Дотянуться до счастья

Из задумчивости Альта вывел сигнал пейджера. Недовольно поморщившись, Альт, понимая, что Роберт по пустякам не станет тревожить, снял с пояса электронную коробочку и прочёл надпись.
«Ц.С. просил срочно выйти на него. Подпись: Роб», — гласила она. Что в переводе на обычный язык означало, что Цальс перенёс встречу с семи вечера и ждёт его немедленно в одной из квартир Альта. В той, в которой считал, что Альт живёт в ней. Настоящее же жильё Альта не знал никто, исключая конечно Роберта. Который и послал это сообщение, подписавшись Роб.
Цальс прекрасно знал, что в этот промежуток времени Альт ужасно не любит, чтобы его беспокоили, и у Цальса должны были быть серьёзные причины для того, чтобы просить немедленной встречи.
«Что ж, придётся на сегодня закончить», — с сожалением подумал Альт и положил пистолеты на место.
На то, чтобы собраться ему потребовалось не более десяти минут. Закрыв проход в тир, Альт отправился в душевую. Быстро сняв со своего мускулистого тела спортивный костюм и сбросив кроссовки, он смыл живительными струями холодной воды грязь и пот. После этого насухо вытерся махровым полотенцем, с силой растирая замёрзшее тело, возвращая в организм тепло. Тело мгновенно согрелось, кровь горячо побежала по венам.
Выйдя из душевой, Альт быстро, но без излишней суетливости оделся. В дорогой от Кардена костюм, в белоснежную сорочку, в крокодиловой кожи ботинки. Глядя в зеркало, аккуратно повязал стодолларовый галстук и тщательно причесался.
«Теперь можно и идти», — подумал он, оглядев себя в зеркало с ног до головы.
Из зеркала на него смотрел высокий, ростом с метр восемьдесят пять — метр восемьдесят семь, сорокалетний мужчина. Мельком взглянув на него, ни у кого бы не осталось сомнений в том, что этот человек весьма преуспевает. Что его дела, его бизнес идут хорошо и всё у него о кей. Что всё у него «тип-топ», как любит говаривать Роберт. Но внимательней приглядевшись под презентабельной внешностью можно было заметить хорошо тренированное тело. Бугры мышц, несмотря ни на что, выпирают из дорогого костюма, и хищный взгляд серо-голубых глаз наводит на мысль о том, что человек этот не так прост, как хочет казаться. Что он не просто преуспевающий бизнесмен или как принято сейчас говорить новый русский. Человек этот не совсем тот, за кого себя выдаёт. Не совсем тот, кем хочет казаться. Что этот человек гораздо опасней, чем выглядит. И что не стоит вставать у него на пути. Не стоит.
Оглядев себя в зеркало, Альт остался недоволен. «Спокойней Вова, — сказал он самому себе, — с таким выражением лица не стоит на людях появляться. Чего доброго Митрича насмерть напугаешь. Расслабься. Спокойней к жизни относись».
Проговорив это, Альт действительно расслабился и, улыбнувшись, пошёл к выходу из спортзала.
К каморке сторожа он подходил уже вполне войдя в ту роль, в которой его и видел всегда Митрич. Преуспевающего новоруса, сорящего деньгами налево и направо. Человека богатого и со странностями. Но в тоже время вполне честного и порядочного.
— Что-то вы, Герман Петрович, сегодня быстро закончили? — сторож встретил удивлённым возгласом вошедшего в комнатушку Альта. — Я и чифирнуть не успел как следует, а вы уже тут как тут. Дела какие срочные?
— Дела, дела, — ответил Альт и добавил недовольно, — будь они неладны. И здесь покоя не дают. Не дают расслабиться.
— Да уж расслабиться, — усмехнулся Митрич и, поставив на электроплитку металлическую всю в чёрных подтёках кружку с чаем, добавил. — Видел я, как вы расслабляетесь. Всем бы так расслабляться. Какое там расслабление. Такие нагрузки лошадь не выдержит, не то что человек. А вам хоть бы хны. Только диву даёшься глядючи.
— А ты диву давайся, да помалкивай. Смотри, о том, что видел никому ни слова, ни полслова.
— Само собой, Герман Петрович! Само собой! Да что бы я… — возмутился несправедливым отношением сторож.
— Ладно, ладно успокойся, Митрич. Не первый год тебя знаю. Человек ты надёжный. Пошли, лучше ворота за мной закроешь, — с улыбкой проговорил Альт и вышел из каморки сторожа.
На улице вовсю валил снег. Белые хлопья падали прямо в осеннюю грязь, покрывали крышу бывшего цеха и окружающие деревья.
Шестисотый, на котором приехал Альт, тоже почти весь завалило снегом. Альт, пройдя по деревянным мосткам к машине, рукой смахнул, сколько мог снег с лобового стекла и уселся за руль. Митрич, видя такое дело, хотел сбегать за щёткой, чтобы как следует очистить машину, но Альт остановил его жестом.
— Некогда, Митрич, марафет наводить. И так сойдёт. Завтра и, наверное, послезавтра меня можешь не ждать. А через два дня появлюсь, как обычно. Припасы какие надо прихватить с собой?
— Да у меня же всё есть! Какие ещё припасы? — удивился сторож. — Кроме хлеба, а за хлебом я же в посёлок бегаю. Анальгину вот только прихватите, Герман Петрович. По вечерам что-то голова болеть стала. А анальгин мне хорошо против этого дела помогает.
— Чай послабже пей, голова и не будет болеть, — посоветовал Альт и завёл двигатель. — Привезу, конечно. Ну, давай. Пока, Митрич.
Альт пожал руку сторожу и, захлопнув дверцу, поехал. «Мерседес» мягко выкатил из ворот и, посигналив на прощание, скрылся среди деревьев. Митрич, шлёпая по грязи резиновыми большими не по размеру сапогами, побежал затворять ворота. Ворота натужно, со скрипом закрылись, и Митрич с минуту постоял, вслушиваясь в шум удаляющегося мотора. Потом, спохватившись, что оставил кружку с чаем на плитке, торопливо побежал к себе в каморку.
Митрича Альт подобрал три года назад, когда только приехал в этот город. Подобрал совершенно случайно. Как обычно вечером он решил немного размяться, покататься на машине по ночному городу в поисках приключений. Приключения как назло не попадались, и Альт уже совсем собрался домой, когда вдруг заметил в переулке какую-то возню. Остановившись, он сдал немного назад и в свете ночных фонарей увидел в чём дело. Троица здоровых мужиков жестоко избивала четвёртого. Худого, небритого, одетого в затёртую телогрейку мужичка, из разбитого носа которого капала большими каплями ярко-красная кровь. Это и был Митрич. Он стоял на четвереньках и мотал головой из стороны в сторону. Вдруг один из избивавших изо всех сил ударил Митрича ногой прямо в голову. Отчего тот, словно футбольный мяч, отлетел к стене. Мужики зло рассмеялись.
— Ишь как падла раскорячился, — сказал тот, который пнул Митрича. — Сейчас мы из тебя такого урода сделаем, денег втрое больше прежнего подавать будут. Сейчас я тебе хромоты-то добавлю.
После этого проговоривший угрозу подскочил к пытавшемуся подняться, держась за стену, Митричу с намерением пнуть того по коленной чашечке. Однако сделать этого не успел. Альт опередил его, и здоровый мужик рухнул как подрубленный с переломленными ногами. Альт стремительно подскочил и дважды ударил ребром ступни правой ноги по его ногам. Мужик, взвыв от нечеловеческой боли, шмякнулся о стену и, упав на мокрый асфальт с удивлением уставился на торчащую из его правой лодыжки кость. После этого свалился в глубоком обмороке.
Остальные двое, не поняв в чём дело, кинулись на невесть откуда взявшегося Альта. И хотя они были крепкими ребятами, и один держал в руках отбитое горлышко бутылки, а второй нож, продержались они не дольше своего компаньона. Тому, что с ножом Альт, поймав его на захват, резко вывернул руку и, для пущей надёжности, сломал её в двух местах. Для того чтобы помнил, что нельзя так поступать. Для того чтобы знал, что и безоружный может быть опасен.
Последний мужик, размахивая острым, как бритва горлышком бутылки, едва не задел Альта. С трудом увернувшись, Альт отскочил назад и, подпрыгнув в развороте, впечатал ботинок правой ноги точно в лоб противнику. Мужик, словно мешок, беззвучно свалился прямо к ногам поднявшегося к этому времени Митрича.
Альт, сбив противника, подошёл к нему и хладнокровно ударом ноги разбил горлышко, которое лежащий всё ещё сжимал в руках. Стекло с хлопком распалось на множество осколков, изрезав всю кисть мужика. Альт, холодно посмотрев на кровавые лохмотья, что остались от руки противника, помог дойти Митричу до своей машины и осторожно усадив его на заднее сиденье, поехал прочь от места схватки.