Вигил (СИ)

— Свои, — отрывисто бросил Умбра, приближаясь к поваленным стволам.
На подходах лежали вповалку тела дикарей, тех, которые еще двигались, легионер добивал выстрелами из пистолета. Их встретил напряженный Эбуций, его не задело, а вот Кальвусу прилетело в ногу копье. Мария мгновенно опустилась на колени перед разведчиком, надеясь, что то не было отравлено. Рана походила скорее на рваную, а не режущую. Увидев лежащее рядом знакомое копье со множеством острых камней по краю наконечника, она поежилась. Хорошо, что не пришлось его выдирать. Сосредоточилась на диагностике и обезболивании.
— Давай «волну», надо понять, что у них происходит, — сказал эфириусу Умбра.
Облегченно выдохнув, яда Мария не нашла, она принялась останавливать кровь и штопать Дунстана. Досталось ему крепко, да и крови много натекло, хорошо, что не задело бедренную артерию.
— Уходят, — порадовал их Эбуций. — Обратно на север. Своих мертвых забирать, очевидно, не будут.
Девушка закончила с Кальвусом, который по-прежнему пребывал в беспамятстве, и почувствовала сильное головокружение. Странно. Эфирила она не так много. С чего бы? И только тут обратила внимание на тянущую боль в левой руке в районе плеча. Прикоснулась и сразу почувствовала что-то теплое и влажное, пропитавшее рубашку.
— Кажется, меня ранили, — сообщила она Умбре прежде чем окончательно потерять сознание.
— Твою! — выругался легионер и быстро усадил обмякшую Марию, после чего повернулся к Эбуцию. — Что с ней?
Молча и сосредоточенно тот осматривал девушку, даже рискнул задействовать формулу диагностики, обычно плохо ему удававшуюся. Повезло, оказалось достаточно остановить кровь, обезболить и влепить оживлялку.
— Потеряла много крови. Наверное, ранило в начале боя и не заметила, — сообщил он командиру поднимаясь.
Отдыхать было некогда, разобрали мертвых дикарей, развеяли трупы, после чего стали строить догадки на тему того, кем они были и почему так быстро напали, а потом ушли. На мексика полуголые и татуированные воины не походили, скорее на те-иник. Умбра предположил, что их деревню разрушил ураган и те отправились прочь в поисках лучшей жизни, а сигналы легионеров приняли за божественное знамение, в пользу чего говорило присутствие в их рядах шамана. До утра дежурили попеременно, вскоре очнулся Кальвус и помог. Вот только Мария так и не пришла в себя, а к утру у неё начался жар.
Трое мужчин хмуро наблюдали за метающейся в горячке девушкой.
— Все же яд, — констатировал очевидное Умбра и повернулся к Галлу. — Сможешь её вылечить, как она Ватия?
— Нет. Я не знаю такой формулы, — покачал головой Эбуций.
— Она сама сможет себя вылечить, — подал идею Кальвус.
— Но для этого ей надо как минимум находиться в сознании, — съязвил эфириус.
— А ваши оживлялки? — спросил Леандр.
— Их понадобится очень много, — ответил Галл. — Я до вечера не смогу эфирить. У неё будет кратковременное улучшение, максимум на полчаса, потом пару дней будет лежать пластом не приходя в себя.
— Делай, — коротко приказал смуглый легионер.
— Уверен, что стоит тратить на неё столько сил? А если снова появятся дикари…
— Выполняй приказ! — отрезал Умбра.
На мгновение мужчины застыли друг напротив друга столкнувшись взглядами. Один светловолосый и высокий, второй ниже его на полголовы, смуглый, с черными кудрями, слишком непохожие и упрямые. Наконец, устав возобладал над чувствами.
— Так точно, — сквозь зубы процедил эфириус и присел рядом с Квинтиус, не заметив, как Кальвус убрал руку с пистолета и обменялся взглядами с Умброй.
По шкале от одного до десяти это пробуждение по мнению Марии могло оцениваться в минус пятьдесят. Все тело горело и одновременно дрожало в ознобе, в голову словно загнали гвоздей, мысли бились как пойманные в силки птицы и разбегались как тараканы. За пару секунд её организм расценил такие издевательства неподъемными и поспешил отключиться. Помешала хлесткая пощечина и громкий голос.
— Квинтиус! Квинтиус! Твою мать! — кажется, Леандр. — Не смей отключаться! Квинтиус! Мария! Очнись! Открывай глаза!
Она хотела сказать, что уже их открыла, но это не сильно помогло, так как перед ними все плыло.
— Давай еще одну! — снова тот же голос.
— Не могу, — а это Эбуций.
— Все ты можешь! Давай! — не унимался Умбра.
Марию прошибло эфиром, аж слезы брызнули и зубы едва не прикусили язык. Зато с глаз спала пелена и окружение стало лучше видно, голова на удивление прочистилась.
— Очнулась! — радостно оскалился сидящий прямо перед ней на корточках Леандр. — Тебя ранило в бою, в руку, — он показал на перебинтованое левое плечо. — Оружие было отравлено. Тебе необходимо самой себе вывести яд. Мы не сможем. Сделай это или умрешь.
На последних словах его лицо закаменело и он уставился прямо в глаза девушке. Сил, чтобы отвечать не было, поэтому она просто кивнула и жестом попросила снять повязку. Повернув голову и скосив глаза увидела воспаленную рану, которая выглядела скверно. Времени на раздумья и рефлексии не было. Поманила пальцем Умбру и едва слышно прошептала: «Держи… Под ло… локоть». Тот кивнул и бережно поднял её руку. Энергия эфира нахлынула мгновенно и едва не унесла в беспамятство. Взяв горсточку поспешила закрыться и приступила к самому сложному. Рука тряслась, мысли снова стали путаться, когда она создавала крошечные частички. Собрав их в горсть зашептала формулу и едва заметным движением пальцев отправила к ране. Вся рука горела и ныла, от проникновения частиц в кровь по телу прошла судорога из-за резкой боли. Стиснув зубы и не давая себе сползти в темноту беспамятства Мария начала трудное и кропотливое дело по нейтрализации яда. Главной проблемой стало то, что её привели в себя слишком поздно. Яд уже связался с клетками, приходилось буквально вырезать инфицированные ткани. Она потерялась во времени и пространстве, остались только находящиеся под её контролем эфирные частицы и заражение, которое необходимо уничтожить. Усталость давила, ноющая боль стала острой, в голове не осталось ни единой мысли, все силы разума были направлены на контроль за лечением. Лишь только последний след отравы был удален из организма, её поглотила чернота.
— Все? — первым прервал тишину Умбра.
Эбуций сглотнул. Мария наконец перестала содрогаться в судорогах и еле слышно подвывать, рядом с плечом натекла большая лужа крови с кусочками плоти, которые сами по себе выползали из раны. Жуткое зрелище, от которого ему все еще было не по себе. Девушка скорее напоминала труп, бледная, осунувшаяся, с заострившимися чертами. Она больше не казалась Галлу привлекательной, скорее жалкой. Без своего бритвенно острого взгляда и сжатого в полоску рта Мария выглядела даже моложе своего возраста. Девчонка.
— Она жива, — он все же ответил командиру. — Теперь все зависит от её организма. Как оклимаюсь, снова сделаю оживлялку. Сейчас надо наложить жгут и повязку.
Устало прислонившись к бревну Галл сел созерцать волны. Давно уже он так не эфирил, чтобы даже соображал с трудом. Рядом Умбра сноровисто бинтовал рану Квинтиус. Эбуций уже давно заметил, что их кудрявый командир особенно печется о девчонке, но старался не задумываться о причинах. По хорошему, наверное, стоило тоже о ней заботиться, в конце концов она девушка. Вот только Квинтиус меньше всего была похожа на нуждающуюся в защите, чем несказанно его раздражала. Возможно, веди она себя как нормальная девушка, все было по-другому. Возможно, тогда он не увидел бы тех жутких шрамов, что полосовали её тело. Страшно представить, в каких переделках ей их поставили и почему они не поддаются лечению…
Слава эфиру, Эбуция освободили от ухода за бессознательной Квинтиус, вокруг неё кругами ходили Кальвус и Умбра. Первый, правда, почти не двигался из-за раны в ноге. Галл старался не вдаваться в подробности и вечером пошел на берег с Леандром. Эти сигналки должны быть последними, но почему-то ему казалось, что командир не успокоится, пока не использует их все. Бессмысленная затея. Нет никакого корабля, если и был, его остов уже давно украшает дно залива Солеа в теплой компании трупов команды. И какие лодки эти идиоты собирались отбирать у дикарей? Те ходят в своих утлых лоханках только по рекам, куда им до большой воды. Как же паршиво дохнуть вот так, на задворках империи. «В бездну все повышения и ранги! Если вернусь, — решил Эбуций, — переведусь куда подальше из этой колониальной дыры».