Нефертити

Отец пожал плечами:
— Но этого следовало бы ожидать. Мы же семья.
Поколебавшись мгновение, царица встала.
— Тогда решено.
Я услышала радостный вздох Нефертити. Все закончилось так же быстро, как и началось. Царица спустилась с возвышения — маленькая, но неукротимая, — а кот последовал за нею на золоченом поводке.
— Надеюсь, она исполнит твои обещания, Эйе. На кону будущее Египта, — мрачно предупредила она.
В течение трех дней слуги носились из комнаты в комнату, укладывая белье, одежду и украшения в корзины. Повсюду стояли полупустые сундуки с алебастровыми, стеклянными и керамическими сосудами, ожидающими упаковки. Отец наблюдал за этой беготней с явственным удовольствием. Брак Нефертити означал, что мы будем жить во дворце Мальгатта в Фивах вместе с ним, и теперь он будет видеть нас чаще.
— Мутни, перестань бездельничать! — прикрикнула на меня мать. — Займись чем-нибудь!
— Но Нефертити же бездельничает! — ляпнула я.
Сестра сидела в другом углу комнаты, примеряя наряды и подбирая к ним стеклянные украшения.
— Нефертити! — прикрикнула мать и на нее. — Ты еще успеешь накрасоваться перед зеркалом в Мальгатте!
Нефертити драматически вздохнула, потом подхватила охапку платьев и бросила их в корзину. Мать покачала головой, а сестра отправилась следить за тем, как будут грузить семнадцать сундуков с ее вещами. Со двора донесся ее голос: она велела рабу быть осторожнее, потому что ее корзины стоят больше, чем мы заплатили за него. Я посмотрела на мать. Та вздохнула. У меня никак в голове не укладывалось, что моя сестра станет царицей.
Тогда все изменится.
Мы покинем Ахмим. Это поместье останется нашим, но кто знает, увидим ли мы его еще когда-либо?
— Как ты думаешь, мы вернемся? — спросила я.
Мать выпрямилась. Я заметила, как она посмотрела на пруды, у которых мы с сестрой играли в детстве, а потом на наш семейный храм Амона.
— Надеюсь, — ответила она. — Здесь мы были семьей. Здесь наш дом.
— Но теперь нашим домом будут Фивы.
Мать тяжело вздохнула.
— Да. Твой отец хочет этого. И твоя сестра.
— А ты этого хочешь? — тихо спросила я.
Мать взглянула в сторону комнаты, которую она делила с отцом. Она ужасно скучала по нему, когда он уезжал. Теперь она сможет быть рядом с ним.
— Я хочу быть с моим мужем, — призналась она, — и хочу, чтобы у моих детей было больше возможностей.
Мы посмотрели на Нефертити, отдающую приказы слугам во дворе.
— Она будет царицей Египта, — с некоторым трепетом произнесла мать. — Подумать только — наша Нефертити, которой всего пятнадцать!
— А я?
Мать улыбнулась.
— А ты будешь сестрой главной жены царя. Это немало.
— Но за кого я выйду замуж?
— Тебе всего тринадцать! — воскликнула мать, и по лицу ее скользнула тень.
Я была единственным ребенком, которого даровала ей богиня Таварет. Как только я выйду замуж, у нее не останется никого. Я тут же пожалела, что заговорила об этом.
— Может, я и не выйду замуж, — быстро произнесла я. — Может, я стану жрицей.
Мать кивнула, но я видела, что она думает о том времени, когда останется одна.
  
2
 
Фивы
19 фар пути
Наша барка готова была к отплытию в Фивы через четыре дня после визита тети в Ахмим. Солнце, поднявшееся над храмами нашего города, застало меня в моем маленьком садике с травами; я сорвала листик мирриса, понюхала его и закрыла глаза. Я буду очень скучать по Ахмиму.
— Не ходи ты с таким унылым видом, — раздался сзади голос сестры. — Для тебя найдется достаточно садов в Мальгатте.
— Откуда тебе знать?
Я посмотрела на мои любовно ухоженные растения. Васильки, мандрагора, маки, маленькое гранатовое дерево, которое мы с Ранофером посадили вместе.
— Что значит — откуда? Ты будешь сестрой главной жены царя. Если там нет садов, я прикажу их устроить!
Я рассмеялась, и Нефертити присоединилась к моему смеху. Она взяла меня за руку.
— И кто знает? Может, мы построим для тебя целый храм и сделаем тебя богиней сада!
— Нефертити, не говори так!
— Через два дня я выйду замуж за бога, а значит, стану богиней, а ты — сестрой богини. Ты станешь божеством по родству, — непочтительно пошутила она.
Наша семья была слишком близка к фараонам Египта, чтобы верить в их божественную природу так, как в нее верили простолюдины, — так, как им велели верить, чтобы они не оспаривали власть фараонов. Отец объяснил мне это однажды вечером, и я боялась, что следом он скажет, что Амон-Ра тоже ненастоящий, но этого он не сказал. Есть вещи, в которые веришь удобства ради, — а есть слишком священные, чтобы оспорить их хоть словом.
Невзирая на обещания Нефертити, мне было жалко покидать мой маленький сад. Я взяла с собой столько трав, сколько могла, рассадив их по маленьким горшочкам, и велела слугам заботиться об остальных. Они обещали, но мне не верилось, что они и вправду будут уделять внимание ююбе или поливать мандрагору столько, сколько ей требуется.
Путешествие из Ахмима в Фивы было недолгим. Наша барка пробралась через тростники и рогоз и поплыла по мутным водам Нила на юг, к городу фараонов. Отец улыбнулся сестре с носа барки, а она, восседая в кресле под навесом, улыбнулась ему в ответ. Потом он поманил меня пальцем.
— На солнце у тебя глаза, как у кошки, — сказал он. — Зеленые, словно изумруды.
— Как и у мамы, — ответила я.
— Да, — согласился отец. Но он подозвал меня не затем, чтобы побеседовать о моих глазах. — Мутноджмет, в грядущие дни твоя сестра будет нуждаться в тебе. Времена нынче опасные. Когда на трон восходит новый фараон, это всегда сопряжено с неизвестностью, и сейчас — более, чем когда-либо. Ты станешь главной дамой при твоей сестре, но ты должна быть очень осторожна во всем, что говоришь и делаешь. Я знаю, что ты честна. — Он улыбнулся. — Но иногда честность — это недостаток. Двор — не место для честности. Будь осторожна с Аменхотепом.
Отец посмотрел на реку. На берегу висели рыбачьи сети. В это время дня всякие работы прекращались.
— Кроме того, ты должна управлять Нефертити.
Я удивленно уставилась на него:
— Как?
— Давая ей советы. Ты терпелива, и ты умеешь обращаться с людьми.
Я покраснела. Отец никогда прежде не отзывался обо мне так.
— Нефертити вспыльчива. И я боюсь…
Отец покачал головой, но так и не договорил, чего же он боится.
— Ты сказал тете Тийе, что Нефертити сможет сдерживать царевича. Но зачем его сдерживать?
— Потому что он тоже вспыльчив. И честолюбив.
— Но разве честолюбие — это плохо?
— Такое — да. — Отец накрыл мою ладонь своей. — Ты сама увидишь. Просто смотри внимательно вокруг, котеночек, и будь начеку. Если что-то случится, первым делом иди ко мне.
Отец понял, по какому руслу устремились мои мысли, и улыбнулся.
— Не надо так беспокоиться. Все не так уж плохо. В конце концов, это не слишком большая цена за корону Египта. — Он взглядом указал на берег. — Мы уже почти приплыли.
Я посмотрела вперед. Теперь, когда мы приблизились ко дворцу, вокруг стало больше судов, длинных кораблей с треугольными парусами, как и у нас. Женщины подбегали к бортам кораблей, чтобы бросить взгляд на нашу барку и рассмотреть, кто там есть. Золотой вымпел, реющий над мачтой, указывал, что на этом корабле плывет первый вельможа Старшего, и все, должно быть, знали, что эта барка несет будущую царицу Египта. Нефертити исчезла в каюте и появилась вновь, облаченная в новое платье. На груди у нее, сверкая на солнце, висели редкостные драгоценности, оставленные тетей. Нефертити подошла и встала рядом со мной на носу, подставив лицо прохладным брызгам.
— Великий Осирис! — Я указала вперед. — Смотри!