Осколки Солнца (СИ)

— Ну так, я подумал конечно… Но мне показалось, что тебя вполне все устраивает! И ведь все обошлось! Тебя вернули в целости и сохранности!
Иначе как везением это назвать было нельзя. Вот только почему мой провожатый меня бросил, и кто был тот импозантный месье, который так понравился обычно неприветливой мадам Жебер?
  
Глава 3. Ты обнажаешься не для меня
 
Деньги закончились к концу сентября. Как и полагается, совершенно неожиданно. Поэтому я направила свои стопы к Николя.
Николя Эрсан был хозяином художественной лавочки на площади Тертр. Он работал обычно уже с состоявшимися художниками с именем, но изредка брал и работы таких новичков, как я. Поэтому как бы я не ругалась на Николя за грабительские проценты, он был хорошим человеком.
Зашла я к нему после обеда, помятуя о том, что по утрам торговец обычно был не в духе. В лавочке было почти пусто. Туристы появлялись ближе к вечеру, а сами парижане еще отходили от пятничных застолий.
— Бонжур, Николя! — окликнула я седовласого, хотя и довольно молодого, едва ли достигшего сорока лет хозяина лавочки, который отрешенно глядел в свою чашку с кофе. — Уделите мне время?
— Клэр, — довольно равнодушно поприветствовал меня Эрсан. — Рад видеть тебя в добром здравии. Что принесла?
— Вот.
Я аккуратно избавила картину от оберточной бумаги, и продемонстрировала Николя свою последнюю работу, над которой трудилась недели две. Лавочник молча склонился над полотном, разглядывая. Затем прислонил к кирпичной стене, и изучил уже издали. Я терпеливо молчала, зная, что если начну лезть с вопросами, меня просто выкинут за дверь.
— Тебе стоит попробовать рисовать цветы. Или симпатичных зверюшек. Это бы хорошо продавалось, — наконец сказал он.
Настроение достигло самой нижней отметки.
— Так плохо?
— Техника неплоха, я тебе уже говорил. Приятный и свежий тон, удачно выбран фон и натурщица. Поза естественна, и в этот раз тебе даже удалось точно передать выражение лица. Но… в твоей танцовщице нет жизни. И что хуже всего, в твоей картине нет ни страсти, ни любви. Ты наблюдательна, но слишком беспристрастна. Пока ты только ремесленница и подражательница, но никак не настоящий художник. Что уж говорить о настоящем мастерстве.
Глаза защипало, но плакать было нельзя. Николя может и утешит меня, но никогда больше не будет воспринимать всерьез. Он и так довольно мягок, учителя в школе искусств и не так ругали наши работы. К тому же он был прав, я понимала это. Сколько бы я не старалась, с каким бы вдохновением не отдавалась творчеству, всё было так, как сказал Эрсан. Мои картины были неинтересны.
— Некоторые вещи придут с опытом, Клэр. Но тебе нужно перестать трусить.
— Что это значит? — хрипловато спросила.
Николя развел руками.
— Ты хорошая ученица, Клэр. Старательная и внимательная. Но тебе не хватает раскованности. Ты слишком зажата, и это чувствуется в твоих работах. Я возьму эту картину, она довольно мила, но много за нее заплатить не могу.
— Конечно, я понимаю.
Над дверью зазвонил колокольчик, и я поспешно утерла все же выступившие слезы. Порог перешагнул низкорослый и щуплый господин в щегольской шляпе и пышном жабо.
— Мэтр Савар! Как неожиданно! — воскликнул Николя, выпрямившись.
Обо мне тут же забыли. Да и я сама тут же забыла о растоптанном, в который раз, самолюбии, и во все глаза глядела на Базиля Савара, гениального живописца, который вел настолько замкнутый образ жизни, что его мало кто знал в лицо. Он чем-то напоминал хорька, то ли своим острым и длинным носом, то ли резкими и дергаными движениями. К тому же он чудовищно косил. Я могла бы сотню раз пройти мимо этого господина, и не признать в нём мастера.
Художник обежал взглядом лавочку, изучая развешанные и расставленные картины.
— Да, я и не собирался. Просто забирал кисти у Тиро и подумал, что ты сможешь мне помочь с одним делом… О-ля-ля! Это именно то, что я искал! Идеально мне подходит.
Кажется, он смотрел на мою картину! Я воспряла духом. Да что лавочник может понимать в искусстве. Вот мэтр Савар сразу разглядел во мне скрытый потенциал!
Но вместо того, чтобы продолжать расхваливать мою картину, художник шагнул ко мне, и вцепившись узловатыми пальцами мне в подбородок, начал вертеть мою голову в разные стороны, рассматривая. При этом левый глаз его смотрел куда-то за мое плечо, а правый на потолок.
— Чистые и плавные черты, теплые тона. Разве что только родинка над губой слишком вульгарна. Но в остальном… Среди парижанок редко встретишь подобную невинную красоту. Откуда ты, девушка?
— Из предместья Тулузы, месье.
— Для южанки у тебя слишком правильная речь, — заметил мэтр.
— Мой отец какое-то время жил в Париже, и поэтому научил меня говорить, как принято в столице.
Точнее, он учил моего младшего брата, которого собирался отдать в Сорбонну, но ничто не мешало и мне прислушиваться к беседам отца и Клода.
— Это не так важно, — отмахнулся Савар, будто не он задавал мне вопросы. — Я хочу нанять тебя как натурщицу. Уже неделю ищу, и даже настолько отчаялся, что решил обратиться к Николя. А тут такая удача! Как ты на это смотришь? Я хорошо плачу.
Растерянно посмотрела на Николя. Я иногда подрабатывала натурщицей, но обычно для школы, или хороших знакомых. И никогда не позировала обнаженной. А картины мэтра Савара обычно были довольно откровенны.
— Мадмуазель Легран получила довольно строгое воспитание, — вмешался Николя. — Думаю, она беспокоится, что её репутация пострадает, если её узнают на одной из ваших картин.
Точнее, остатки репутации. После того, как я напилась в кабаке, а затем любезничала прямо на улице с неизвестным типом, мнение обо мне как о тихоне и скромнице несколько пошатнулось.
— Я не попрошу ничего такого. Всё будет в рамках приличия, — заверил Савар. Он пошарил в карманах, вытащил пожеванный клочок бумаги и карандаш, и что-то начеркал. — Вот мой адрес, время, когда нужно прийти и сумма, которую я готов заплатить. Прошу, не подведите меня, мадмуазель…
— Легран. Клэр Легран, — подсказала я.
— Да, я очень на вас надеюсь, мадмуазель.
Только когда Савар вышел, я все же заглянула в оставшуюся записку. Следующая среда, квартал Пасси… и сумма, достаточная, чтобы я спокойно прожила еще месяц, не беспокоясь о голоде.
— Это отличный шанс — увидеть, как работает мастер. И может быть, завести правильные знакомства, — решил сыграть в змея-искусителя Николя. — А о приставаниях беспокойся. Мэтр не совсем по женщинам, если ты понимаешь…
— О-о-о, — я чуть покраснела. Вольные нравы Парижа до сих пор меня смущали, хотя я прожила в столице уже три года. — Да, думаю, соглашусь. Хотелось бы взглянуть на мастерскую Савара.
Пасси, улица Ренуар. Где-то здесь жил Бальзак, и на этой же улице сейчас обитает таинственный мастер Савар. Его двухэтажный особняк я нашла не сразу, почти трижды пройдя мимо него. И только когда сжалившийся прохожий указал мне скрытую почти высохшей лозой табличку с номером "43", я поняла, что глухие ворота — это то, что мне нужно.
Открыли мне почти сразу же и без вопросов провели внутрь. Мэтр пил утренний кофе, и кажется, очень удивился моему появлению.
— Дорогая, я совсем о вас забыл! Но ничего страшного. Садитесь, мы обсудим наше с вами сотрудничество. У вас есть опыт?
— Доброе утро, месье Савар. Мне приходилось раньше позировать, — я уселась в деревянное, на вид очень старое кресло и расправила на коленях пышную юбку. — Николя не упомянул, но я студентка высшей школы искусств.
— Да, я, кажется, видел вашу картину в лавке. С танцовщицей у станка, да?
Я изумленно посмотрела на мастера.
— Как вы поняли — что это моя картина?
— Её мог нарисовать только очень молодой, и плохо разбирающейся в жизни человек. Даже скорее всего, юная девушка, — усмехнулся художник. — К тому же вы так расстроено ее рассматривали. Хотите взглянуть на мои работы, прежде чем мы приступим? Мне кажется, это несколько развеет ваш страх.