалась так, словно приготовилась к битве.
– Назови хотя бы одну причину, по которой я должна переживать из-за того, что обо мне судачат, беспокоиться о разрушенной, по твоим словам, репутации? – В ее голосе звучал вызов, но Казим отказывался отвечать на него.
– Причина – твоя семья.
Эмбер испытала боль.
– Я не видела своих родных со дня нашей свадьбы. «С того дня, когда они отказались от меня, словно я посылка с динамитом».
Когда отец отправил Эмбер в Европу, она умоляла мать о помощи, но из преданности пустыне та повернулась к ней спиной, как поступила и с родным западным миром. Для матери Эмбер браки по договоренности стали нормальными и приемлемыми. Она, казалось, стремилась забыть свое английское наследие и вместе с тем уничтожить то, что ее дочь приобрела в частной школе.
Следующие слова Казима вернули Эмбер в реальность:
– Итак, ты предала семью, чтобы приехать в Париж и работать в клубе.
Казим скрестил руки на груди, в его темных глазах сверкало обвинение. Эмбер решила, что он собирается снова издеваться над ней, заставляя признаться в том, что она стриптизерша, а не официантка.
Он правда думает, что она все бросила по собственному желанию? Эмбер подавила боль, как сделала это в день их свадьбы, и позволила ей переродиться в ярость. Если Казиму нравится обвинять ее, это поможет ей стать свободной. Он – мужчина, в которого она влюбилась с первого взгляда, мужчина, о браке с которым она мечтала. Но этот мужчина никогда не полюбит ее.
– Где я работаю и что делаю – не важно, – парировала Эмбер, жалея, что позволила ему войти в квартиру. Но они должны закончить начатый разговор. – Что важно, так это два человека, которые значат для меня больше, чем кто-либо. Я им нужна и желанна.
Был еще один человек, который позволял ей чувствовать себя нужной и желанной, – ее бабушка. Эмбер очень скучала по ней, когда та умерла. С тех пор как Анни и Клод вошли в ее жизнь, девушка впервые за долгие годы обрела счастье.
– Ты нужна Баразбину. – Его ответ, как стрела, пересек комнату и буквально вонзился в ее сердце.
– Нужна, может быть. – Голос Эмбер был мягким и поддразнивающим, она наклонила голову набок, пытаясь притвориться невозмутимой. – Но не желанна, Казим. Ты не желаешь меня.
– Мой отец болен. – Его лицо побледнело, в глазах читалась мука, и на миг Эмбер ощутила боль Казима. Она хотела потянуться к нему, но не могла. Показать слабость – значит допустить фатальную ошибку. – Я обязан позаботиться о будущем Баразбина.