Серая мышь для королевы

Такого момента и не представилось.
Отец, довольный, что все прошло отлично, одарил сына взглядом, полным уважения и гордости, и отправился провожать дорогую гостью.
Скорее всего он вернется домой только под утро. А может, даже вечером, после работы. И у Кирилла достаточно времени на то, чтобы хорошенько обдумать, о чем и как с ним говорить.
 
Антон
 
Мажарин стоял на остановке, дожидался подходящего троллейбуса. Или автобуса. Не важно, что первым приедет. Липы, замершие ровным строем вдоль дороги, посыпали землю золотом, стараясь поддельным блеском прикрыть неприглядную осеннюю слякоть и пожухлую траву.
Листья-сердечки прилипали к мокрой крыше остановки и, замерев неподвижно, с любопытством и сочувствием смотрели сквозь прозрачный пластик на одинокого Антона.
Увядающие желтые сердечки, пока еще огненно-яркие, но уже не живые.
Золотой дождь лил и лил, усиливаясь от самого легчайшего порыва ветра, а ни автобус, ни троллейбус не торопились приезжать.
Зато к остановке подошла девчонка, притормозила возле стенда с объявлениями, вынула из висящей через плечо сумки листок бумаги и толстый клей-карандаш. Занятая делом, она не обратила внимания на Мажарина. Мало ли кто там стоит.
– Привет! – шагнул к девчонке Антон.
Она молниеносно обернулась на его голос и обрадованно заулыбалась:
– Ой! Привет! – Улыбка стала чуть виноватой. – А я и не заметила, что это ты.
Она вообще рассеянная, эта Марина Лавренкова.
– Подрабатываешь? – Мажарин указал взглядом на бумагу и клей.
Марина замотала головой:
– Нет. Это бесплатно. Просто помогаю.
Она протянула листочек Антону, и он, не касаясь бумажки, скользнул глазами по тексту и цветным картинкам:
«Они вас любят и ждут»
Передвижная выставка-раздача животных в городе.
 
Начинаем новую акцию, направленную на то, чтобы как можно скорее пристроить «потеряшек» в новые семьи. Замечательная большая машина и прикрепленный к ней прицеп будут колесить по городу и знакомить жителей с нашими подопечными.
 
В первую поездку на поиск новой семьи отправляются:
 
1. Васька
 
2. Михеич
 
3. Найда-5
 
4. Джулька
 
5. Гард
 
6. Чук
 
7. Молли
 
8. Гол
 
9. Рекс-2
 
10. Лора
 
11. Щенок-23 (девочка темная)
 
12. Щенок-24 (мальчик рыжий)
 
13. Щенок-26 (девочка светлая).
 
А также:
 
кошки – 6 штук».
 
Собаки смотрели с фотографий на мир удивительно умными глазами. Внизу был напечатан номер телефона с припиской: «Если кто-то планирует посмотреть наших питомцев или передать какую-то помощь, пожалуйста, звоните».
Антон растерялся. О судьбах бездомных животных он никогда особенно не задумывался. Плохо, конечно, что они есть, жалко их. Но вот так, самому что-нибудь для них сделать – это ему в голову не приходило ни разу.
– А какая бывает помощь?
– Ну… как обычно, – Марина доведенным до автоматизма движением сняла с клея колпачок и, продолжая говорить, перевернула листок чистой стороной вверх. – Кормом, лекарствами или деньгами.
И вдруг ойкнула, уронила объявление и, словно маленький ребенок, засунула в рот указательный палец.
– Ты чего? – насторожился Антон.
– Порезалась, – объяснила Лавренкова, не вынимая пальца.
– Сильно?
Мажарин действительно забеспокоился, глядя на эту забавную девчонку, трогательно-симпатичную в своей неловкости и так по-детски отреагировавшую на случайную ранку.
Марина наконец-то вытащила палец изо рта, посмотрела на тонкий штрих пореза на подушечке и набухающие яркие капли, которые быстро сливались в красный ручеек.
– Да нет. Только кровь течет.
Она бросила в сумку клей.
Одна капля сорвалась, шлепнулась на асфальт, нарисовав на нем почти ровный кружок.
Антон отвел взгляд. Крови он не боялся, но от падающих на дорогу и желтые листья красных капель становилось не по себе.
Марина выудила из кармана куртки носовой платок, намотала его на ранку. Получилось не очень – большая пестрая конфета на палочке, которая к тому же плохо держалась.
– У меня, кажется, пластырь был, – спохватилась Лавренкова, но не стала уточнять, что носит его с собой вовсе не для неожиданных ран, а на случай, если обувь начнет натирать пятки.
Она запустила руку в сумку, открыла молнию на внутреннем кармашке, долго там шарила.
Оказалось, что распечатать упаковку с пластырем не так-то просто, если у тебя нормально действует только одна рука, а второй ты пытаешься держать сразу и саму упаковку, и постоянно норовящую свалиться повязку.
– Давай помогу, – самоотверженно предложил Антон.
Он решительно отобрал у Марины упаковку, извлек полоску пластыря. Потом потянул к себе лавренковскую руку – Маринина ладонь была мягкая и очень теплая. Потом торопливо сдернул неуклюжую повязку, приложил к ранке пропитанный антисептиком квадратик марли и туго обвил вокруг пальца липкие края.
– Ну все. Жить будешь.
Марина со странным выражением лица оглядела перетянутый пластырем палец. Вроде бы любуясь. Но чем? И улыбнулась:
– Спасибо.
Антон подобрал с асфальта объявление. Оно ничуть не испачкалось и не измялось.
– Дай-ка клей…
Лавренкова в очередной раз залезла в сумку, достала и послушно протянула Антону клей-карандаш.
Мажарин мазнул лист вдоль коротких сторон и прилепил его на стенд. Аккуратно разгладил, проверил, хорошо ли держится. И совсем неважно было то, что за последние пять минут к остановке подъезжал и нужный ему автобус, и два троллейбуса гостеприимно распахивали двери, ждали, а потом, разочарованно фыркнув, ни с чем отправлялись дальше.
 
Катя
 
И кому только в голову пришла эта великолепная идея? Завучу по внеклассной работе? Или самой директрисе? А может, весь педсовет разом озарила мысль о том, что лицею – ну вот просто позарез! – необходима своя королева. И выбрать ее решили из самых лучших старшеклассниц. По одной кандидатке от каждого из четырех девятых, двух десятых и двух одиннадцатых. Итого – восемь претенденток на корону. Теоретически. А фактически – найти бы хоть одну, которая пожелает позориться перед всей школой.
Катю вопрос о кандидатуре королевы не волновал. Все равно никто не поддержит эту дурацкую затею с выборами. Даже в голосе Елены Валерьевны, когда она объявляла своим ребятам о предстоящем конкурсе, звучало сомнение:
– Надо выбрать одну девочку от класса. Может, общим решением. А может, кто-то сам свою кандидатуру предложит. То есть сама.
– Мы подумаем, – пообещали десятиклассники.
Катя надеялась, что это они просто так, чтобы отмазаться. Но оказалось – серьезно.
Девчонки остались после шестого урока, вытолкали прочь парней – толку-то от них! – расселись по местам и замолкли.
Правда, думали!
– Ну и кого? – первой подала голос нетерпеливая Кривицына. – От одиннадцатого «А», я слышала, Перелепко будет.
– Правда, что ли? – недоверчиво переспросил кто-то.
Настю Перелепко многие знали.
Она, конечно, не красавица. Разве что по-модельному высокая и худая. Зато умная, самодостаточная и самоуверенная. Напористая и основательная, как асфальтовый каток. Наедет своим непререкаемым авторитетом и непоколебимой правильностью, добьет эрудицией, и все перед ней полягут.
Но все-таки не красавица.
– Никто не хочет? – опять выступила Кривицына и обернулась к Кате.
Булатова уже хотела сказать ей что-то типа: «А чего ты на меня-то смотришь?», но тут испуганно пискнула Самсонова:
– А можно, я?
Самсонова, несомненно, гораздо симпатичней Насти Перелепко из одиннадцатого «А». Но даже соседка по парте и лучшая подруга Кривицына посмотрела на нее довольно странно. А Катя не только посмотрела, но и высказалась:
– Дашенька! А ты в курсе, что там не в купальнике придется дефилировать, а на умные вопросы отвечать и какую-то презентацию проводить? Ты же в классе у доски, как замороженная.