Обручальное кольцо
– Вот, если возьмешь меня вместо них.
Грейс ухмыльнулась и тут же выхватила деньги из рук Пруденс.
– Договорились!
Под аккомпанемент громких жалоб проституток лодочница помогла Пруденс влезть на борт, усадила ее между двух клеток с живыми цыплятами, а потом налегла на весла.
Дептфорд находился в нескольких милях от Пула, вверх по течению Темзы. Это была небольшая деревенька, главными достопримечательностями которой являлись Королевская верфь, военные склады, бараки для моряков и несколько зданий, где располагались различные службы Адмиралтейства. В доках стояла дюжина высоких, горделивых военных кораблей, сверкавших свежей краской. На мачтах висели яркие знамена и флаги. А палубы кишмя кишели матросами, которые торопливо собирались в дорогу.
Лодочница просовывала свои товары в открытые иллюминаторы и амбразуры военного корабля третьего класса. А Пруденс поднялась на верхнюю палубу с помощью веселых матросов, которые передавали «старушку» друг другу из рук в руки. Содержимое корзины расходилось молниеносно. На палубе царил настоящий хаос: плачущие жены моряков, наглые проститутки, торговцы, предлагавшие всякую всячину, надменные офицеры, морские пехотинцы в нарядных формах и скромно одетые матросы смешались в бурлящую, пеструю толпу, обуреваемую и волнением, и страхом. Дальняя дорога обещала множество приключений, но Пруденс слыхала, что французы нападают на английские колонии. И моряки, конечно, сознавали, что для многих из них это путешествие может оказаться последним.
Прошло немногим более часа, а в корзине Пруденс почти ничего не осталось. Зато в кармане звенели деньги. Девушка перегнулась через борт: лодка Грейс, все еще наполовину забитая товаром, плыла к другому кораблю. Значит, в город они вернутся не скоро. Пруденс в изнеможении прислонилась к поручню. Жара и толпы людей действовали на нее угнетающе, а лента, туго стягивающая грудь, мешала дышать. Может, укрыться где-нибудь в тенечке и отдохнуть?
Пруденс с трудом прокладывала путь в суетливой толпе, обходя стороной шлюпки, заставленные клетками с домашней птицей, и пушки, стоявшие на открытой палубе. Едва не наткнувшись на группу моряков, которые загружали припасы в трюм, она вдруг услышала какой-то грохот, доносившийся сверху, резко обернулась, и как раз вовремя. Прямо над головой угрожающе раскачивалась огромная клеть, подвешенная к шлюпбалке. Раздался глухой удар, и в ее голове словно зазвенели колокольцы. Прижав руку ко лбу, Пруденс рухнула на пол. Из-под парика сочились теплые струйки крови.
– Эй, бабуся, здорово тебе досталось? – спросил молоденький загорелый морячок, склонившись над ней. Его черные глаза были полны сочувствия, а руки уже тянулись к ее голове.
Пруденс вывернулась и с трудом встала на ноги.
– Нет-нет! – пробормотала она, прижав к ранке край передника. – Я просто немного передохну где-нибудь.
Этот парень не должен видеть ее вблизи! Дрожа и пошатываясь, Пруденс побрела к баку, зашла внутрь и оказалась на верхней батарейной палубе. Там было не менее людно, чем снаружи. Моряки, зная, что впереди их ждут долгие недели вынужденного воздержания, наслаждались жизнью в объятиях проституток. При виде хрипло стонущих парочек Пруденс почувствовала, как к горлу у нее подступила тошнота. Двигаясь словно в полусне, она попятилась назад – к люку. Крутая лестница вела на нижнюю палубу. Может, спуститься туда?
И вдруг она оступилась и полетела по ступенькам вниз головой, больно ударяясь всем телом о деревянные доски.
Пруденс казалось, что это мучительное падение будет длиться вечно, словно она проваливалась в черную, бездонную пропасть. Но вот наконец она с грохотом рухнула на пол.
Когда Пруденс удалось очнуться и оглядеться вокруг, оказалось, что она находится на нижней батарейной палубе. Кругом не было ни души. Борясь с дурнотой и головокружением, задыхаясь от спертого воздуха, она изо всех сил старалась хоть как-то развеять туман в голове.
Лучи солнца пробивались через открытые амбразуры. «Воздух! – мелькнуло в сознании Пруденс. – Только бы добраться до свежего воздуха!» Обдирая руки, она поползла по шершавому дощатому настилу к одной из пушек, стоявшей как раз возле небольшого проема в стене. Вцепившись в орудие окровавленными пальцами, Пруденс попыталась привстать. Но тут у нее вновь закружилась голова, в ушах раздался звон, и все тело облилось липким ледяным потом. Жалобно застонав, она пошатнулась и упала, ударившись о холодный ствол пушки. А потом… все исчезло.
Глава 2
– Будь я проклят, сэр! Никогда еще не видал, чтобы мужчина так плакал. – Врач Росс Мэннинг хмуро покосился на юного лейтенанта, наложил последний шов на глубокую рану в мошонке и восхитился плодами своих трудов. «Аккуратно заштопано! Отличная работа!» – решил он. Даже привередливые экзаменаторы в Барбар-Серджеон-Холл не сумели бы ни к чему придраться.
Лейтенант Эллиот шмыгнул носом и утер мокрое лицо рукавом.
– Если человеку больно, он имеет право плакать, – мрачно заявил юноша.
Росс окинул его внимательным холодным взглядом.
– Мужчина не имеет права на слезы. Ни при каких обстоятельствах. Если, конечно, он действительно мужчина.
«Я ведь не плакал, даже когда моя дорогая Марта…» – Росс скрипнул зубами, стараясь преодолеть боль. Не стоит опять погружаться мыслями в прошлое.
Он посмотрел на Эллиота, который с мучительной гримасой слез с операционного стола и стал натягивать на себя окровавленные брюки.
– В следующий раз, – посоветовал врач, – будьте поосторожнее, показывая новичкам, как надо управляться с абордажной саблей. Почаще промывайте рану. От соленой воды она будет чертовски сильно болеть, но заживет быстрее. Воспользуйтесь моим советом. Примерно через неделю я сниму швы. Но еще дней двадцать вам будет трудно ходить.
Эллиот шаркнул по дощатому полу своей туфлей, украшенной пряжкой, и откашлялся с видом человека, который стесняется задать нескромный вопрос.
– А как же?.. – выдавил он наконец.
– К тому времени, когда мы придем в Вильямсбург, вы уже будете в полной боевой готовности и сможете подобрать себе любую шлюху. Если вам этого так хочется, – добавил Росс с отвращением.
– У меня есть жена, сэр! – в ужасе воскликнул лейтенант.
– Тем лучше для вас, – пожал плечами врач. – А теперь идите. У меня есть другие дела.
Эллиот, прихрамывая, медленно выбрался из кубрика. А Росс вылил таз с окровавленной водой в бадью, которую должен был вынести его подручный, аккуратно отложил в сторону инструменты и вымыл стол. Господи, этот мальчишка едва не описался от такой пустяковой операции! А если будет сражение и ему придется оттяпать ногу, что тогда?
Росс окинул взглядом помещение, которое на ближайшие месяц-два должно было стать его рабочим кабинетом. Как и на большинстве военных кораблей, кубрик врача располагался в кормовой части, на нижней палубе, угнездившейся прямо под нижней батарейной палубой. Там стоял операционный стол, большой шкаф для медикаментов, по указанию Росса битком набитый всякими присыпками, микстурами, ножами и пилами; а также еще один длинный стол, узкий, как полка, прикрепленный к бизань-мачте. Во время сражения сюда клали тяжелораненых. Длинные занавески, прибитые гвоздями к двум балкам, защищали от сквозняков и отгораживали кубрик от помещения, где жили гардемарины и рулевые. Их койки располагались ярусами вдоль прохода. У дальней стены кубрика лежали свернутые гамаки, заменявшие кровати помощникам врача.
Росс направился в свою каюту. Она была гораздо просторнее, чем на прежнем корабле, и врач обставил ее по своему вкусу. Широкий, обшитый деревом сундук, служивший Россу постелью, удобное мягкое кресло, скамья, небольшой матросский сундучок, буфет и письменный стол. На нем лежала небольшая горка книг, и еще хватало места, чтобы поесть и развернуть альбом для рисования. К балкам было подвешено несколько фонарей: каюта находилась под ватерлинией, и в ней всегда царил полумрак.