Без фильтра. Ни стыда, ни сожалений, только я

Однажды это случится. Надеюсь, меня не бросят у алтаря…
Довольно долго я была тихоней в романтических отношениях – либо потому, что у меня не было выбора, либо потому, что так хотели мои парни. Но чем старше я становилась, тем больше вступалась за себя и тем больше парней в буквальном смысле исчезали! Я наконец-то набралась смелости и почувствовала себя достаточно уверенной, чтобы быть настоящей, а они испарялись. Это не просто признавать, однако цепь неудач иногда подрывала мою способность двигаться дальше и возвращаться в строй. В душу закрадывался страх, что подобное снова повторится. Но никогда нельзя терять надежду! Любовь снова найдёт тебя. Но никогда не меняйся ради кого-то другого или ради того, чтобы наладить отношения. Если в них есть что-то нездоровое, скажи «до свидания». Во что бы то ни стало оставайся верной себе, и если эта настоящая ты такая же, как я – хочет иметь право голоса и не боится встречаться с проблемами лицом к лицу, – то рано или поздно в твоей жизни появится такой человек, которому эта черта в тебе будет казаться вдохновляющей, привлекательной и сексуальной.
Мне предстоит достичь величайшего счастья: счастья наслаждаться собой в течение всей моей жизни и принимать себя такой, какая я есть.
 
5. Моя битва за совершенство
 
Еда нужна нам для того, чтобы выжить – этот факт является непреложным для всех. Но то, как мы относимся к еде, определяет различия между нами.
В детстве в Англии или когда я только переехала в Лос-Анджелес, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы есть все, что я хочу. Тогда я не переживала о своих пристрастиях и никогда не думала дважды, заказывать десерт или нет. Я росла нормальным, здоровым ребёнком. Никто не заставлял меня чувствовать себя неполноценной и сомневаться в собственной внешности. Именно поэтому мне так сложно понять, как годы спустя я провалилась в такую глубокую яму – из которой я медленно, но верно вылезаю и по сей день.
У меня есть столько чудесных воспоминаний из начальной школы, ассоциирующихся с едой: ланчи, ужины, детские праздники, празднования Хэллоуина, спортивные мероприятия. Но все эти положительные ассоциации почти исчезли к тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать. Я не только стала видеть себя по-другому в плане внешности, но и начала ограничивать своё счастье, контролируя режим питания. В то время мой отец расстался с моей мачехой, а я как раз училась в старшей школе, совмещая огромные нагрузки, общественную жизнь, перспективную карьеру в модельном бизнесе и актёрскую карьеру. Я разрывалась между всеми этими задачами и чувствовала, что теряю контроль над своей жизнью. Я не могла справиться с болью и смятением из-за развода моего отца, и с трудом балансировала между тем, чтобы быть обычным тинейджером, и тем, чтобы осваивать две разные взрослые профессии – я выбрала их сама, но обе они в значительной степени зависели от того, как я выгляжу.
А поскольку старшая школа уже сама по себе была настоящим испытанием для уверенности в себе, то давление со всех сторон лишь ещё больше усложнило ситуацию. Я всегда занималась спортом, но в старшей школе перестала участвовать в командных видах и начала заниматься в одиночестве. Если после уроков у меня не были запланированы встречи или прослушивания, то я направлялась прямиком в спортзал и проводила там полтора часа. С одной стороны, эти тренировки ассоциировались у меня со стрессом, потому что если я пропускала хотя бы день, то начинала жутко нервничать. С другой стороны, когда я потела, то ощущала расслабление и покой: всё было под контролем – и моё расписание тренировок, и мой распорядок дня, и сколько энергии я потратила, и что я съела, и сколько калорий сожгла. В итоге это подтолкнуло меня к тому, чтобы контролировать и то, как я выгляжу. Печально сознавать, но я упивалась своей одержимостью. Я стала выглядеть так, как должна была, по собственному мнению, выглядеть перед камерой, и подавляла свои чувства по отношению к тому, что происходило в моей жизни. Тренировки стали формой самолечения.
Но несмотря на бесчисленные часы, проводимые мною в спортзале, я начала ограничивать себя в том, что я ем и в каких количествах в течение учебного дня. По сути я морила себя голодом, съедая что-либо, только если знала энергетическую ценность этого продукта. Я крайне редко отклонялась от своего «меню». Когда во мне просыпался сильный голод, я жевала жвачку, иногда доходило до нескольких пачек за день. И вот что я вам скажу: жевательная резинка не приносит вашему желудку никакой пользы; пусть вначале она и кажется вкусной, но это не средство от голода. Вот так я пристрастилась к жвачке и кофе, попав в такую сильную зависимость от них, что мои друзья стали шутить, что никогда не видели меня без них. Когда я возвращалась домой из школы, то съедала что-нибудь лёгкое (а потом обязательно сжигала полученную энергию в спортзале). Ужин всегда готовила мама, и я с детства обожала приготовленную ею еду. Но сейчас, когда я стала ограничивать себя, некоторые блюда, которые она готовила, стали «недопустимыми». Я просила готовить мне одни и те же продукты, потому что знала, сколько калорий они содержат. А если она вдруг делала что-то неожиданное, со мной могла случиться тихая истерика. Если мы шли ужинать в ресторан, я заказывала по минимуму и из определённых разделов меню. Готовить для меня стало невероятно скучным занятием, а ходить со мной куда-то есть – это было настоящим испытанием.
Сначала мама и друзья не замечали моей проблемы, потому что всё происходило достаточно медленно; не было такого, что я внезапно начала терять в весе. Поверьте, это было бы круто – если бы мои лишние килограммы улетучивались по щелчку пальцев, я стала бы самой счастливой девушкой на свете. Но чем тоньше я становилась, тем больше людей стали обращать на это внимание. Мне льстили взгляды и комментарии. Я думала, что выгляжу потрясающе, и если кто-то говорил что-нибудь противоположное, я считала, что они мне просто завидуют. Считала, что все хотят быть такой же худышкой, как я. Сбрасывание веса и достижение образца совершенства – каким он виделся мне – стало моей главной целью. Именно тогда по-настоящему началась моя битва с анорексией. Ушла вся радость, которую я прежде ассоциировала с едой. Ужин с друзьями пугал меня, потому что я не знала, что заказать, как вести себя, чтобы они не заподозрили неладное.
С самого детства мне нужно было обязательно съесть всё, что лежало на тарелке, до крошки – чтобы быть сытой не только физически, но и понимать это умом. Поэтому теперь, когда у меня началось расстройство, я всё равно должна была следовать этой привычке. Если бы я перестала, то испытываемый мною голод стал бы совсем невыносимым, а мои друзья и родные сочли бы это подозрительным. Поэтому я всегда должна была заказывать какие-то суперполезные и очень простые блюда. Больше никакой еды из общих тарелок, никаких кусочков того-сего. Необходимость есть больше не была поводом для весёлой встречи с друзьями, превратившись в тяжкую повинность и наказание. Я стала истощённой, дёрганой и раздражалась по малейшему поводу. Со мной было, чёрт побери, совсем не весело. Но мой план работал! У меня всё было под контролем! Я была худышкой! В то время меня больше ничего не волновало.
Моя зависимость от таблеток для похудания и слабительных тоже началась примерно лет в шестнадцать и продолжалась, даже когда мне было уже за двадцать. Одна знакомая прожужжала мне все уши о каких-то энергетических пилюлях, которые ускоряют метаболизм и якобы растапливают жир. Их ей дала её мама, что на тот момент казалось мне очень классным – это сейчас я понимаю, насколько нездоровым был тот поступок. Моя мама точно никогда бы не одобрила их, поэтому я начала тайком покупать их в аптеках и прятать в своей комнате. И только через несколько лет мама случайно раскрыла мою зависимость, найдя в дальнему углу шкафчика в моей ванной открытые упаковки и флаконы из-под таблеток, которые я забыла выбросить. Мне сильно хотелось верить, что эти таблетки помогали мне, но из-за них моё сердце билось быстрее, чем это вообще возможно для человека, и появились ужасные головные боли. Помню, как однажды приняла парочку этих таблеток в школе, пока ждала начала урока. Мне пришлось сесть, потому что в глазах у меня помутнело, а голова, казалось, сейчас взорвется. Я была не в силах сосредоточиться и находилась в чрезвычайно возбуждённом состоянии. Такие переходы от эйфории до крайне изматывающей подавленности, которые могли длиться неделями, стали для меня совершенно обычным явлением.