В объятиях наследницы
Нет. Они были гораздо хуже. За короткий срок его пребывания на этом посту умерла добрая четверть заключенных. Даже простейшие гигиенические процедуры были невозможны. Умирали и его люди – болезни уносили больше солдат, чем сражения. Чарлзу казалось, будто он плывет против целого течения немыслимых нечистот, где самым желанным было просто утонуть.
Его манило чистое море, плескавшееся за стенами Роузмонта. Но разве мог он поступить так с Луизой? Какой муж захочет свести счеты с жизнью, когда новая жизнь только начинается? Он чувствовал, что должен защитить Луизу в этом позолоченном змеином гнезде, даже если их брак – всего лишь бутафория.
Едва передвигая ноги, он добрел до кресла и сел. Ему не надо бы сидеть здесь, завернувшись в простыню, подобно древнеримскому императору. Вскоре вернется Луиза, принесет чертов чай, приправленный сочувствием, и ему придется разыгрывать из себя воспитанного человека. Он уже повел себя, как животное, подмял ее под себя, не успев даже сообразить, кто она такая.
В целом, Луиза отнеслась к произошедшему на удивление спокойно. Такая нежная и совсем голая под этим розовым шелковым халатиком. Их обнаженные тела соприкасались, будто они и впрямь были мужем и женой. Но он успел проснуться прежде, чем натворить дел. Впрочем, он на это уже не способен – убедился в этом раз и другой, когда вернулся на британскую почву. Его дружок отказывался реагировать на настоящую живую леди, хотя дамы, у которых он искал утешения, вряд ли могли так называться. Слава богу, хоть рука действовала в тех весьма редких случаях, когда ум и желание находились в согласии друг с другом.
Право же, для чего ему жить? Спать с женщинами он больше не мог, воевать не хотел. Лишившийся сил и желаний, конченый человек в свои двадцать семь. Но, по крайней мере, он сыграет эту шутку с Максимилианом Норвичем.
Чарлз уже поднимался с кресла, когда послышался щелчок – за его спиной открылась дверь в холл. Право же, сервис в этой древней фамильной развалине впечатлял. Луиза ушла всего несколько минут назад! Он снова сел в кресло. Сейчас явятся и чай, и ободряющая беседа.
Но то, что он получил взамен, прежде чем полутемная комната окончательно погрузилась во мрак, явилось полной неожиданностью.
Двадцатью минутами позже Луиза с трудом карабкалась по узкой лестнице черного хода с чайным подносом в руках. Выскобленная, сверкающая белизной кухня была совершенно безлюдна. Странно! Но в конце концов повара и посудомойки на славу потрудились ради торжественного обеда в честь ее приезда и заслужили отдых. Плита разгорелась с трудом; Луиза не сразу нашла свой любимый чай – кухарка еще год назад переложила его в другую банку. Луиза по-прежнему думала, что капля бренди в чай не помешает. Если капитан не хочет последовать ее примеру из моральных соображений, значит, дело не так серьезно.
На континенте она довольно нагляделась на красные носы картошкой, вспученные вены и пивные животы. Отнюдь не все французы, австрийцы или итальянцы были обходительными красавцами. Но Чарлз Купер не производил впечатления пропойцы. Для этого он казался слишком худым и аскетичным. Волосы коротко стрижены, совсем как у монаха. И улыбается он редко. В его поведении сквозила печаль, и он легко впадал в мрачность; это интриговало Луизу.
Она не верила, что его не интересуют сексуальные отношения. Вот сейчас, когда он был в полубессознательном состоянии и напал на нее, его гнев быстро сменился возбуждением. Луиза видела и картины, и статуи. Видела, к сожалению, и сэра Ричарда. Чарлза Купера можно было выставлять в любом музее. Видеть его во всей мужской красе, без этого загадочного фигового листа, было даже лучше, по крайней мере, ради просвещения.
Луиза свернула в последний коридор, который вел в ее апартаменты. Дверь спальни капитана стояла нараспашку, но отблесков света на ковре она не видела. Неужели Чарлз отправился ее искать? Неужели этот глупец не додумался сперва разжечь камин? Ей самой было сейчас ужасно холодно в тонком халате. Скорее бы налить себе чашку горячего чаю!
– Вот и я, Максимилиан, – возвестила она, задержавшись в дверях, как будто кто-то мог оказаться поблизости и услышать ее. – Макс?
По маленькой комнате пронесся порыв ветра из открытого окна. Свеча, которую принесла Луиза, уже погасла, но она видела, что кровать пуста, только две пухлые подушки лежали на ней. Наверное, капитан, в конце концов, пошел в гостиную. Луиза устала держать на весу тяжелый поднос. Она решила поставить его на кровать, ведь предстояло еще справиться с закрытой дверью гостиной. И в этот момент Луиза услышала слабый хрип – кто-то был на полу.
Ее охватило предчувствие беды. Луиза ухватилась за кресло, которое больше не было развернуто в сторону камина. Проклятие, в комнате было так темно, что она боялась, что запнется и упадет. По всему полу были разбросаны книги. Луиза осторожно пошарила на полу возле кресла.
– М-Макс?
Стон. Потом ее босая нога наткнулась на холодное как лед тело. Луиза коротко вскрикнула. Капитан лежал на полу перед камином, лицом вниз, по-прежнему в своей импровизированной тоге. Луиза опустилась на колени. Ее рука задержалась над его плечом – после недавнего происшествия она боялась к нему прикоснуться.
– Чарлз, – шепнула она.
Не мог же он заснуть в столь странном положении – никому не понравится спать на полу, когда рядом кровать. Хотя не исключено, что из-за полученных на войне ранений он испытывал некий дискомфорт и предпочитал твердую поверхность. Каким странным покажется это горничным, когда они утром придут разжигать камин!
Она оставила бы его лежать, наполовину на ковре, наполовину на плитках у камина, но следовало закрыть окно – иначе к утру бедняга заиндевеет. Капитан может замерзнуть до смерти. Слишком рано – не пришло еще время избавляться от Максимилиана Норвича.
Кроме того, Луиза ни разу не видела настоящих мертвецов и не имела ни малейшего желания с ними знакомиться. Одно дело – убить Макса как вымысел, как идею. Но бросить бедного капитана Купера умирать по-настоящему казалось ей нечестным.
Она на цыпочках обошла его, но он быстро поднял руку и схватил ее за лодыжку. Рванул на себя, вынудив опуститься на пол – да что там, в высшей степени неуклюже свалиться. Луиза почувствовала себя буханкой хлеба-плетенки, до того ей пришлось скрючиться и изогнуться. Сейчас они оказались лицом к лицу, хотя он не пошевелился, только глазом моргнул, когда понял, кого схватил. Ворсистая поверхность ковра колола ей щеку. Рука капитана сжимала ногу, точно железные оковы.
– Только не начинайте снова! Право же, капитан, одного раза…
– Заткнитесь. Тихо. Здесь есть еще кто-нибудь?
– Разумеется, здесь никого нет! Мне пришлось самой готовить чай. Если хотите чаю, так поднос стоит на вашей кровати. Буду счастлива налить вам чашечку, только позвольте мне встать. Что за странные у вас привычки, лежите на полу, точно мастиф. Какая гадость.
Его лицо было так близко, что она видела, как в мрачной усмешке скривились его губы.
– Полагаю, вы правы. Это вы меня ударили, Луиза?
– Что я сделала?
– Ударили меня. Кирпичом, или совком, или еще какой-нибудь похожей «гадостью», как вы могли бы выразиться. Что бы там ни было, но меня вышибло из кресла. Я только что пришел в себя.
Луиза заерзала под его рукой, но он держал крепко.
– Я… Разумеется, я не делала ничего подобного! Как вы могли подумать про меня такое?
– Ну, когда мы ехали сюда на поезде, вы же сказали, что со временем Максимилиану Норвичу придется умереть. Я и подумал, что вы решили не тянуть с этим делом.
– Я же не собиралась по правде убивать вас, – обиженно фыркнула Луиза. – Я убью вымышленного человека. И никак не кирпичом или совком для угля. Мой супруг примет смерть, приличествующую его положению. Что-нибудь достойное. – Она еще не думала, как покончить с Максимилианом, исключила только железнодорожную катастрофу, несчастный случай в горах и посещение розария. Теперь, когда она встретила Чарлза Купера, ей казалось невозможным, чтобы его мог убить простой шип.